Неточные совпадения
Утром один студент политического
отделения почувствовал дурноту, на другой день он умер
в университетской больнице. Мы бросились смотреть его тело. Он исхудал, как
в длинную болезнь, глаза ввалились, черты были искажены; возле него
лежал сторож, занемогший
в ночь.
— Нет, вы видели подвальную, ее мы уже сломали, а под ней еще была, самая страшная:
в одном ее
отделении картошка и дрова
лежали, а другая половина была наглухо замурована… Мы и сами не знали, что там помещение есть. Пролом сделали, и наткнулись мы на дубовую, железом кованную дверь. Насилу сломали, а за дверью — скелет человеческий… Как сорвали дверь — как загремит, как цепи звякнули… Кости похоронили. Полиция приходила, а пристав и цепи унес куда-то.
И не возникла ли сама ошибка рационалистического сознания и
отделение мыслящего субъекта от бытия из той неосознанной истины, что
в основе бытия
лежит Логос, разумное начало?
Добрую старушку Аделаиду Ивановну, как только она получила известие о смерти брата, постигнул паралич, и она
лежала без рук, без ног, без языка
в своем историческо-семейном
отделении.
И когда после его смерти они пошли и сделали, как он завещал, то нашли, что верхнее
отделение было наполнено доверху золотыми монетами, между тем как
в среднем
лежали только простые кости, а
в нижнем куски дерева.
В восемь часов отправился
в департамент. Начальник
отделения показал такой вид, как будто бы он не заметил моего прихода. Я тоже с своей стороны, как будто бы между нами ничего не было. Пересматривал и сверял бумаги. Вышел
в четыре часа. Проходил мимо директорской квартиры, но никого не было видно. После обеда большею частию
лежал на кровати.
Пока я
лежала в жару,
в мое
отделение привели еще одну больную, старшую, Ирочку Трахтенберг.
Ей принесли стул, но она не села, а отправилась сначала
в «свое»
отделение, где
лежали сукна.
Пашка, не разбирая дверей, бросился
в палату оспенных, оттуда
в коридор, из коридора влетел
в большую комнату, где
лежали и сидели на кроватях чудовища с длинными волосами и со старушечьими лицами. Пробежав через женское
отделение, он опять очутился
в коридоре, увидел перила знакомой лестницы и побежал вниз. Тут он узнал приемную,
в которой сидел утром, и стал искать выходной двери.
Николай Герасимович,
лежа в спальном вагоне,
в котором только тонкая стенка отделяла его от дамского
отделения, где находилась прекрасная мексиканка, обдумывал свое более чем странное положение.