Неточные совпадения
Степан Аркадьич был на «ты» почти со всеми своими знакомыми: со стариками шестидесяти лет, с
мальчиками двадцати лет, с актерами, с министрами, с купцами и с генерал-адъютантами, так что очень многие из бывших с ним на «ты»
находились на двух крайних пунктах общественной лестницы и очень бы удивились, узнав, что имеют через Облонского что-нибудь общее.
В комнатке
находились еще мальчик-шарманщик, с маленьким ручным органчиком, и здоровая, краснощекая девушка в подтыканной полосатой юбке и в тирольской шляпке с лентами, певица, лет восемнадцати, которая, несмотря на хоровую песню в другой комнате, пела под аккомпанемент органщика, довольно сиплым контральтом, какую-то лакейскую песню…
А ведь стоило только
найтись человеку, — думал Нехлюдов, глядя на болезненное, запуганное лицо
мальчика, — который пожалел бы его, когда его еще от нужды отдавали из деревни в город, и помочь этой нужде; или даже когда он уж был в городе и после 12 часов работы на фабрике шел с увлекшими его старшими товарищами в трактир, если бы тогда
нашелся человек, который сказал бы: «не ходи, Ваня, нехорошо», —
мальчик не пошел бы, не заболтался и ничего бы не сделал дурного.
Ведь очевидно, что
мальчик этот не какой-то особенный злодей, а самый обыкновенный — это видят все — человек, и что стал он тем, что есть, только потому, что
находился в таких условиях, которые порождают таких людей. И потому, кажется, ясно, что, для того чтобы не было таких
мальчиков, нужно постараться уничтожить те условия, при которых образуются такие несчастные существа.
Мальчик еще при жизни отца
находился под руководством Бахарева и жил в его доме; после смерти Александра Привалова Бахарев сделался опекуном его сына и с своей стороны употребил все усилия, чтобы дать всеми оставленному сироте приличное воспитание.
Вместо ответа
мальчик вдруг громко заплакал, в голос, и вдруг побежал от Алеши. Алеша пошел тихо вслед за ним на Михайловскую улицу, и долго еще видел он, как бежал вдали
мальчик, не умаляя шагу, не оглядываясь и, верно, все так же в голос плача. Он положил непременно, как только
найдется время, разыскать его и разъяснить эту чрезвычайно поразившую его загадку. Теперь же ему было некогда.
Он уже успел вполне войти в тон, хотя, впрочем, был и в некотором беспокойстве: он чувствовал, что
находится в большом возбуждении и что о гусе, например, рассказал слишком уж от всего сердца, а между тем Алеша молчал все время рассказа и был серьезен, и вот самолюбивому
мальчику мало-помалу начало уже скрести по сердцу: «Не оттого ли де он молчит, что меня презирает, думая, что я его похвалы ищу?
Но
нашлись там как раз в то время и еще несколько
мальчиков, с которыми он и сошелся; одни из них проживали на станции, другие по соседству — всего молодого народа от двенадцати до пятнадцати лет сошлось человек шесть или семь, а из них двое случились и из нашего городка.
Обед был большой. Мне пришлось сидеть возле генерала Раевского, брата жены Орлова. Раевский был тоже в опале с 14 декабря; сын знаменитого Н. Н. Раевского, он
мальчиком четырнадцати лет
находился с своим братом под Бородином возле отца; впоследствии он умер от ран на Кавказе. Я рассказал ему об Огареве и спросил, может ли и захочет ли Орлов что-нибудь сделать.
Когда я еще
мальчиком подходил к какому-нибудь государственному учреждению, хотя бы самому невинному, то я уже
находился в состоянии отвращения и негодования и хотел разрушения этого учреждения.
Нашлось еще несколько
мальчиков, читавших Робинзона, все хвалили эту книгу, я был обижен, что бабушкина сказка не понравилась, и тогда же решил прочитать Робинзона, чтобы тоже сказать о нем — это чушь!
Мальчик, по имени Валек, высокий, тонкий, черноволосый, угрюмо шатался иногда по городу без особенного дела, заложив руки в карманы и кидая по сторонам взгляды, смущавшие сердца калачниц. Девочку видели только один или два раза на руках пана Тыбурция, а затем она куда-то исчезла, и где
находилась — никому не было известно.
— Господин! вы в высшей степени возбудили во мне любопытство! Конечно, мне следовало не иначе принять ваше предложение, как с позволения моих добрых родителей; но так как в эту минуту они
находятся в поле, и сверх того мне известно, что они тоже очень жалостливы к бедным, то надеюсь, что они не найдут ничего дурного в том, что я познакомлюсь с
мальчиком без штанов. Поэтому если вы можете пригласить сюда моего бедного товарища, то я весь к его услугам.
О, русский
мальчик! может быть, я скучноговорю, но лучше пусть буду я говорить скучно, нежели вести веселый разговор и в то же время чувствовать, что
нахожусь под следствием и судом!
Но на вторых часах, когда отец Захария был в низшем классе, сей самый
мальчик вошел туда и там при малютках опроверг отца Захарию, сказав: „А что же бы сделали нам кровожадный тигр и свирепая акула, когда мы были бы бессмертны?“ Отец Захария, по добрости своей и ненаходчивости, только и
нашелся ответить, что „ну, уж о сем люди умнее нас с тобой рассуждали“.
Тут
находилась только жена Глеба Савинова — женщина уже пожилая, сгорбленная, и подле нее младший сын, хорошенький белокурый
мальчик лет восьми, державший в руках какое-то подобие птицы, сделанной из теста.
Старый пень
находился уже позади их. Челнок быстро несся к берегу. Сделав два-три круга, он въехал наконец в один из тех маленьких, мелких заливов, или «заводьев», которыми, как узором, убираются песчаные берега рек, и засел в густых кустах лозняка.
Мальчики ухватились за ветви, притащили челнок в глубину залива и проворно соскочили наземь. Страх их прошел мгновенно; они взглянули друг на друга и засмеялись.
Кроме только что описанных двух и кучера Дениски, неутомимо стегавшего по паре шустрых гнедых лошадок, в бричке
находился еще один пассажир —
мальчик лет девяти, с темным от загара и мокрым от слез лицом.
Тихон тоже чувствует, что он не имеет чего-то нужного; в нем тоже есть недовольство; но оно
находится в нем на такой степени, на какой, например, может быть влечение к женщине у десятилетнего
мальчика с развращенным воображением.
Товарищи ли мои были совсем другие
мальчики, чем прежде, или я сделался другим — не знаю, только я не замечал этого, несносного прежде, приставанья или тормошенья учеников;
нашлись общие интересы, родилось желание сообщаться друг с другом, и я стал ожидать с нетерпением того времени, когда надо ехать в гимназию.
В числе тридцати или сорока детей, обучавшихся в том пансионе,
находился один
мальчик, по имени Алеша, которому тогда было не более девяти или десяти лет.
Кризис был очень тяжелый.
Мальчик два дня
находился между жизнью и смертью. Все это время я почти не уходил от Декановых. Два раза был консилиум. Мать выглядела совсем как помешанная.
«Ведь очевидно, что
мальчик этот не какой-то особенный злодей, а самый обыкновенный (это видят все) человек, и что стал он тем, что есть, только потому, что
находился в таких условиях, которые порождают таких людей.
Гольдская зыбка состоит из двух половинок, сложенных под углом в сто двадцать градусов, так что ребенок
находится в ней в полулежачем положении. К накладной стенке зыбки привешиваются в качестве побрякушек бусы, пустые ружейные гильзы, копытца кабарги и кости рыси, тоже охраняющие
мальчика от посягательства злого духа.
Господин Злыбин стоял у одного из столбов, держась за него рукою. Перед ним
находилась крошечная робкая фигурка
мальчика, с мольбой смотревшего на него своими большими испуганными глазами.
Я с доктором Чаховым бросилась бегом домой, на «сумасшедший верх», где
находился мой
мальчик. Он, действительно, горел, и багрово-синие пятнышки слегка выступили на его теле и лице.
На опушке леса было хорошо и прохладно.
Мальчики с наслаждением принялись прыгать и играть под тенью громадных елей и густолиственных берез. Митька ловил Бобку, Бобка улепетывал от Митьки, поминутно радостно взвизгивая. Юрка и Сережа влезали на деревья и оттуда любовались видом старого княжеского дома, который
находился в версте от опушки и казался огненным в вечернем освещении заходящего солнца.
Мардарьев был человек семейный, но жена его, буквально лишь терпевшая своего супруга в своей убогой квартирке по 9-й улице Песков, занималась шитьем, — она была хорошей портнихой и кое-как перебивалась с двумя детьми,
мальчиком и девочкой, из которых первому шел уже двенадцатый год и он
находился в ученьи у оптика, а девочке не было девяти.
«Ресторан Фелисьена. Вельяшеву. Эта телеграмма будет получена вами тогда, когда, вероятно, вы уже начали обедать, так как с
мальчиком, подобным мне, нечего стесняться. Обед, вероятно, хорош, так как вы же его и заказали. Мне предстояло за него заплатить, но… я не приеду… Думаю, что у вас троих в карманах не
найдется и пятнадцати рублей. Выпутывайтесь как знаете… Вот моя „первая подлость“».
Небольшая квартира Сироткиных была убрана, хотя и не роскошно, но очень чисто и мило; несмотря на то, что Стеша была матерью двух детей,
мальчика трех лет и девочки, которой кончался второй год, — дети, под присмотром деревенской девочки, исполнявшей обязанности няньки,
находились в детской и не производили в квартире беспорядка, обычного у людей среднего состояния.
— Он заявил, что уверен, что Осип вернется, так как тот дал ему честное слово. Но он не принял во внимание, что
мальчик уже вторую неделю
находится под влиянием женщины, для которой слово «честь» не существует.
Француз
находился при нем безотлучно —
мальчик был более всех расположен к нему. Он в свободное время учил его гимнастике, что очень нравилось ребенку, рассказывал про Париж, про оперу, про театр, про удовольствие жить в свете; многого он не понимал из его рассказов, но темное понятие осталось в его памяти, и когда ему было восемнадцать лет, они стали ему понятны и много помогли в его шалостях.
День ото дня все
находилось более и более вещей, над которыми смеялась Венерка, и все они тотчас становились для
мальчика невозможными.