Неточные совпадения
Чичиков выпустил из рук
бумажки Собакевичу, который, приблизившись к столу и накрывши их пальцами левой руки, другою написал на лоскутке
бумаги, что задаток двадцать пять рублей государственными ассигнациями за проданные души получил сполна. Написавши записку, он пересмотрел еще раз ассигнации.
С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец остались только два, из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено
бумагою; с каждым годом уходили из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к
бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно было ее рубить, к сукнам, холстам и домашним материям страшно было притронуться: они обращались в пыль.
— Что?
Бумажка? Так, так… не беспокойтесь, так точно-с, — проговорил, как бы спеша куда-то, Порфирий Петрович и, уже проговорив это, взял
бумагу и просмотрел ее. — Да, точно так-с. Больше ничего и не надо, — подтвердил он тою же скороговоркой и положил
бумагу на стол. Потом, через минуту, уже говоря о другом, взял ее опять со стола и переложил к себе на бюро.
«Сотни людей увлекались этим», — попробовал он утешить себя, разрывая
бумажки все более торопливо и мелко, а уничтожив эту связь свою с прошлым, ногою примял клочки
бумаги в корзине и с удовольствием закурил папиросу.
— Больного нет, — сказал доктор, не поднимая головы и как-то неумело скрипя по
бумаге пером. — Вот, пишу для полиции
бумажку о том, что человек законно и воистину помер.
Иллюзия, которою я тешил себя, продолжалась недолго: вон один отживший, самый древний, именно старик, вынул из-за пазухи пачку тонкой
бумаги, отодрал лист и высморкался в него, потом бросил
бумажку, как в бездну, в свой неизмеримый рукав. «А! это живые!»
Старик вынул пачку
бумаги, тщательно отодрал один листок, высморкался, спрятал
бумажку в рукав, потом кротко возразил, что, по японским обычаям, при первом знакомстве разговоры о делах обыкновенно откладываются, что этого требуют приличия и законы гостеприимства.
И странно было ему это мгновениями: ведь уж написан был им самим себе приговор пером на
бумаге: «казню себя и наказую»; и
бумажка лежала тут, в кармане его, приготовленная; ведь уж заряжен пистолет, ведь уж решил же он, как встретит он завтра первый горячий луч «Феба златокудрого», а между тем с прежним, со всем стоявшим сзади и мучившим его, все-таки нельзя было рассчитаться, чувствовал он это до мучения, и мысль о том впивалась в его душу отчаянием.
Попадался ли ему клочок
бумаги, он тотчас выпрашивал у Агафьи-ключницы ножницы, тщательно выкраивал из
бумажки правильный четвероугольник, проводил кругом каемочку и принимался за работу: нарисует глаз с огромным зрачком, или греческий нос, или дом с трубой и дымом в виде винта, собаку «en face», похожую на скамью, деревцо с двумя голубками и подпишет: «рисовал Андрей Беловзоров, такого-то числа, такого-то года, село Малые Брыки».
Увидав квадратики
бумаги, рассеянные по доскам, он начал хватать их, подносил к лицу, бросал, снова хватал, челюсть у него скривилась, борода прыгала, и он так сильно дышал, что
бумажки слетали на пол.
«Прилагаемая
бумажка вам объяснит все. Кстати скажу вам, что я не узнал вас: вы, такая всегда аккуратная, роняете такие важные
бумаги. (Эту фразу бедный Лаврецкий готовил и лелеял в течение нескольких часов.) Я не могу больше вас видеть; полагаю, что и вы не должны желать свидания со мною. Назначаю вам пятнадцать тысяч франков в год; больше дать не могу. Присылайте ваш адрес в деревенскую контору. Делайте, что хотите; живите, где хотите. Желаю вам счастья. Ответа не нужно».
Отбирая
бумаги, которые намеревался взять с собою, Розанов вынул из стола свою диссертацию, посмотрел на нее, прочел несколько страниц и, вздохнув, положил ее на прежнее место. На эту диссертацию легла лаконическая печатная программа диспута Лобачевского; потом должен был лечь какой-то литографированный листок, но доктор, пробежав его, поморщился, разорвал
бумажку в клочки и с негодованием бросил эти кусочки в печку.
Был у нас сосед по квартире, некто Дремилов: этот, как ни посмотришь, бывало, — все корпит за
бумагой; спросишь его иногда:"Что же вы, господин Дремилов, высидели?" — так он только покраснеет, да и бежит скорее опять за
бумажку.
Губернатор исполнил свое обещание и, при бытности того же частного пристава, стряпчего и прежних понятых, распечатал ящики в письменном столе и конторке, где хранились деньги и
бумаги Петра Григорьича, и при этом нашлось три тысячи золотом, тысяча рублей серебряными деньгами, рублей на пятьсот
бумажек, да, сверх того, в особом пакете из сахарной
бумаги триста тысяч именными билетами опекунского совета и затем целый портфель с разными документами.
Девочка тоже начала зарабатывать деньги: Матица научила её делать из
бумаги цветы, и Маше нравилось составлять из тонких, весело шуршавших
бумажек яркие розы.
Вася зачихал, выругался… Его звали «чистоплюй»: он по десять раз в день мыл руки, а когда пил водку, то последнюю каплю из рюмки обязательно выливал на ладонь и вытирал чистым платком. В кармане у него всегда были кусочки белой
бумаги. Он никогда не возьмется за скобку двери иначе, как не обернув ее
бумажкой. А тут такая пыль!
Чугунов. А вот я вам сейчас на деле объясню-с. Извольте перышко взять. Вот и
бумажка кстати нашлась. (Вынимает из кармана вексельную
бумагу.)
Каркунов (осмотрел все двери). Ну, кум, вот уж теперь ты мне помоги, в ножки поклонюсь! Возьми бумажку-то! (Подает
бумагу, писанную Константином.) Захерь, всю захерь! Да напиши ты мне все завещание снова! При племяннике я правды-то говорить не хотел.
— Мы с вами вот как сделаем лучше. Нате вам четвертушку
бумаги, а здесь, в коробочке, кнопки. Прошу вас, напишите что-нибудь особенно интересное, а потом закройте
бумагой и прижмите по углам кнопками. Я даю вам честное слово, честное слово писателя, что в продолжение двух месяцев я не притронусь к этой
бумажке и не буду глядеть, что вы там написали. Идет? Ну, так пишите. Я нарочно уйду, чтобы вам не мешать.
Пропотей(встал, согнулся, достаёт
бумагу из-за онучи, развернул, читает нараспев и не глядя на
бумажку).
Из предосторожности я в другой раз пожал грудку моему Подалириусу, бережно опустил его в картонный ящичек, накрыл
бумажкой, а остальное пространство заложил хлопчатой
бумагой, чтобы от езды бабочка не могла двигаться.
Наконец, он взял узенькие полоски почтовой
бумаги, нарочно для того нарезанные, наложил одну из них на верхнее и нижнее крылья бабочки, прикрепил вверху булавкой и особым инструментом, похожим на длинную иглу или шило (большая длинная булавка может всегда заменить его), расправил им крылья бабочки, сначала одно, а потом другое, ровно и гладко, так, чтобы верхнее не закрывало нижнего, а только его касалось; в заключение прикрепил, то есть воткнул булавку в нижний конец
бумажки и в дерево.
— Бери! — строго сказал Тугай и запихнул сам Ионе в карман бушлата белые
бумажки. Иона всхлипнул. — Только смотри тут не меняй, а то пристанут — откуда. Ну-с, а теперь самое главное. Позволь уж, Иона Васильевич, перебыть до поезда во дворце. В два ночи уеду в Москву. Я в кабинете разберу кое-какие
бумаги.
— Итак, господа, тут произошло одно странное обстоятельство. То есть странного тут не было ничего, а было, что называется, дело житейское, — я просто-запросто вынул из кармана сверток
бумаг, а он из своего сверток
бумажек, только государственными…
Большухи, возвратясь домой, творя шепотом молитву, завертывали в
бумажку либо в чистый лоскуток выплюнутые Софронушкой скорлупы, а те, кто сподобились урвать цельбоносных волосиков со главы или из бороды блаженного, тут же их полагали, а потом прятали в божницу за иконы вместе с хлопчатой
бумагой от мощей, с сухим артосом, с огарком страстной свечи и с громовой стрелкой.
Артур увидел возле себя на траве две валявшиеся бутылки и газетную
бумагу, оставшуюся после свертка. Старого толстяка и хорошенькой белокурой девочки возле него уже не было. Он вспомнил их, свою беседу с ними — и улыбнулся, даже засмеялся, когда, посмотрев себе на грудь, увидел прицепленную к одной из пуговиц
бумажку. На этой
бумажке карандашом было написано следующее...
— В целости, в
бумагах хранится; я человек аккуратный: зря ни одной
бумажки не выкину, а это все-таки память о добром человеке.
Надо будет ехать в имение, если он поладит с одним из арендаторов. Все это скучно, несносно и его поддерживает только то, что, так или иначе, он покончит, и тогда всякая связь с Россией будет порвана, никакого повода возвращаться домой… Надоело ему выше всякой меры дрожать за падение курса русских
бумажек. Один год получишь пятьдесят тысяч франков, а другой и сорока не выйдет… Свободные деньги он давно перевел за границу, купил иностранных
бумаг и полегоньку играет ими на парижской бирже.
— Николинька едет через неделю, его…
бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала
бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.