Неточные совпадения
Как несметное множество церквей,
монастырей с куполами, главами, крестами, рассыпано на святой, благочестивой Руси, так несметное множество племен, поколений, народов толпится, пестреет и мечется по лицу
земли.
Но палата отменила решение суда, и в то же время ‹иск› о праве на владение частью спорной
земли по дарственной записи Левашевой предъявил
монастырь, доказывая, что крестьяне в продолжение трех лет арендовали
землю у него.
Превосходное имение его находилось сейчас же на выезде из нашего городка и граничило с
землей нашего знаменитого
монастыря, с которым Петр Александрович, еще в самых молодых летах, как только получил наследство, мигом начал нескончаемый процесс за право каких-то ловель в реке или порубок в лесу, доподлинно не знаю, но начать процесс с «клерикалами» почел даже своею гражданскою и просвещенною обязанностью.
Когда уже стало сильно смеркаться, проходивший сосновою рощей из скита к
монастырю Ракитин вдруг заметил Алешу, лежавшего под деревом лицом к
земле, недвижимого и как бы спящего.
Зришь сам не знаешь куда, и вдруг пред тобой отколь ни возьмется обозначается
монастырь или храм, и вспомнишь крещеную
землю и заплачешь.
На сизой каланче мотается фигура доглядчика в розовой рубахе без пояса, слышно, как он, позёвывая, мычит, а высоко в небе над каланчой реет коршун — падает на
землю голодный клёкот. Звенят стрижи, в поле играет на свирели дурашливый пастух Никодим. В
монастыре благовестят к вечерней службе — из ворот домов, согнувшись, выходят серые старушки, крестятся и, качаясь, идут вдоль заборов.
Деревья садов накрыли и опутали дома тёмными сетями; город казался огромным человеком: пойманный и связанный, полуживой, полумёртвый, лежит он, крепко прижат к
земле, тесно сдвинув ноги, раскинув длинные руки, вместо головы у него —
монастырь, а тонкая, высокая колокольня Николы — точно обломок копья в его груди.
За семь вёрст от Воргорода, в полугоре над светлой рекой Окшей, среди медно-красных стволов векового соснового леса крепко врос в
землю богатый
монастырь во имя Илии пророка.
За окном стояли позолоченные осенью деревья — клён, одетый красными листьями, липы в жёлтых звёздах, качались алые гроздья рябины и толстые бледно-зелёные стебли просвирняка, покрытые увядшим листом, точно кусками разноцветного шёлка. Струился запах созревших анисовых яблок, укропа и взрытой
земли. В
монастыре, на огородах, был слышен смех и весёлые крики.
То мне хотелось уйти в
монастырь, сидеть там по целым дням у окошка и смотреть на деревья и поля; то я воображал, как я покупаю десятин пять
земли и живу помещиком; то я давал себе слово, что займусь наукой и непременно сделаюсь профессором какого-нибудь провинциального университета.
Железнов. В
монастырь попрошусь. Пускай постригут. В схимники. Под
землей жить буду, а — буду!
— Сказывай! — недоверчиво ворчал Брехун. — Вы больно умны с игуменом-то, а другие одурели для вас. Какой крестьянин без
земли, а
земля божья… Государский указ монахи скрыли. Кабы не воевода Полуехт Степаныч, так тряхнули бы вашим
монастырем. Погоди, еще тряхнут.
«О монастырских штатах» у
монастырей были отобраны населенные крестьянами
земли.], у Гарусова очутился громадный заводский участок на полном праве собственности: устроили это дело ему в Тобольске его дружки-приказные.
Вверх по реке, сейчас за Служней слободой, точно присела к
земле своею ветхой деревянною стеною Дивья обитель, — там вся постройка была деревянная, и давно надо было обновить ее, да грозный игумен Моисей не давал старицам ни одного бревна и еще обещал совсем снести эту обитель, потому что не подобало ей торчать на глазах у Прокопьевского
монастыря: и монахам соблазн, да и мирские люди напрасные речи говорили.
Процветал наш Прокопьевский
монастырь, кабы не новые духовные штаты: все ограничили сразу — и
землю, и крестьян, и всякое прочее угодье.
Он уже трижды ходил в
монастырь: повесит за спину себе котомку и, с палкой в руке, уходит не торопясь; казалось — он идёт по
земле из милости к ней, да и всё он делает как бы из милости.
— Ага-а!.. — кричит Миха. — Этот? Да, этот праведной жизни скот, как же! За игру в карты из военных выгнан, за скандалы с бабами — из духовной академии! Из офицеров в академию попал! В Чудовом
монастыре всех монахов обыграл, сюда явился — семь с половиной тысяч вклад сделал,
землю пожертвовал и этим велик почёт себе купил, да! Здесь тоже в карты играет — игумен, келарь, казначей да он с ними. Девка к нему ездит… О, сволочи! Келья-то у него отдельная, ну, он там и живёт как ему хочется! О, великая пакость!
— А у меня ещё до этой беды мечта была уйти в
монастырь, тут я говорю отцу: «Отпустите меня!» Он и ругался и бил меня, но я твёрдо сказал: «Не буду торговать, отпустите!» Будучи напуган Лизой, дал он мне свободу, и — вот, за четыре года в третьей обители живу, а — везде торговля, нет душе моей места!
Землёю и словом божьим торгуют, мёдом и чудесами… Не могу видеть этого!
Отстоял службу, хожу вокруг церкви. День ясный, по снегу солнце искрами рассыпалось, на деревьях синицы тенькают, иней с веток отряхая. Подошёл к ограде и гляжу в глубокие дали земные; на горе стоит
монастырь, и пред ним размахнулась, раскинулась мать-земля, богато одетая в голубое серебро снегов. Деревеньки пригорюнились; лес, рекою прорезанный; дороги лежат, как ленты потерянные, и надо всем — солнце сеет зимние косые лучи. Тишина, покой, красота…
Монашенки снег на санях возят, проехали мимо, хихикают, а мне тяжело и не знаю, что делать. Вышел за ворота — тишина. Снега блестят, инеем одетые деревья не шелохнутся, всё задумалось. И небо и
земля смотрят ласково на тихий
монастырь. Мне же боязно, что вот я нарушу эту тишину некоторым криком.
Старик будто сам всё видел: стучат тяжёлые топоры в крепких руках, сушат люди болота, возводят города,
монастыри, идут всё дальше, по течениям холодных рек, во глубины густых лесов, одолевают дикую
землю, становится она благообразна.
Когда их приписали к коллегии экономии, то оброк, положенный на них по 3 рубля на душу, был сравнительно очень высок, и вследствие того многие крестьяне покинули поля и обратились к другим, более прибыльным занятиям, так что большая часть
земель вокруг
монастырей запустела.
Тело его предано
земле в Новодевичьем
монастыре.
— А стержня — нету! И все мы такие, смешанные изнутри. Кто нас ни гни — кланяемся и больше ничего! Нет никаких природных прав, и потому — христопродавцы! Торговать, кроме души, — нечем. Живем — пакостно: в молодости
землю обесчестив, под старость на небо лезем, по
монастырям, по богомольям шатаясь…
Отец Сергий знал этот обычный, самый нерелигиозный, холодный, условный тип; тут были странники, большей частью из отставных солдат, отбившиеся от оседлой жизни, бедствующие и большей частью запивающие старики, шляющиеся из
монастыря в
монастырь, только чтобы кормиться; тут были и серые крестьяне и крестьянки с своими эгоистическими требованиями исцеления или разрешения сомнений о самых практических делах: о выдаче дочери, о найме лавочки, о покупке
земли или о снятии с себя греха заспанного или прижитого ребенка.
Было поздно; сильный ветер дул с взморья; черные тучи, окровавленные снизу лучами солнца, роняли огромные капли теплой воды на растрескавшуюся
землю. Феодор, взволнованный встречею и боясь грозы, не хотел ехать далее и свернул в
монастырь Энат, лежащий возле Александрии. Служитель божий, гражданин всего мира христианского, в те времена везде находил отворенную дверь, и всюду приход его считался счастием, тем паче в
монастыре, куда приходили все бедные и труждающиеся дети церкви.
Монастырь согради на горе возле твоего села, согради его во имя Спаса милостивого, и не будет забвенно на
земле имя твое, станут люди честну́ю обитель звать Княж-Хабаровым
монастырем.
«Взять бы всю эту мистику (
монастыри), да разом по всей русской
земле и упразднить… Чтоб истина скорее воссияла».
Это — крайний предел села.
Монастырь стоит наверху же, но дальше, на матерой
земле позади выгона, на открытом месте. А на крутизне, ближайшей от пристани, лепятся лачуги… Наверху, в новых улицах, наставили домов «богатеи», вышедшие в купцы, хлебные скупщики и судохозяева. У иных выведены барские хоромы в два и три этажа, с балконами и даже бельведерами.
Была она на
земле монастырской, оттого все сборы денежные: таможенный, привальный и отвальный, пятно конское и австерские, похомутный и весчая пошлина сполна шли на
монастырь. Монастырскую
землю заборские дачи обошли во все стороны, оттого ярмонка в руках князя Алексея Юрьича состояла. Для порядку наезжали из Зимогорска комиссары с драгунами: «для дел набережных» и «для дел объезжих», да асессоры провинциальные, — исправников тогда и в духах не бывало, — однакож вся сила была в князе Алексее Юрьиче.
Лет через пять постриглась, игуменьей в Зимогорском
монастыре была, и князь Алексей Юрьич очень украсил ей обитель, каменну церковь соорудил,
земли купил, вклады большие пожаловал.
Кушая грибки и запивая их малагой, княгиня мечтала о том, как ее окончательно разорят и покинут, как все ее управляющие, приказчики, конторщики и горничные, для которых она так много сделала, изменят ей и начнут говорить грубости, как все люди, сколько их есть на
земле, будут нападать на нее, злословить, смеяться; она откажется от своего княжеского титула, от роскоши и общества, уйдет в
монастырь, и никому ни одного слова упрека; она будет молиться за врагов своих, и тогда все вдруг поймут ее, придут к ней просить прощения, но уж будет поздно…
Замуж не пошла, а когда помирала, то всё свое добро поделила; на
монастырь записала сто десятин да нам, обществу крестьян деревни Недощотовой, на помин души, двести, а братец ейный, барин-то, бумагу спрятал, сказывают, в печке сжег и всю
землю себе забрал.
Во время пребывания двора в Москве, 12 мая 1744 года, императрица подарила Алексею Григорьевичу село Перово и деревни Татарки и Тимохово, а также и двор Гороховский на
земле Спасо-Андроньевского
монастыря, отобранной прежде в военную канцелярию, но с тем, чтобы за
землю платить
монастырю оброчные деньги.
Удар, нанесенный Салтыковой несчастной Марье Осиповне Олениной в форме присылки рокового «гостинца», не остался без возмездия даже на
земле. По странному, а, может быть, перстом Божиим отмеченному совпадению, 1 октября 1762 года, именно в тот день, когда послушница Мария лежала без чувств, в бреду, а в Новодевичьем
монастыре был страшный переполох по поводу присылки мертвой мужской руки, последовал высочайший указ о назначении открытого следствия над вдовой ротмистра гвардии Дарьи Николаевны Салтыковой.
По прочтении сентенции юстиц-коллегии и указа сената, обвиняемая более часа стояла у столба с надетым на шею листом с надписью: «мучительница и душегубица», а потом, посаженная снова на роспуски, отвезена в Ивановский девичий
монастырь, где уже ранее была устроена для нее «покаянная», глубоко в
земле более трех аршин, вроде склепа, с единственным окошечком, задернутым зеленой занавеской, куда ей подавалась, приставленным к узнице солдатом, пища.
На кладбище одного из богатых
монастырей новгородских до сих пор есть близ церкви вросшая уже в
землю и покрытая мхом каменная плита, с надписью о почивающей под ней возлюбленной жене новгородского купца Елене Афанасьевне Горбачевой.
Как человек, смотря на солнце, вдруг ослеплён его блеском, он вздрагивал, опускал голову и взоры в
землю и опять медленными шагами пробирался по тропе к Новодевичьему
монастырю, нередко спотыкаясь о камни, попадавшиеся ему под ноги.
Он желал бы убежать из дому, от семейства, от всего света, в леса дремучие, в
монастырь; он желал бы провалиться в
землю.
— Кто бы это? — проворчал сквозь зубы вошедший. — Да это соловецкий пришелец, монах тамошней обители, все оттягивает у легковерной бабы льготы от
земель ее на свой
монастырь. Ну, я выжму ж его от нее… Он что-то мне подозрителен, — продолжал он вслух высказывать мысли, направляясь к крыльцу терема.
Так называемые верующие верят, что Христос — бог, второе лицо троицы, сошедшее на
землю для того, чтобы дать людям пример жизни, и исполняют сложнейшие дела, нужные для совершения таинств, для постройки церквей, для посылки миссионеров, учреждения
монастырей, управления паствой, исправления веры, но одно маленькое обстоятельство они забывают — делать то, что он сказал.
Она была фундаторкою весьма ныне известного общежительного близ Киева
монастыря, который, по исследованию г-на Ростиславова, владеет благодаря щедрости княгини тридцатью шестью верстами
земли и угодьями, которых не описал г-н Ростиславов.