Хороша она была в минуты вспышки гнева, когда ноздри ее правильного, с маленькой горбинкой носа раздувались, как у арабского коня, глаза метали ослепительные искры, а нежные, смуглые,
матовые щеки вспыхивали багровым румянцем.
Неточные совпадения
На
щеках быстро вспыхивал густой румянец и так же быстро разливалась
матовая бледность.
Людмила села на диван, потирая худые
щеки ладонями, в ее
матовых глазах горело презрение, голос все больше наливался гневом.
M-me Четверикова, этот недавний еще цветок красоты и свежести, была тоже немного лучше: бледный,
матовый отлив был на ее
щеках вместо роз; веки прекрасных глаз опухли от слез; хоть бы брошка, хоть бы светлая булавка была видна в ее костюме.
Тут я заметил остальных. Это были двое немолодых людей. Один — нервный человек с черными баками, в пенсне с широким шнурком. Он смотрел выпукло, как кукла, не мигая и как-то странно дергая левой
щекой. Его белое лицо в черных баках, выбритые губы, имевшие слегка надутый вид, и орлиный нос, казалось, подсмеиваются. Он сидел, согнув ногу треугольником на колене другой, придерживая верхнее колено прекрасными
матовыми руками и рассматривая меня с легким сопением. Второй был старше, плотен, брит и в очках.
Теперь я видел весь овал ее немножко продолговатого лица и поражен был строгою гармоничностью его линий и горячо-бледным
матовым цветом
щек, по которым, как бриллиант, искрились и играли перед огнем две слезинки.
Землемер не смотрел великорусом: глаза с поволокой, искристые зрачки на синеющих белках; цвет лица очень свежий,
матовый, бледноватый; твердые
щеки, плотно подстриженные, вплоть до острой бородки.
Глаза ее все темнели, блеск пропал; она сидела с опущенной головой, и
щеки казались совсем
матовыми.
Тяжелые складки облегали ее роскошные, рано и быстро развившиеся формы, высокая грудь колыхалась, на
матовых, смуглых
щеках то вспыхивал, то пропадал яркий румянец, — след все же переживаемого ею, видимо, внутренного волнения.
Профиль у него был чистейшей кавказской породы,
щеки с
матовой белизной и усы необыкновенно красивого рисунка.
Еще, пожалуй, не старый — ему было за сорок, высокий, статный — но совершенно отживший человек, он уже несколько лет прибегал к усиленной реставрации своей особы с помощью корсета, красок для волос и всевозможных косметик, и только после более чем часового сеанса со своим парикмахером, жившим у него в доме и хранившим тайну туалета барина, появлялся даже перед своей прислугой — жгучим брюнетом с волнистыми волосами воронового крыла, выхоленными такими же усами, блестящими глазами и юношеским румянцем на
матовой белизны
щеках.
В описываемое нами время это уже была не та стройненькая, смуглая хорошенькая девочка, какою мы знали ее семь лет тому назад, а вполне и роскошно развившаяся девушка с черной как смоль косою, с
матовым цветом лица, с ярким румянцем на
щеках, покрытых нежным пушком, но с прежними красиво разрезанными глубокими темно-коричневыми глазами, полузакрытыми длинными ресницами и украшенными дугами соболиных бровей.
К моменту нашего рассказа, это была красивая, пышная блондинка, с льняными волосами и несколько
матовой кожей на миловидном личике, освещенном светящимися, задорными голубыми глазками. Нежный румянец оттенял белизну
щек, а высокая грудь колыхалась под всегда чистеньким, даже нарядным платьицем.
Ее хорошенькая головка, глубокий взгляд, несколько строгий профиль, немного смуглый цвет
матовой кожи ручались за успех, о котором она мечтала и который заранее ее волновал, покрывал обыкновенно бледные
щеки легким румянцем. Небольшая нитка жемчуга на шее, две большие жемчужины в маленьких ушках, золотой гладкий браслет на левой руке поверх длинной белой перчатки довершали ее наряд.