Неточные совпадения
Степан Аркадьич вышел посмотреть. Это
был помолодевший Петр Облонский. Он
был так
пьян, что не
мог войти на лестницу; но он велел себя поставить на ноги, увидав Степана Аркадьича, и, уцепившись за него, пошел с ним в его комнату и там стал рассказывать ему про то, как он провел вечер, и тут же заснул.
— Нет, благодарствуй, я больше не
могу пить, — сказал Левин, отодвигая свой бокал. — Я
буду пьян… Ну, ты как поживаешь? — продолжал он, видимо желая переменить разговор.
Он
был хотя
пьян, но пришел: осмотрел рану и объявил, что она больше дня жить не
может; только он ошибся…
Конечно, не один Евгений
Смятенье Тани видеть
мог;
Но целью взоров и суждений
В то время жирный
был пирог
(К несчастию, пересоленный);
Да вот в бутылке засмоленной,
Между жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже;
За ним строй рюмок узких, длинных,
Подобно талии твоей,
Зизи, кристалл души моей,
Предмет стихов моих невинных,
Любви приманчивый фиал,
Ты, от кого я
пьян бывал!
Потом уже оказалось, что весь Переяславский курень, расположившийся перед боковыми городскими воротами,
был пьян мертвецки; стало
быть, дивиться нечего, что половина
была перебита, а другая перевязана прежде, чем все
могли узнать, в чем дело.
Это ничего, что я теперь
пьян и вот уже целый стакан вина
выпил, я правду говорю; уверяю вас, что этот взгляд мне снился; шелест платья ее я уже, наконец, не
мог выносить.
Бопре в смятении хотел
было привстать и не
мог: несчастный француз
был мертво
пьян.
Только утром, именно в то время, когда Нехлюдов застал его, он
был похож на разумного человека и
мог понимать, чтò ему говорили, и более или менее успешно исполнять на деле пословицу, которую любил повторять: «
пьян да умен — два угодья в нем».
Пить же вино
было для него такой потребностью, без которой он не
мог жить, и каждый день к вечеру он бывал совсем
пьян, хотя так приспособился к этому состоянию, что не шатался и не говорил особенных глупостей.
Сам же Дмитрий Федорович, как показывал он тоже потом, «
был как бы тоже совсем не в себе, но не
пьян, а точно в каком-то восторге, очень рассеян, а в то же время как будто и сосредоточен, точно об чем-то думал и добивался и решить не
мог.
В остолбенении стоял он, недоумевая, как
мог он, человек все же умный, поддаться на такую глупость, втюриться в этакое приключение и продолжать все это почти целые сутки, возиться с этим Лягавым,
мочить ему голову… «Ну,
пьян человек,
пьян до чертиков и
будет пить запоем еще неделю — чего же тут ждать?
— И пятисот,
может, не дал, — мрачно заметил на это Митя, — вот только не считал тогда,
пьян был, а жаль…
В самое же последнее время он как-то обрюзг, как-то стал терять ровность, самоотчетность, впал даже в какое-то легкомыслие, начинал одно и кончал другим, как-то раскидывался и все чаще и чаще напивался
пьян, и если бы не все тот же лакей Григорий, тоже порядочно к тому времени состарившийся и смотревший за ним иногда вроде почти гувернера, то,
может быть, Федор Павлович и не прожил бы без особых хлопот.
Как он ни старался всею жизнию привыкнуть к употреблению большого количества сивухи, он не
мог победить ее действия, и поэтому он после полудня
был постоянно
пьян.
Особым выдающимся торжеством явилось открытие первой газеты в Заполье. Главными представителями этого органа явились Харченко и доктор Кочетов. Последний даже не
был пьян и поэтому чувствовал себя в грустном настроении. Говорили речи, предлагали тосты и составляли планы похода против плутократов. Харченко расчувствовался и даже прослезился. На торжестве присутствовал Харитон Артемьич и
мог только удивляться, чему люди обрадовались.
—
Пьян,
может быть? Некрасива же твоя компания, — отрезала она, захватив в своем взгляде и остальных гостей, — а впрочем, какая милая девушка! Кто такая?
— То
есть просто
пьян. И это
может быть. «Охмелели!» — то
есть это понежнее, чем
пьян. О преисполненный деликатностей человек! Но… мы, кажется, опять начали браниться, а заговорили
было о таком интересном предмете. Да, мой поэт, если еще
есть на свете что-нибудь хорошенькое и сладенькое, так это женщины.
И капитал целее
будет, и
пьян все одно
будешь!» Словом сказать, такое омерзение к иностранным винам внушили, что под конец он даже никакой другой посуды видеть не
мог — непременно чтоб
был полштоф!
— Что нового? Ничего нового. Сейчас, вот только что, застал полковой командир в собрании подполковника Леха. Разорался на него так, что на соборной площади
было слышно. А Лех
пьян, как змий, не
может папу-маму выговорить. Стоит на месте и качается, руки за спину заложил. А Шульгович как рявкнет на него: «Когда разговариваете с полковым командиром, извольте руки на заднице не держать!» И прислуга здесь же
была.
— Коли бы
пьян! Только тем и
пьян, стало
быть, что с ручищам своим совладать не
может… совсем уж мужикам неспособно стало!.. пожалуй, и ушибет кого ненароком: с исправником-то и не разделаешься в ту пору.
— Ты обо мне не суди по-теперешнему; я тоже повеселиться мастер
был. Однажды даже настоящим образом
был пьян. Зазвал меня к себе начальник, да в шутку, должно
быть, — выпьемте да выпьемте! — и накатил! Да так накатил, что воротился я домой — зги божьей не вижу! Сестра Аннушкина в ту пору у нас гостила, так я Аннушку от нее отличить не
могу: пойдем, — говорю! Месяца два после этого Анюта меня все пьяницей звала. Насилу оправдался.
Право, мне до сих пор совсем искренно казалось, что я никогда никаких других слов, кроме трезвенных, не говорил, а вот отыскался же мудрец, который в глаза мне говорит: нет, совсем не того от тебя нужно. Но что-нибудь одно: или я
был постоянно
пьян, и в таком случае от пьяного человека нечего и ждать трезвенного слова; или я
был трезв, а те, которые слушали меня,
были пьяны. А
может быть, они и теперь пьяны.
— Послушайте, — начал он, беря Настеньку за руку, — я теперь немного
пьян, и это,
может быть, первая еще откровенная минута моя после десяти лет адского, упорного молчания.
— Вы просто лжете, и вовсе вам не сейчас принесли. Вы сами это сочинили с Лебядкиным вместе,
может быть еще вчера, для скандалу. Последний стих непременно ваш, про пономаря тоже. Почему он вышел во фраке? Значит, вы его и читать готовили, если б он не напился
пьян?
— Водочки и вообще вина я
могу выпить ведро и ни в одном глазе не
буду пьян, но не делаю того, понимая, что человек бывает гадок в этом виде! — добавил с своей стороны Аггей Никитич.
— Вам кажется, господин? Но скажите по совести:
может ли
быть человек сыт и
пьян, получая в день одну порцию селянки, составленной из веществ загадочных и трудноваримых, и две рюмки водки, которые буфетчик с намерением не долиивает до краев?
Он
выпил,
может быть, больше своего товарища, но
пьян только слегка.
Я сразу понял, что человек не
пьян, а — мертв, но это
было так неожиданно, что не хотелось верить. Помню, я не чувствовал ни страха, ни жалости, глядя на большой, гладкий череп, высунувшийся из-под пальто, и на синее ухо, — не верилось, что человек
мог убить себя в такой ласковый весенний день.
Вы,
может быть, думаете, что я
пьян?
— Довольно сплетен. Все это вранье. Никто Скобелева не отравлял.
Был пьян и кончил разрывом сердца. Просто перегнал. Это
может быть и со мной и с вами. Об отраве речи нет, сердце настолько изношено, что удивительно, как он еще жил.
— Известно, упал…
Может,
пьян был… А
может, сам бросился…
Есть и такие, которые сами… Возьмет да и бросится в воду… И утонет… Жизнь-то, брат, так устроена, что иная смерть для самого человека — праздник, а иная — для всех благодать!
Порой ему казалось, что он сходит с ума от пьянства, — вот почему лезет ему в голову это страшное. Усилием воли он гасил эту картину, но, лишь только оставался один и
был не очень
пьян, — снова наполнялся бредом, вновь изнемогал под тяжестью его. Желание свободы все росло и крепло в нем. Но вырваться из пут своего богатства он не
мог.
Распрощавшись с ним, я отправился обратно и, признаюсь, во весь тот день походил на человека, который с похмелья не
может ни о чем думать, и хотя не
пьян, а шатается, как будто бы
выпил стаканов пять пуншу.
Германн долго не
мог опомниться. Он вышел в другую комнату. Денщик его спал на полу; Германн насилу его добудился. Денщик
был пьян по обыкновению: от него нельзя
было добиться никакого толку. Дверь в сени
была заперта. Германн возвратился в свою комнату, засветил свечку и записал свое видение.
— Очень вы похожи на одного молодца, разрази его гром! Такая неблагодарная скотина! — Гро
был пьян и стакан держал наклонно, поливая вином штаны. — Я обращался с ним как отец родной и воистину отогрел змею! Говорят, этот Санди теперь разбогател, как набоб; про то мне неизвестно, но что он за одну штуку получил, воспользовавшись моим судном, сто тысяч банковыми билетами, — в этом я и сейчас
могу поклясться мачтами всего света!
— Нет, нет, это ничего, что ты
пьян… Я только так спросил; это хорошо, что ты
пьян; я ничего, Петруша, я ничего… Ты,
может быть, только так позабыл, а все помнишь. Ну-ка, вспомни-ка,
был ты у Вахрамеева, чиновника, —
был или нет?
— Ах ты, господи боже мой! Куда сначала ходил?
был в департаменте?.. Ты, послушай, Петр; ты,
может быть,
пьян?
Я не
был пьян, но что прикажете делать, — до такой ведь истерики
может тоска заесть! Но ничем обошлось. Оказалось, что я и в окно-то прыгнуть не способен, и я ушел не подравшись.
Муаррон. В клавесине… Нет, не
могу, святой отец! Я
был пьян сегодня утром, я забыл, что я сказал вам…
Поговорив в этом духе минут пять, а
может быть, и более того, Сахаров вдруг закрыл глаза и потерял равновесие. Локти его расскользнулись, голова беспомощно и грузно упала на раскрытый журнал, и в классе явственно раздался храп. Преподаватель
был безнадежно
пьян.
— Был-с, — вполголоса признался Павел Павлович, конфузливо опуская глаза, и видите ли-с: не то что
пьян, а уж несколько позже-с. Я это для того объяснить желаю, что позже у меня хуже-с: хмелю уж немного, а жестокость какая-то и безрассудство остаются, да и горе сильнее ощущаю. Для горя-то,
может, и пью-с. Тут-то я и накуролесить
могу совсем даже глупо-с и обидеть лезу. Должно
быть, себя очень странно вам представил вчера?
«А что, если это просто шут? — мелькнуло в его голове. — Но н-нет, н-нет! кажется, он не
пьян, — впрочем,
может быть, и
пьян; красное лицо. Да хотя бы и
пьян, — все на одно выйдет. С чем он подъезжает? Чего хочется этой каналье?»
Было трудно понять:
пьян хозяин или трезв, но — болен? Он тяжело шевелил языком и губами, точно не
мог размять надуманные им жесткие слова. В этот раз он
был особенно неприятен, и, сквозь дрему глядя в печь, я перестал слушать его мурлыкающий голос.
Между прочим, он говорил с своим неподражаемым малороссийским юмором, что, верно, повар
был пьян и не выспался, что его разбудили и что он с досады рвал на себе волосы, когда готовил котлеты; а
может быть, он и не
пьян и очень добрый человек, а
был болен недавно лихорадкой, отчего у него лезли волосы, которые и падали на кушанье, когда он приготовлял его, потряхивая своими белокурыми кудрями.
— Напился
пьян… на ногах не стоит… я не понимаю даже этого и не знаю, что такое
было у Ивана Кузьмича;
может быть, какой-нибудь завтрак, а муж приехал вовсе не пьяный. Мне слышать подобную клевету даже смешно, — проговорила Пионова.
— Черт его знает, как это сделалось, — сказал он, наконец, почесав рукою за ухом. —
Пьян ли я вчера возвратился, или нет, уж наверное сказать не
могу. А по всем приметам должно
быть происшествие несбыточное: ибо хлеб — дело печеное, а нос совсем не то. Ничего не разберу!..
Никита (берет на себя трезвый вид). Ты, батюшка, на меня не обижайся. Ты думаешь, я
пьян. Я положительно все
могу. Потому
пей, да ума не теряй. Я с тобой, батюшка, сейчас разговаривать
могу. Все дела помню. Насчет денег приказывал, лошаденка извелась — помню. Это все возможно. Это все у нас в руках. Если бы сумма денег требовалась огромадная, тогда можно
было бы повременить, а то это все
могу! Вот они!
— Вы и всякий имеет полнейшее право презирать меня после того, что я наделал, и если бы я
был на вашем месте, а в моей сегодняшней роли подвизался другой, то я,
может быть, даже не стал бы с ним говорить. Что тут уж и рассказывать! Человек поступил совсем как мерзавец, но поверьте… (у него задрожало все лицо и грудь) поверьте, я совсем не мерзавец, и я не
был пьян. Да, я моряк, но я вина не люблю и никогда не
пью вина.
— Не
могу знать, — отвечал встревоженный, три дня не куривший рабочий. —
Пьян был.
Впрочем, я
был пьян и,
может быть, не так выражался.