Неточные совпадения
Два мальчика в тени ракиты ловили удочками рыбу. Один, старший, только что закинул удочку и старательно выводил поплавок из-за
куста, весь поглощенный этим делом; другой, помоложе,
лежал на траве, облокотив спутанную белокурую голову на руки, и смотрел задумчивыми голубыми глазами на воду. О чем он думал?
Каждую ночь в секретах да на разведках под самыми неприятельскими цепями
лежим по
кустам да папоротникам, то
за цепь проберемся, то часового особым пластунским приемом бесшумно снимем и живенько в отряд доставим для допроса…
Лес не так высок, но колючие
кусты, хмель и другие растения переплетают неразрывною сеткою корни дерев, так что
за 3 сажени нельзя почти различить стоящего человека; иногда встречаются глубокие ямы, гнезда бурею вырванных дерев, коих гнилые колоды, обросшие зеленью и плющем, с своими обнаженными сучьями, как крепостные рогатки, преграждают путь; под ними, выкопав себе широкое логовище,
лежит зимой косматый медведь и сосет неистощимую лапу; дремучие ели как черный полог наклоняются над ним и убаюкивают его своим непонятным шепотом.
Кругом в лесу царствовала тишина мертвая; на всем
лежала печать глубокой, суровой осени: листья с дерев попадали и влажными грудами устилали застывавшую землю; всюду чернелись голые стволы дерев, местами выглядывали из-за них красноватые
кусты вербы и жимолости.
Кто ж под ужасною горой
Зажег огонь сторожевой?
Треща, краснея и сверкая,
Кусты вокруг он озарил.
На камень голову склоняя,
Лежит поодаль Измаил:
Его приверженцы хотели
Идти
за ним — но не посмели!
Ему удалось схватиться руками
за ветки
куста, торчавшего из воды. Лодка стала, вся содрогаясь и порываясь вперед. Вода бежала вдоль ее бортов слева и справа с гневным рокотом. Теперь видим стал правый берег. Снег
лежал на нем, белея слабо и плоско, как бумага в темноте. Но фельдшер знал местность. Этот берег представлял собою огромное болото, непроходимое даже летом.
Я сидел
за кустом и не смел шевельнуться. Иногда мне казалось, что я вижу какую-то тень на реке. Мне становилось страшно, я терял самообладание, но не от страха и не от холода, а от нервного напряжения. Наконец, стало совсем темно, и нельзя уже было видеть того места, где
лежала мертвая собака. Я поднял ружье и попробовал прицелиться, но мушки не было видно.
Потом я воображал la guerre, la vie de camp [войну, лагерную жизнь (франц.).], но все это не так, как я вижу, — в полушубке, немытые, в солдатских сапогах вы идете в секрет и целую ночь
лежите в овраге с каким-нибудь Антоновым,
за пьянство отданным в солдаты, и всякую минуту вас из-за
куста могут застрелить, вас или Антонова, все равно.
Я
лежал на копне. В небе теплились звезды; с поля, из-за
кустов, несло широким теплом; в лесу стоял глухой, сонный шум. Тело, неподвижное и отяжелевшее, как будто стало чужим, мысли в голове мешались, и мешались представления. Стройная осинка, стройная Донька, обе робко и покорно смотрящие в темноту… Милая, милая! Сколько в ней глубокого, несознанного трагизма, и сколько трагизма в этой несознанности!
А какие там ребята — почитай, вся свита без голов
лежит, руки-ноги по утесам разбросаны. Так во сне в полном вооружении ни
за понюшку и пропали. Который и жив, тому
за кустом руки вяжут, к седлу приторачивают…