Неточные совпадения
Наконец — всему бывает
конец. В книге оставалось несколько
глав; настал последний вечер. И Райский не ушел к себе, когда убрали чай и уселись около стола оканчивать чтение.
По окончании всех приготовлений адмирал, в
конце ноября, вдруг решился на отважный шаг: идти в центр Японии, коснуться самого чувствительного ее нерва, именно в город Оосаки, близ Миако, где жил микадо,
глава всей Японии, сын неба, или, как неправильно прежде называли его в Европе, «духовный император». Там, думал не без основания адмирал, японцы струсят неожиданного появления иноземцев в этом закрытом и священном месте и скорее согласятся на предложенные им условия.
Они будут дивиться на нас и будут считать нас за богов за то, что мы, став во
главе их, согласились выносить свободу и над ними господствовать — так ужасно им станет под
конец быть свободными!
Из элементов, с которыми читатель познакомился в течение настоящей хроники, к началу зимы образовывалось так называемое пошехонское раздолье. Я не стану описывать его здесь во всех подробностях, во-первых, из опасения повторений и, во-вторых, потому что порядочно-таки утомился и желаю как можно скорее прийти к вожделенному
концу. Во всяком случае, предупреждаю читателя, что настоящая
глава будет иметь почти исключительно перечневой характер.
В
конце семидесятых годов в Москве работала шайка «червонных валетов», блестящих мошенников, которые потом судились окружным судом и были осуждены и сосланы все, кроме
главы, атамана Шпейера, который так и исчез навеки неведомо куда.
Об его эсхатологических настроениях под
конец жизни речь будет в следующей
главе.
После разрыва с Лизою Розанову некуда стало ходить, кроме Полиньки Калистратовой; а лето хотя уже и пришло к
концу, но дни стояли прекрасные, теплые, и дачники еще не собирались в пыльный город. Даже Помада стал избегать Розанова. На другой день после описанного в предшедшей
главе объяснения он рано прибежал к Розанову, взволнованным, обиженным тоном выговаривал ему за желание поссорить его с Лизою. Никакого средства не было урезонить его и доказать, что такого желания вовсе не существовало.
Конца повести она долго не могла дослушать и все разражалась такими искренними горячими слезами, что приходилось прерывать чтение, и последнюю
главу они одолели только в четыре приема. И сам чтец не раз прослезился при этом.
Отсюда открывается обширная плоская покатость, в
конце которой почти за двадцать с лишком верст мелькают золотые
главы городских церквей, а сзади вековой лес, которому нет перерыва до сплошного полесья. Здесь глубокая тишина и прохлада.
Исполнив все это, Феденька громко возопил: сатана! покажись! Но, как это и предвидел Пустынник, сатана явиться не посмел. Обряд был кончен; оставалось только возвратиться в Навозный; но тут сюрпризом приехала Иоанна д’Арк во
главе целой кавалькады дам. Привезли корзины с провизией и вином, послали в город за музыкой, и покаянный день кончился премиленьким пикником, под
конец которого дамы поднесли Феденьке белое атласное знамя с вышитыми на нем словами: БОРЬБА.
Лаптев был уверен, что миллионы и дело, к которому у него не лежала душа, испортят ему жизнь и окончательно сделают из него раба; он представлял себе, как он мало-помалу свыкнется со своим положением, мало-помалу войдет в роль
главы торговой фирмы, начнет тупеть, стариться и в
конце концов умрет, как вообще умирают обыватели, дрянно, кисло, нагоняя тоску на окружающих.
Сонным глазам мальчика город представился подобным огромному полю гречихи; густое, пёстрое, оно тянулось без
конца, золотые
главы церквей среди него — точно жёлтые цветы, тёмные морщины улиц — как межи.
Гораздо проще и эту
главу изъять из программы занятий конгресса — и дело с
концом.
Народная жизнь исчезает среди подвигов государственных, войн, междоусобий, личных интересов князей и пр., и только в
конце тома помещается иногда
глава «о состоянии России».
Я был настроен радостно, чувствовал себя сильным, как никогда. В
конце улицы я заметил кучку богатеев со старостой и Кузьминым во
главе, они стояли, ничего не делая, как зрители, кричали, размахивая руками и палками. С поля, верхами, скакали мужики, взмахивая локтями до ушей, вопили бабы встречу им, бегали мальчишки.
Та публика, которая любит внешнюю занимательность действия, нашла утомительною первую часть романа потому, что до самого
конца ее герой все продолжает лежать на том же диване, на котором застает его начало первой
главы.
Открывалась книжка обыкновенно стихами; потом следовала какая-нибудь статья в прозе, затем очень часто письмо к издателям; далее опять стихи и проза, проза и стихи. В средине книжки помещались обыкновенно «Записки о российской истории»; к
концу относились «Были и небылицы». Каждая статья обыкновенно отмечалась особым нумером, как ныне
главы в бесконечных английских романах, и число статей этих в разных книжках было весьма неодинаково. В первой их 33, в V — 11, в X — 17, в XV — 7, в XVI — 12 (41).
Напротив Синь-озеро во льду лежит полумесяцем, — девять вёрст из
конца в
конец да четыре ширина, — и заозёрье видать: три церкви Кудеярова, золотую
главу Николы в Толоконцеве, а по эту сторону, у монастыря, Кудеяровские выселки прикурнули, двадцать три двора.
Она разделяется на четыре большие
главы: первая написана очень живо и весело; по несчастию во второй начинается или, правильнее сказать, усиливается любовь, появившаяся еще в
конце первой
главы.
Боровцов. Все это — суемудрие, мечта. Мы на этом свете все равно, что в гостинице; там уж где ты ни живи, все один
конец. Семейный человек живи в своей семье, потому он —
глава. Куда я, семейный человек, поеду? Конечно, кто праздношатающий…
И пусть они блестят до той поры,
Как ангелов вечерние лампады.
Придет
конец воздушной их игры,
Печальная разгадка сей шарады…
Любил я с колокольни иль с горы,
Когда земля молчит и небо чисто,
Теряться взором в их цепи огнистой, —
И мнится, что меж ними и землей
Есть путь, давно измеренный душой, —
И мнится, будто на
главу поэта
Стремятся вместе все лучи их света.
«Идуще же ми путем, — читала среди глубокой тишины канонница, — видех мужа, высока ростом и нага до
конца, черна видением, гнусна образом, мала
главою, тонконога, несложна, бесколенна, грубосоставлена, железнокоготна, черноока, весь зверино подобие имея, бяше же женомуж, лицем черн, дебелоустнат, вели… вели… великому…»
Оня Лихарева, растопырив руки наподобие крыльев наседки, встала во
главе целого отделения малышей, державшихся за
концы передников одна за другою, длинной узкой шеренгой.
После того случая, который рассказан в
конце предшествовавшей
главы, дело уже не могло остановиться и не могло кончиться иначе как браком. По крайней мере так решил после бессонной ночи честный Подозеров; так же казалось и не спавшей всю эту ночь своенравной Ларисе.
Я не имел более ни времени, ни случая наблюдать отношения моих родителей, потому что отец мой скоропостижно умер на другой день после описанной мною сцены. С этого и началась та катастрофа, о которой я сказал в
конце предыдущей
главы.
Личное мое знакомство с Дюма состоялось позднее, по возвращении моем в Париж. И я о нем расскажу дальше. А теперь кончаю эту
главу на поворотном пункте моего заграничного пятилетнего житья — с
конца 1865 по
конец 1870 года.
Как я сказал выше, редактор"Библиотеки"взял роман по нескольким
главам, и он начал печататься с января 1862 года. Первые две части тянулись весь этот год. Я писал его по кускам в несколько
глав, всю зиму и весну, до отъезда в Нижний и в деревню; продолжал работу и у себя на хуторе, продолжал ее опять и в Петербурге и довел до
конца вторую часть. Но в январе 1863 года у меня еще не было почти ничего готово из третьей книги — как я называл тогда части моего романа.
К казанскому периоду моего студенчества относится и первый мой проезд Петербургом в
конце ноября 1855 года. Но о нем я расскажу в следующей
главе.
Жизнь… это запутанная, трудная книга, для изучения ее необходимо время, ты в свои двадцать два, двадцать три года, еще только начал читать ее и дочел едва до пятой
главы, а Поль, Пьер и я, нам уж под сорок, мы уже дочитываем двадцатую
главу… и, увы, скоро, пожалуй, увидим короткое слово: «
конец».
Только что подъезжал я к престольному граду, меня поразили блеск несчетных золотых
глав его, будто повешенных на воздухе, как небесные паникадилы, и громада строений, которой не видел
конца, и звон колоколов, показавшийся мне торжественным, духовным пеньем целого народа.
Habitues театра — несколько московских молодых коммерсантов-богачей, с Николаем Егоровичем Эдельштейном во
главе, явились в директорскую ложу, где в этот вечер, вместе с Анной Аркадьевной, сидела и вновь ангажированная артистка, и представились последней. Из этой же ложи положительно не выходил в
конец растаявший перед Александров Яковлевной Моисей Соломонович Шмуль. Его плотоядное, типичное лицо даже как-то особенно лоснилось от восторга одного созерцания «божественной».
Сделавшись
главою людей, не пошедших во след Кочетова, старый Деев построил себе большой деревянный дом «на отлете», в самом
конце города.
На одном
конце стола во
главе сидела графиня.
Сделавшись
главою людей, не пошедших к соединению с церковью, старый Деев построил себе деревянный дом, на «отлете», в самом
конце города.