Неточные совпадения
А
князь опять больнехонек…
Чтоб только время выиграть,
Придумать: как тут быть,
Которая-то барыня
(Должно быть, белокурая:
Она ему, сердечному,
Слыхал я, терла щеткою
В то время левый бок)
Возьми и брякни барину,
Что мужиков помещикам
Велели воротить!
Поверил! Проще
малогоРебенка стал старинушка,
Как паралич расшиб!
Заплакал! пред иконами
Со всей семьею молится,
Велит служить молебствие,
Звонить в колокола!
Вронский поехал во Французский театр, где ему действительно нужно было видеть полкового командира, не пропускавшего ни одного представления во Французском театре, с тем чтобы переговорить с ним о своем миротворстве, которое занимало и забавляло его уже третий день. В деле этом был замешан Петрицкий, которого он любил, и другой, недавно поступивший, славный
малый, отличный товарищ, молодой
князь Кедров. А главное, тут были замешаны интересы полка.
Но Левин ошибся, приняв того, кто сидел в коляске, за старого
князя. Когда он приблизился к коляске, он увидал рядом со Степаном Аркадьичем не
князя, а красивого полного молодого человека в шотландском колпачке, с длинными концами лент назади. Это был Васенька Весловский, троюродный брат Щербацких — петербургско-московский блестящий молодой человек, «отличнейший
малый и страстный охотник», как его представил Степан Аркадьич.
— А пословица? — сказал
князь, давно уж прислушиваясь к разговору и блестя своими
маленькими насмешливыми глазами, — при дочерях можно: волос долог….
В это время внизу, в
маленьком кабинете
князя, происходила одна из часто повторявшихся между родителями сцен за любимую дочь.
Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими
князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество — широкая, разгульная замашка русской природы, — и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: «Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак» (что
маленький пригорок, там уж и козак).
— Документ есть, а он способен на все. И что ж, вхожу вчера, и первая встреча — ce petit espion, [Этот
маленький шпион (франц.).] которого он
князю навязал.
Я ясно расслышал, как
князь, очевидно показав на меня, пробормотал что-то, с
маленьким каким-то смехом, про нового секретаря и произнес мою фамилию.
Сегодня, 19-го, явились опять двое, и, между прочим, Ойе-Саброски, «с
маленькой просьбой от губернатора, — сказали они, — завтра, 20-го, поедет
князь Чикузен или Цикузен, от одной пристани к другой в проливе, смотреть свои казармы и войска, так не может ли корвет немного отодвинуться в сторону, потому что
князя будут сопровождать до ста лодок, так им трудно будет проехать».
У
князя кучер Иван Григорьев, рассудительный и словоохотливый человек, теперь уже с печатью кругосветного путешествия на челе, да Ванюшка, молодой
малый, без всякого значения на лице, охотник вскакнуть на лошадь и промчаться куда-нибудь без цели да за углом, особенно на сеновале, покурить трубку; с Тихменевым Витул, матрос с фрегата, и со мной Тимофей, повар.
В
маленькой бухте, куда мы шли, стояло уже опередившее нас наше судно «
Князь Меншиков», почти у самого берега.
(Половой, длинный и сухопарый
малый, лет двадцати, со сладким носовым тенором, уже успел мне сообщить, что их сиятельство,
князь Н., ремонтер ***го полка, остановился у них в трактире, что много других господ наехало, что по вечерам цыгане поют и пана Твардовского дают на театре, что кони, дескать, в цене, — впрочем, хорошие приведены кони.)
В 50 шагах от фанзы стояла
маленькая кумирня со следующей надписью: «Чжемь шань лин ван си жи Хань чао чжи го сян Цзинь цзо жень цзян фу лу мэнь», то есть «Находящемуся в лесах и горах
князю (тигру).
На это тратилась его жизнь. Это был Измайлов на
маленьком размере,
князь Е. Грузинский без притона беглых в Лыскове, то есть избалованный, дерзкий, отвратительный забавник, барин и шут вместе. Когда его проделки перешли все границы, ему велели отправиться на житье в Пермь.
Другой рукой
князя был еще более приближенный человек — его бессменный камердинер Григорий Иванович Вельтищев,
маленький, с большими усами.
— Невозможных преступлений? Но уверяю же вас, что точно такие же преступления и, может быть, еще ужаснее, и прежде бывали, и всегда были, и не только у нас, но и везде, и, по-моему, еще очень долго будут повторяться. Разница в том, что у нас прежде было
меньше гласности, а теперь стали вслух говорить и даже писать о них, потому-то и кажется, что эти преступники теперь только и появились. Вот в чем ваша ошибка, чрезвычайно наивная ошибка,
князь, уверяю вас, — насмешливо улыбнулся
князь Щ.
— Во-первых, милый
князь, на меня не сердись, и если было что с моей стороны — позабудь. Я бы сам еще вчера к тебе зашел, но не знал, как на этот счет Лизавета Прокофьевна… Дома у меня… просто ад, загадочный сфинкс поселился, а я хожу, ничего не понимаю. А что до тебя, то, по-моему, ты
меньше всех нас виноват, хотя, конечно, чрез тебя много вышло. Видишь,
князь, быть филантропом приятно, но не очень. Сам, может, уже вкусил плоды. Я, конечно, люблю доброту и уважаю Лизавету Прокофьевну, но…
Оставшись один на перекрестке,
князь осмотрелся кругом, быстро перешел через улицу, близко подошел к освещенному окну одной дачи, развернул
маленькую бумажку, которую крепко сжимал в правой руке во всё время разговора с Иваном Федоровичем, и прочел, ловя слабый луч света...
Вера Лебедева, впрочем, ограничилась одними слезами наедине, да еще тем, что больше сидела у себя дома и
меньше заглядывала к
князю, чем прежде, Коля в это время хоронил своего отца; старик умер от второго удара, дней восемь спустя после первого.
— Дома, все, мать, сестры, отец,
князь Щ., даже мерзкий ваш Коля! Если прямо не говорят, то так думают. Я им всем в глаза это высказала, и матери, и отцу. Maman была больна целый день; а на другой день Александра и папаша сказали мне, что я сама не понимаю, что вру и какие слова говорю. А я им тут прямо отрезала, что я уже всё понимаю, все слова, что я уже не
маленькая, что я еще два года назад нарочно два романа Поль де Кока прочла, чтобы про всё узнать. Maman, как услышала, чуть в обморок не упала.
Иван Петрович тоже смеялся; еще лучше, еще привлекательнее и симпатичнее был старичок; он взял
князя за руку и, слегка пожимая, слегка ударяя по ней ладонью другой руки, уговаривал его опомниться, точно
маленького испуганного мальчика, что ужасно понравилось
князю, и наконец посадил его вплоть возле себя.
Трое
маленьких детей, две девочки и мальчик, из которых Леночка была старшая, подошли к столу, все трое положили на стол руки, и все трое тоже пристально стали рассматривать
князя.
— Maman, да ведь этак очень странно рассказывать, — заметила Аделаида, которая тем временем поправила свой мольберт, взяла кисти, палитру и принялась было копировать давно уже начатый пейзаж с эстампа. Александра и Аглая сели вместе на
маленьком диване и, сложа руки, приготовились слушать разговор.
Князь заметил, что на него со всех сторон устремлено особенное внимание.
Наконец, на неоднократное и точное заявление, что он действительно
князь Мышкин и что ему непременно надо видеть генерала по делу необходимому, недоумевающий человек препроводил его рядом, в
маленькую переднюю, перед самою приемной, у кабинета, и сдал его с рук на руки другому человеку, дежурившему по утрам в этой передней и докладывавшему генералу о посетителях.
Отворивший
князю человек провел его без доклада и вел долго; проходили они и одну парадную залу, которой стены были «под мрамор», со штучным, дубовым полом и с мебелью двадцатых годов, грубою и тяжеловесною, проходили и какие-то
маленькие клетушки, делая крючки и зигзаги, поднимаясь на две, на три ступени и на столько же спускаясь вниз, и наконец постучались в одну дверь.
— Уверяю же вас, что я гораздо
меньше болтал, чем вы думаете, — сказал
князь с некоторым раздражением на укоры Гани. Отношения между ними становились видимо хуже и хуже.
Чрез десять минут
князь сидел подле Настасьи Филипповны, не отрываясь смотрел на нее и гладил ее по головке и по лицу обеими руками, как
малое дитя.
И Лебедев потащил
князя за руку. Они вышли из комнаты, прошли дворик и вошли в калитку. Тут действительно был очень
маленький и очень миленький садик, в котором благодаря хорошей погоде уже распустились все деревья. Лебедев посадил
князя на зеленую деревянную скамейку, за зеленый вделанный в землю стол, и сам поместился напротив него. Чрез минуту, действительно, явился и кофей.
Князь не отказался. Лебедев подобострастно и жадно продолжал засматривать ему в глаза.
— Вы
князь Мышкин? — спросил он чрезвычайно любезно и вежливо. Это был очень красивый молодой человек, тоже лет двадцати восьми, стройный блондин, средневысокого роста, с
маленькою наполеоновскою бородкой, с умным и очень красивым лицом. Только улыбка его, при всей ее любезности, была что-то уж слишком тонка; зубы выставлялись при этом что-то уж слишком жемчужно-ровно; взгляд, несмотря на всю веселость и видимое простодушие его, был что-то уж слишком пристален и испытующ.
— Не беспокойтесь,
князь, — продолжал воспламененный Коля, — не ходите и не тревожьте его, он с дороги заснул; он очень рад; и знаете,
князь, по-моему, гораздо лучше, если вы не нынче встретитесь, даже до завтра отложите, а то он опять сконфузится. Он давеча утром говорил, что уже целые полгода не чувствовал себя так хорошо и в силах; даже кашляет втрое
меньше.
У нас такая общая комната есть, — обратилась она к
князю, уводя его, — попросту, моя
маленькая гостиная, где мы, когда одни сидим, собираемся, и каждая своим делом занимается: Александра, вот эта, моя старшая дочь, на фортепиано играет, или читает, или шьет...
Они жили недалеко, в
маленьком домике;
маленькие дети, брат и сестра Ипполита, были по крайней мере тем рады даче, что спасались от больного в сад; бедная же капитанша оставалась во всей его воле и вполне его жертвой;
князь должен был их делить и мирить ежедневно, и больной продолжал называть его своею «нянькой», в то же время как бы не смея и не презирать его за его роль примирителя.
Остался
князь после родителей еще
малым ребенком, всю жизнь проживал и рос по деревням, так как и здоровье его требовало сельского воздуха.
Здесь Ульрих Райнер провел семь лет, скопил
малую толику капитальца и в исходе седьмого года женился на русской девушке, служившей вместе с ним около трех лет гувернанткой в том же доме
князей Тотемских.
— Странная это у вас служанка, — говорил мне
князь, сходя с лестницы. — Ведь эта
маленькая девочка ваша служанка?
Я отправился прямо к Алеше. Он жил у отца в
Малой Морской. У
князя была довольно большая квартира, несмотря на то что он жил один. Алеша занимал в этой квартире две прекрасные комнаты. Я очень редко бывал у него, до этого раза всего, кажется, однажды. Он же заходил ко мне чаще, особенно сначала, в первое время его связи с Наташей.
Мало того: что три года тому назад при продаже рощи Николай Сергеич утаил в свою пользу двенадцать тысяч серебром, что на это можно представить самые ясные, законные доказательства перед судом, тем более что на продажу рощи он не имел от
князя никакой законной доверенности, а действовал по собственному соображению, убедив уже потом
князя в необходимости продажи и предъявив за рощу сумму несравненно
меньше действительно полученной.
Разбитной. А он об вас очень помнит… как же! Часто, знаете, мы сидим en petit comité: [в
маленькой компании (франц.).] я,
князь, княжна и еще кто-нибудь из преданных… и он всегда вспоминает: а помнишь ли, говорит, какие мы ананасы ели у Налетова — ведь это, братец, чудо! а спаржа, говорит, просто непристойная!.. Препамятливый старикашка! А кстати, вы знакомы с княжной?
Маленькие такие эти голубяточки, точно в шерсти, а пера нет, и желтые, как бывают ядрышки на траве, что зовут «кошачьи просвирки», а носы притом хуже, как у черкесских
князей, здоровенные…
— Прекрасно, прекрасно! — опять подхватил
князь. — И как ни велико наше нетерпение прочесть что-нибудь новое из ваших трудов, однако не
меньше того желаем, чтоб вы, сделав такой успешный шаг, успевали еще больше, и потому не смеем торопить: обдумывайте, обсуживайте… По первому вашему опыту мы ждем от вас вполне зрелого и капитального…
— Я с своей стороны, — подхватил
князь, — имею на этот счет некоторое предположение. Послезавтра мои приедут, и тогда мы составим
маленький литературный вечер и будем просить господина Калиновича прочесть свой роман.
— Allons! — повторил
князь и, надев тоже серую полевую шляпу, повел сначала в сад. Проходя оранжереи и теплицы, княжна изъявила неподдельную радость, что самый
маленький бутончик в розане распустился и что единственный на огромном дереве померанец толстеет и наливается. В поле
князь начал было рассказывать Калиновичу свои хозяйственные предположения, но княжна указала на летевшую вдали птичку и спросила...
Нанята была в аристократической Итальянской квартира с двумя отделениями: одно для
князя, другое для жениха, которого он, между прочим, ссудил
маленькой суммой, тысячи в две серебром, и вместе с тем — больше, конечно, для памяти — взял с него вексель в пятьдесят две тысячи.
Из рекомендации
князя Калинович узнал, что господин был m-r ле Гран, гувернер
маленького князька, а дама — бывшая воспитательница княжны, мистрисс Нетльбет, оставшаяся жить у
князя навсегда — кто понимал, по дружбе, а другие толковали, что
князь взял небольшой ее капиталец себе за проценты и тем привязал ее к своему дому.
Вскоре, однако, в соседних комнатах раздались радостные восклицания княжны, и на террасу вбежал
маленький князек, припрыгивая на одной ноге, хлопая в ладони и крича: «Ма тантенька приехала, ма тантенька приехала!..» — и под именем «ма тантеньки» оказалась Полина, которая шла за ним в сопровождении
князя, княжны и m-r ле Грана.
Дама между тем, вошедши, увидела, что
князь сидел в глубокой задумчивости, облокотясь на
маленький столик.
— Не держите так крепко! — сказал ему
князь, видя, что он трусит. Калинович ослабил поводья. Поехали. Ле Гран начал то горячить свою лошадь, то сдерживать ее, доставляя тем большое удовольствие княжне и
маленькому князьку, который в свою очередь дал шпоры своему клеперу и поскакал.
В день, назначенный Калиновичу для чтения, княгиня с княжной приехали в город к обеду. Полина им ужасно обрадовалась, а
князь не замедлил сообщить, что для них приготовлен
маленькой сюрприз и что вечером будет читать один очень умный и образованный молодой человек свой роман.
Больной между тем, схватив себя за голову, упал в изнеможении на постель. «Боже мой! Боже мой!» — произнес он, и вслед за тем ему сделалось так дурно, что ходивший за ним лакей испугался и послал за Полиной и
князем. Те прискакали. Калинович стал настоятельно просить, чтоб завтра же была свадьба. Он, кажется, боялся за свою решимость. Полина тоже этому обрадовалась, и таким образом в
маленькой домовой церкви произошло их венчанье.
В
маленьком городишке все пало ниц перед ее величием, тем более что генеральша оказалась в обращении очень горда, и хотя познакомилась со всеми городскими чиновниками, но ни с кем почти не сошлась и открыто говорила, что она только и отдыхает душой, когда видится с
князем Иваном и его милым семейством (
князь Иван был подгородный богатый помещик и дальний ее родственник).