Поднялся в доме шум и гвалт, повскакали дочери из-за пялец своих, а вышивали они серебром и золотом ширинки шелковые; почали они отца целовать, миловать и разными
ласковыми именами называть, и две старшие сестры лебезят пуще меньшой сестры.
Но какова была моя радость, когда однажды я получила Шалого в мое постоянное владение! Я едва верила моему счастью… Я целовала умную морду лошади, смотрела в ее карие выразительные глаза, называла самыми
ласковыми именами, на которые так щедра моя поэтичная родина…
— Да, я узнала об этом гораздо позднее. Дело было в том, что мы должны были жить только на доходы с имения. Отец стал бывать дома еще реже, а когда приезжал, был мрачен и рассеян и скоро уезжал опять. Мать моя с каждым днем становилась бледнее и плоше. Она старалась скрыть от меня свое горе. Но наконец ей стало не под силу. Она делалась все слабее и слабее. У нее открылась чахотка, и когда мне исполнилось девятнадцать лет, она умерла, а, умирая, все звала меня, называя всевозможными
ласковыми именами.
Неточные совпадения
«Если бы она была сестрою! — разнеженно мечтал Саша, — и можно было бы притти к ней, обнять, сказать
ласковое слово. Звать ее: Людмилочка, миленькая! Или еще каким-нибудь, совсем особенным
именем, — Буба или Стрекоза. И чтоб она откликалась. То-то радость была бы».
Когда Алексей Степаныч ушел, старик обнял свою Сонечку со слезами и, осыпая ее
ласковыми и нежными
именами, назвал между прочим чародейкой, которая силою волшебства умеет вызывать из души человеческой прекрасные ее качества, так глубоко скрытые, что никто и не подозревал их существования.
Яков особенно не любил, когда она именовала его пауком, в
ласковые минуты у неё было для него другое забавное
имя — Солёненький. И ему казалось, что уж сегодня-то она могла бы воздержаться от ссоры: за два часа пред этим он дал ей сто рублей.
Она знала
имена, самые характеры их; награждала добрые успехи Своим благоволением,
ласковыми взорами и похвалами; одним словом, Она казалась истинной матерью сего многочисленного, цветущего семейства.
Смутно помню каких-то
ласковых, но торжественных убийц, которых я целовал и прощал во
имя Марии.
Лечит его другой доктор, Павел Степанович. Он знает его только по
имени и отчеству; узнать фамилию не полюбопытствовал. Павел Степанович ладит с ним. У него добродушное, улыбающееся лицо коренного москвича, веселые глаза,
ласковая речь, в манерах мягкость и порядочность. Он умеет успокоить и лечит, не кидаясь из стороны в сторону, любит объяснять ход болезни, но делает это так, чтобы больной, слушая такие объяснения, не смущался, а набирался бодрости духа.