Неточные совпадения
Наконец, зачем он
сидит с католическим
монахом?
Тут же, в часовне,
сидело около стола несколько китайцев и шили что-то, не обращая ни малейшего внимания на
монаха.
В ожидании выхода старца мамаша
сидела на стуле, подле кресел дочери, а в двух шагах от нее стоял старик
монах, не из здешнего монастыря, а захожий из одной дальней северной малоизвестной обители.
Вот этот характер наших сходок не понимали тупые педанты и тяжелые школяры. Они видели мясо и бутылки, но другого ничего не видали. Пир идет к полноте жизни, люди воздержные бывают обыкновенно сухие, эгоистические люди. Мы не были
монахи, мы жили во все стороны и,
сидя за столом, побольше развились и сделали не меньше, чем эти постные труженики, копающиеся на заднем дворе науки.
Начальник губернии в это время
сидел у своего стола и с мрачным выражением на лице читал какую-то бумагу. Перед ним стоял не то священник, не то
монах, в черной рясе, с худым и желто-черноватым лицом, с черными, сверкающими глазами и с густыми, нависшими бровями.
Старик монах-мельник, седой, как лунь, и сверх того перепачканный еще в муке,
сидел на солнышке и чинил себе сапоги.
День ясный, в окно солнце смотрит, и
сидит Антоний весь в его лучах. Вдруг одна неожиданная мною мысль подняла голову, как змея, и ужалила сердце моё — взныл я весь; словно обожжённый, вскочил со стула, смотрю на
монаха. Он тоже привстал; вижу — берёт со стола нож, играет им и спрашивает...
— А? С кем? — смутился Коврин. — Вот с ним… Вот он
сидит, — сказал он, указывая на черного
монаха.
Пробило три часа. Коврин потушил свечу и лег; долго лежал с закрытыми глазами, но уснуть не мог оттого, как казалось ему, что в спальне было очень жарко и бредила Таня. В половине пятого он опять зажег свечу и в это время увидел черного
монаха, который
сидел в кресле около постели.
Когда часы били пять, он
сидел на кровати, свесив ноги на ковер, и говорил, обращаясь к
монаху...
Довольный, что ему так удалась роль миротворца, Коврин пошел в парк.
Сидя на скамье и размышляя, он слышал стук экипажей и женский смех, — это приехали гости. Когда вечерние тени стали ложиться в саду, неясно послышались звуки скрипки, поющие голоса, и это напомнило ему про черного
монаха. Где-то, в какой стране или на какой планете носится теперь эта оптическая несообразность?
Монахи все-таки, по уставу, во время кафизм и паремий
сидят, а я желал быть угоднее
монахов и всё, бывало, на ногах.
Через несколько времени вышел
монах, тотчас обратил глаза на место, где
сидел несчастный, и, как бы обрадованный его уходом, поспешно сел на свою ослицу, вздохнул, перекрестился, еще раз вздохнул и поехал к городским воротам.
В бедной келье, сложенной из огромных камней, при скупом свете треножной лампы, на большом четвероугольном куске гранита
сидел монах, лет за пятьдесят; перед ним лежал развернутый свиток Августина; одна рука поддерживала голову, покрытую черными волосами, перемешавшимися с сединою, другой он придерживал свиток.
У гроба Феодорова
сидел грустный игумен — и с ним тот самый александриец, который так усердно ждал свою жену у храма Петра. Александриец плакал, игумен молился; никто не прерывал тишины — она продолжалась некоторое время. Но вдруг отворилась дверь, и взошел игумен энатский с
монахом, которого он присылал обвинять Феодора. Тело усопшего было покрыто; игумен Октодекадского монастыря открыл голову и спросил своего собрата — это ли Феодор?
Высокий, плотный из себя старец, с красным, как переспелая малина, лицом, с сизым объемистым носом,
сидел на диване за самоваром и потускневшими глазами глядел на другого, сидевшего против него тучного, краснолицего и сильно рябого
монаха. Это были сам игумен и казначей, отец Анатолий.
Набеги разбойников и нередко бунтовавших инородцев, нескончаемые поземельные тяжбы, а больше всего непорядки, возникшие с тех пор, как люди из хороших родов перестали
сидеть в настоятелях обители Всемилостивого Спаса, а в
монахи начали поступать лишь поповичи да отчасти крестьяне, отъем населенных не одною тысячью крестьян имений — довели строенье князя Хабарова до оскуденья; затем в продолжение многих десятков лет следовал длинный ряд игумнов из поповичей, как всегда и повсюду, мало радевших о монастырских пользах и много о собственной мамоне и кармане.
Подъезжая ко святым воротам, Пахом увидел молодого, еще безбородого
монаха.
Сидел он на привратной скамейке и высоким головным голосом распевал что-то грустное, заунывное.
В церкви все носило тот же пошиб, было так же незатейливо и своеобычно. У правого клироса
сидел худощавый
монах. Он предложил ему осмотреть убежище митрополита Филарета. Ряд комнат, в дереве, открывался из двери, выходившей прямо в церковь… Можно было видеть убранство и расположение тесноватых чистых покоев. Он отказался пройтись по ним, не хотел нарушать своего настроения.
На огромном диване, с обивкой из волосяной материи,
сидела женщина, лет за тридцать, некрасивая, жирная, гладко причесанная, в розовой распашной блузе, и приподнялась вместе с ражим
монахом, тоже в подряснике, с огромной шапкой волнистых русых волос.
Монахи тоже заплакали и с участием стали расспрашивать, зачем он плачет, отчего лицо его так угрюмо, но он не сказал ни слова и заперся в своей келье. Семь дней
сидел он у себя, ничего не ел, не пил, не играл на органе и плакал. На стук в его дверь и на просьбы
монахов выйти и поделиться с ними своею печалью он отвечал глубоким молчанием.
Монах может двадцать лет
сидеть в затворе, может весь отдаться аскетическим упражнениям, молиться большую часть дня и тем не менее находиться в ужасном обскурантизме ума, обскурантизме нравственных оценок социальной жизни, в нем может быть очень слабая степень гуманизации.
Монах встал и, до земли поклонившись Суворову, вышел. Александр Васильевич не удерживал его. Он
сидел в глубокой задумчивости.
Не отходя ко сну, он наедине с собою,
сидя на своем роскошном ложе, припоминает мельчайшие подробности этой борьбы с сильным духом
монахом.