Народ снял шапки, но из приглашенных многие остались с покрытыми головами. Гроб поставили на катафалк с трудом, чуть не повалили его. Фонарщики зашагали тягучим шагом, по двое в ряд. Впереди два жандарма, левая рука — в бок, поморщиваясь от погоды, попадавшей им прямо в лицо. За
каретами двинулись обитые красным и желтым линейки, они покачивались на ходу и дребезжали. Больше половины провожатых бросились к своим экипажам.
Неточные совпадения
Клим, слушая ее, думал о том, что провинция торжественнее и радостней, чем этот холодный город, дважды аккуратно и скучно разрезанный вдоль: рекою, сдавленной гранитом, и бесконечным каналом Невского, тоже как будто прорубленного сквозь камень. И ожившими камнями
двигались по проспекту люди, катились
кареты, запряженные машиноподобными лошадями. Медный звон среди каменных стен пел не так благозвучно, как в деревянной провинции.
Обер-кондуктор с блестящими галунами и сапогами отворил дверь вагона и в знак почтительности держал ее, в то время как Филипп и артельщик в белом фартуке осторожно выносили длиннолицую княгиню на ее складном кресле; сестры поздоровались, послышались французские фразы о том, в
карете или коляске поедет княгиня, и шествие, замыкающееся горничной с кудряшками, зонтиками и футляром,
двинулось к двери станции.
В окно был виден ряд
карет; эти еще не подъехали, вот
двинулась одна, и за ней вторая, третья, опять остановка, и мне представилось, как Гарибальди, с раненой рукой, усталый, печальный, сидит, у него по лицу идет туча, этого никто не замечает и все плывут кринолины и все идут right honourable'и — седые, плешивые, скулы, жирафы…
Экипажей было меньше, мрачные толпы народа стояли на перекрестках и толковали об отравителях;
кареты, возившие больных, шагом
двигались, сопровождаемые полицейскими; люди сторонились от черных фур с трупами.
Бывали здесь богатые купеческие свадьбы, когда около дома стояли чудные запряжки; бывали и небогатые, когда стояли вдоль бульвара
кареты, вроде театральных, на клячах которых в обыкновенное время возили актеров императорских театров на спектакли и репетиции. У этих
карет иногда проваливалось дно, и ехавшие бежали по мостовой, вопя о спасении… Впрочем, это было безопасно, потому что заморенные лошади еле
двигались… Такой случай в восьмидесятых годах был на Петровке и закончился полицейским протоколом.
И сделалась я «героинею дня».
Не только артисты, поэты —
Вся
двинулась знатная наша родня;
Парадные, цугом
каретыГремели; напудрив свои парики,
Потемкину ровня по летам,
Явились былые тузы-старики
С отменно учтивым приветом;
Старушки, статс-дамы былого двора,
В объятья меня заключали:
«Какое геройство!.. Какая пора!..» —
И в такт головами качали.
Печальный кортеж, сопровождаемый множеством
карет и колясок,
двинулся через Исаакиевский мост, Морскую и Невский проспект в Александро-Невскую лавру, где после соборно отслуженной заупокойной литургии и отпевания, гроб был опущен в могилу на Лазаревском кладбище, близ церкви святого Лазаря, устроенной, по преданию, Петром I над прахом любимой сестры своей Натальи Алексеевны, тело которой в последствии было перенесено в Благовещенскую церковь.
Графиня долгое время оставалась непреклонна: наконец, однажды после особенно продолжительного убеждения, села с ним в
карету, чтобы возвратиться на Литейную. Экипаж
двинулся в путь.
Солнце удалялось от полудня; лучи его уже косвеннее падали на землю; тень дерев росла приметно, и жар ослабевал. Все расстались друзьями.
Карета, запряженная рыжими лошадками, тронулась; и опять, по правую сторону ее, на высоком, тощем коне медленно
двигался высокий офицер, будто вылитый вместе с ним.
Василий Васильевич побежал распорядиться подавать
карету, и вскоре он и Хвостовы снова
двинулись в Москву, куда приехали на рассвете. Утомленную впечатлениями пережитого бала молодую девушку пришлось разбудить у подъезда московского дома.
Ирену Станиславовну усадили в
карету с ее теткою.
Карета выехала из ворот Лавры, куда была подана. За ней
двинулись и многочисленные провожатые, экипажи которых рядами стояли у монастырских ворот.
Закутанная в шубу той же кастелянши, княжна Лида была бережно уложена в приведенную четырехместную
карету. Вместе с нею поместились доктор и Карнеев.
Карета тихо
двинулась в путь.
Он взял меня под руку и повел по Литейной. Он хотел верно взять
карету. Там стояло несколько извощичьих
карет вдоль тротуара. Я
двигалась как кукла, еле переставляя ноги. Но я все-таки не хотела садиться в
карету и ехать домой.
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как
карета продолжала
двигаться) неловко поцеловал ее.