Неточные совпадения
По пути домой он застрял на почтовой станции, где не
оказалось лошадей, спросил самовар, а пока собирали чай, неохотно посыпался мелкий дождь, затем он стал гуще, упрямее, крупней, — заиграли синие молнии, загремел гром, сердитым
конем зафыркал ветер в печной трубе — и начал хлестать, как из ведра, в стекла окон.
И как было Чертопханову не дорожить своим
конем? Не по его ли милости
оказалось у него снова превосходство несомненное, последнее превосходство над всеми его соседями?
Наконец мы услышали голоса: кто-то из казаков ругал лошадь. Через несколько минут подошли люди с
конями. Две лошади были в грязи. Седла тоже были замазаны глиной.
Оказалось, что при переправе через одну проточку обе лошади оступились и завязли в болоте. Это и было причиной их запоздания. Как я и думал, стрелки нашли трубку Дерсу на тропе и принесли ее с собой.
Офицеры сговорились катать дам на своих лошадях. Главным возницей
оказался ротмистр Штерн в своих широких санях, запряженных великолепною тройкой серых. Подпоясав енотовую шинель, он сам правил, с трудом сдерживая
коней.
Становой. Стол, бумаги… значит, здесь! (Говорит на террасу.) Введите сюда всех! (
Коню.) Покойник-то ошибся: сказал — рыжий его застрелил, а
оказывается — черноватый!
Яков. Хорошо,
Конь, довольно… а то
окажется, что я всем что-нибудь сказал неприятное… Да, вот какое несчастье — водка… (Подошел к столу и смотрит на бутылки, наливает большую рюмку, маленькими глотками высасывает ее. Аграфена, искоса глядя на него, вздыхает.) Вам немножко жалко меня, а?
Отчаянный скачок Смелого, испуганного очередным ударом грома,
оказался роковым —
конь и его хозяин полетели в бездну.
Прозвучав на этом фоне одиноко и жалобно, раздался отчаянный женский вопль.
Оказывается, пока все внимание зрителей было направлено на лихую проделку старого кабардинца, двое других, его товарищи, бросились к девушкам. Один, ворвавшись на своем быстром
коне прямо в середину девичьей группы, произвел ужасный переполох, которым воспользовался другой — стремительно подлетел он к Гуль-Гуль, перебросил через седло перепуганную девушку, — и в мгновение ока всадники скрылись со своей добычей.
Отчаянной храбрости, как
оказалось, хватило ненадолго. Ноги подгибались, когда я соскочила с
коня.
Но этого не случилось. На дороге Толстого выросла непреодолимая для него преграда, — и «биография» остановилась. Степной
конь, вольно мчавшийся по равнинам жизни, был насильственно взнуздан и поставлен в конюшню. Помните, как у Флобера: «я истощился, скача на одном месте, как лошади, которых дрессируют в конюшне: это ломает им ноги». На целых тридцать лет Толстой
оказался запертым в такую конюшню.
— Ну, так слушайте. Мы сейчас из Петровского парка. Экипажей там и дам целые миллионы. Богатство — умопомраченье. Красавиц — не перечесть… Вдруг вижу несется коляска, которой позавидовала бы любая владетельная особа: кучер и лакей — загляденье,
кони — львы. А в коляске сидят две дамы — одна, точно сказочная царица, другая поскромнее… Поровнялись они с нами, и… о, боги!.. Вторая
оказалась Любовь Аркадьевной!