Что же хощешь ты от меня, государь
лютый змей, поскудна, злющая ты гадина?"–"А хощу я показати тебе мою сокровищницу; стерегу я ту сокровищницу денно и нощно многие тысящи лет, ни единому человечьему глазу невидимо, ни единому человечьему уху неслышимо!
Лизавета. Не знаю, судырь… Только то, что оченно опасно, теперь третью ноченьку вот не спим: как
лютый змей сидит да глядит мне в лицо, словно умертвить меня собирается, — оченно опасно!
Неточные совпадения
Свекру-батюшке
Поклонилася:
Свекор-батюшка,
Отними меня
От лиха мужа,
Змея лютого!
Свекор-батюшка
Велит больше бить,
Велит кровь пролить…
Свекровь-матушке
Поклонилася:
Свекровь-матушка,
Отними меня
От лиха мужа,
Змея лютого!
Свекровь-матушка
Велит больше бить,
Велит кровь пролить…
— Ну, ну… ну… — твердил Опенкин, кое-как барахтаясь и поднимаясь с пола, — пойдем, пойдем. Зачем домой, дабы
змея лютая язвила меня до утрия? Нет, пойдем к тебе, человече: я поведаю ти, како Иаков боролся с Богом…
— Раньше-то сама Прасковья Ивановна припадала к нему, — объяснила Матрена с старческою наивностью. — Даже совсем без стыда гонялась… А нынче уж, видно, Мышников погнался за ней.
Змей лютый, одним словом… Ох, грехи!
О варвары, тигры,
змеи лютые, грызите сие сердце, пускайте в него томный ваш яд.
— Ты бы у красноярских девок спросила, какая у него душа! — резала мать Енафа, злобно сверкая глазами. — Нашла тоже кого пожалеть…
Змей он
лютый!
И рек ей тот
змей:"Не страшись мя, старица убогая, приполз я к тебе не своим хотением, а невольным повелением, притупилося у меня жало
лютое, острое!"–
Одолела меня любовь,
змея лютая!
— Афанасий, — сказал он полуласково, полунасмешливо, — долго ли тебе кручиниться! Не узнаю моего доброго опричника! Аль вконец заела тебя любовь —
змея лютая?
Ах, нет, лучше и не думать, а тоска, как
змея лютая, сердце сосет…
Надоело ему это до смерти, злился он, как
змей лютый; а все по вечерам заходил к Прокудину.
На три города господь прогневался:
Он Содом, Гоморру — огнём пожёг,
А на Питер-град он
змею послал,
А и та ли
змея лютая,
Она хитрая, кровожадная,
Прозывается революция,
Сатане она — родная дочь,
А и жрёт она в сутки по ста голов,
Ох, и по ста голов человеческих,
Всё народа православного…
Петр. Молчать! Он говорит, не жена она тебе, а
змея лютая! Вот и кореньев мне дал… Горюч камень алатырь… Привороты все знает, пущает по ветру… Тетенька!..
Будут тебе искушения и от вражия силы страхования: бури и дожди, хлад и зной,
змеи и
лютые звери, но ты на страхи не взирай, иди себе тропой Батыевой, пролагая путь ко спасению, не сворачивай ни на десно, ни на шуе…» Благословил Перфила Григорьича отец Михаил; пошел тот.
— Ты, блаженный, преблаженный, блаженная твоя часть, и не может прикоснуться никакая к тебе страсть, и не сильна над тобою никакая земнá власть!.. Совесть крепкая твоя — сманишь птицу из рая. Ты радей, не робей;
змея лютого бей, ризу белую надень и духовно пиво пей!.. Из очей слезы лей, птицу райскую лелей, — птица любит слезы пить и научит, как нам жить, отцу Богу послужить, святым духом поблажить, всем праведным послужить!.. Оставайся, Бог с тобой, покров Божий над тобой!..
А как умерла она, домекнулся я, окаянный, что опоила ее Агафониха и отдалась она мне сама не своя, заглодала с тех пор тоска меня
змеей лютою!..
Нападут звери
лютые, наскочит на тебя
змея подколодная, — иди тропой Батыевой, пролагай стезю ко спасению, направляй стопы в чудный Китеж-град.
Накинутся
лютые демоны, нападут на тебя
змеи огненныя, окружат тебя эфиопы черные, заградит дорогу сила преисподняя, — а ты все иди тропой Батыевой — пролагай стезю ко спасению, направляй стопы в чудный Китеж-град.