Неточные совпадения
В 1824 году в Москве тотчас узналось, что Пушкина из Одессы сослали в псковскую
деревню отца своего, под надзор
местной власти; надзор этот был поручен Пещурову, тогдашнему предводителю дворянства Опочковского уезда.
«До сведения моего дошло, что в
деревне Вытегре крестьянин Парфен Ермолаев убил жену, и преступление это
местною полициею совершенно закрыто, а потому предписываю вашему высокоблагородию немедленно отправиться в
деревню Вытегру и произвести строжайшее о том исследование. Дело сие передано уже на рассмотрение уездного суда».
Тимофеев был
местный раскольник и имел у себя при ломе моленную в
деревне, а сам постоянно жил в Петербурге.
В апреле, совсем неожиданно, приехал в свою усадьбу
местный землевладелец, он же и главный попечитель школы, Андрей Степаныч Аигин. Прибыл он затем, чтобы продать леса и на вырученные деньги прожить лето за границей. Операция предстояла несложная, но Аигин предположил пробыть в
деревне до мая, с тем чтобы, кстати, учесть управителя, возобновить на всякий случай связи с
местными властями и посмотреть на школу.
С лихорадочною страстностью переезжает он с места на место, всходит на горы и сходит с оных, бродит по
деревням, удивляется свежести горного воздуха и дешевизне табльдотов, не морщась пьет
местное вино, вступает в собеседования с кельнерами и хаускнехтами и наконец, с наступлением ночи, падает в постель (снабженную, впрочем, дерюгой вместо белья и какими-то кисельными комками вместо подушек), измученный беготней и массой полученных впечатлений.
Решительно невозможно понять, почему появление русского культурного человека в русской
деревне (если бы даже этот человек и не был
местным обывателем) считается у нас чем-то необыкновенным, за что надо вывертывать руки к лопаткам и вести к становому.
Это была эстафета от полковника Пшецыньского, который объяснял, что, вследствие возникших недоразумений и волнений между крестьянами
деревни Пчелихи и села Коршаны, невзирая на недавний пример энергического укрощения в селе Высокие Снежки, он, Пшецыньский, немедленно, по получении совместного с губернатором донесения
местной власти о сем происшествии, самолично отправился на место и убедился в довольно широких размерах новых беспорядков, причем с его стороны истощены уже все меры кротости, приложены все старания вселить благоразумие, но ни голос совести, ни внушения власти, ни слова святой религии на мятежных пчелихинских и коршанских крестьян не оказывают достодолжного воздействия, — «а посему, — писал он, — ощущается необходимая и настоятельнейшая надобность в немедленной присылке военной силы; иначе невозможно будет через день уже поручиться за спокойствие и безопасность целого края».
Первая моя экскурсия в
деревню летом 1861 года длилась всего около двух месяцев; но для будущего бытописателя-беллетриста она не прошла даром. Все это время я каждый день должен был предаваться наблюдениям и природы, и хозяйственных порядков, и крестьянского"мира", и народного быта вообще, и приказчиков, и соседей, и
местных властей вроде тех, кто вводил меня во владение.
Я любил бродить и пешком по
деревням. В эту пору года после уборки хлебов происходит уборка плодов. Нормандия славится своими грушами и яблоками; а виноград в ней не может дозревать как следует, и
местного вина нет.
В первый раз попадал я в настоящую нормандскую
деревню и к
местным помещикам.
Коса получил известие, без сомнения преувеличенное, о движении команды солдат в Свиное и счел себя в критическом положении; противник был у него в тылу, ни из Свиного, ни из Кричева не возвращались посланные: тут было уже не до нападения. Оставалось замаскированным обходом, пользуясь
местными холмами, у
деревни Горбатки предупредить противника и выйти на дорогу в Красное. Но и тут неудача: со всеми своими стратегическими соображениями пришлось Косе набрести если не на камень, то на фейерверкера Шитенина.
— Вот негодяй! Слыхал ты, как он коммуну провел в Сосновке? Нагнал своих ребят из других
деревень — приезжих и
местных — и их голосами провел в Сосновке коммуну. А из сосновcких никто за коммуну не голосовал. И вот вам пожалуйте — коммуна! Можешь представить, какая прочная будет коммуна?
Но о женщинах он всего меньше думал. Если его потянуло из
деревни, то уж, конечно, не за тем, чтобы искать здесь нетрудной интриги с какою-нибудь
местною дамой… Иметь в числе знакомых тонко воспитанную женщину для"чашки чая"по вечерам было бы приятно, но такая"чашка чая"что-то не представлялась. Довольствоваться кое-чем он не хотел. Это значило бы искать связи, показывать, что ему скучно дома, что он удовлетворяется первою попавшеюся губернскою барынькой, что он вульгарный развратник.