Неточные совпадения
Приятно было наблюдать за деревьями спокойное, парадное движение праздничной толпы по аллее.
Люди шли в косых лучах солнца встречу друг другу, как бы хвастливо показывая себя, любуясь друг другом. Музыка, смягченная гулом голосов, сопровождала их лирически ласково. Часто доносился веселый смех, ржание коня, за углом ресторана бойко играли на скрипке, масляно звучала виолончель, женский голос пел «Матчиш», и Попов, свирепо нахмурясь, отбивая такт
мохнатым пальцем по стакану, вполголоса, четко выговаривал...
Самгин догадался, что пред ним
человек, который любит пошутить, шутит он, конечно, грубо, даже — зло и вот сейчас скажет или сделает что-нибудь нехорошее. Догадка подтверждалась тем, что грузчики, торопливо окружая запевалу, ожидающе, с улыбками заглядывали в его усатое лицо, а он, видимо, придумывая что-то, мял папиросу губами, шаркал по земле
мохнатым лаптем и пылил на ботинки Самгина. Но тяжело подошел чернобородый, лысый и сказал строгим басом...
Открыв глаза, Самгин видел сквозь туман, что к тумбе прислонился, прячась, как зверушка, серый ботик Любаши, а опираясь спиной о тумбу, сидит, держась за живот руками, прижимая к нему шапку, двигая черной валяной ногой, коротенький
человек, в
мохнатом пальто; лицо у него тряслось, вертелось кругами, он четко и грустно говорил...
«Сомова должна была выстрелить в рябого, — соображал он. — Страшно этот,
мохнатый, позвал бога, не докричавшись до
людей. А рябой мог убить меня».
Из них только один, в каракулевой шапке, прятал бородатое лицо в поднятом воротнике мехового пальто, трое — видимо, рабочие, а пятый — пожилой
человек, бритый, седоусый, шел сдвинув
мохнатую папаху на затылок, открыв высокий лоб, тыкая в снег суковатой палкой.
«Жажда развлечений, привыкли к событиям», — определил Самгин. Говорили негромко и ничего не оставляя в памяти Самгина; говорили больше о том, что дорожает мясо, масло и прекратился подвоз дров. Казалось, что весь город выжидающе притих.
Людей обдувал не сильный, но неприятно сыроватый ветер, в небе являлись голубые пятна, напоминая глаза, полуприкрытые
мохнатыми ресницами. В общем было как-то слепо и скучно.
Он не заметил, откуда выскочила и, с разгона, остановилась на углу черная, тонконогая лошадь, — остановил ее Судаков, запрокинувшись с козел назад, туго вытянув руки; из-за угла выскочил
человек в сером пальто, прыгнул в сани, — лошадь помчалась мимо Самгина, и он видел, как серый
человек накинул на плечи шубу, надел
мохнатую шапку.
Иногда он заглядывал в столовую, и Самгин чувствовал на себе его острый взгляд. Когда он, подойдя к столу, пил остывший чай, Самгин разглядел в кармане его пиджака ручку револьвера, и это ему показалось смешным. Закусив, он вышел в большую комнату, ожидая видеть там новых
людей, но
люди были все те же, прибавился только один, с забинтованной рукой на перевязи из
мохнатого полотенца.
Ночь была прозрачно светлая, — очень высоко, почти в зените бедного звездами неба, холодно и ярко блестела необыкновенно маленькая луна, и все вокруг было невиданно: плотная стена деревьев, вылепленных из снега, толпа мелких, черных
людей у паровоза,
люди покрупнее тяжело прыгали из вагона в снег, а вдали —
мохнатые огоньки станции, похожие на золотых пауков.
«Извозчики — самый спокойный народ», — вспомнил Самгин. Ему загородил дорогу
человек в распахнутой шубе, в
мохнатой шапке, он вел под руки двух женщин и сочно рассказывал...
Из Кремля поплыл густой рев, было в нем что-то шерстяное,
мохнатое, и казалось, что он согревает сыроватый, холодный воздух.
Человек в поддевке на лисьем мехе успокоительно сообщил...
В общем
люди были так же бесхарактерны, как этот
мохнатый, пестрый день. Многие, точно прячась, стояли в тени под деревьями, но из облаков выглядывало солнце, обнаруживая их. На площадь, к собору, уходили немногие и нерешительно.
За спиною Самгина, толкнув его вперед, хрипло рявкнула женщина, раздалось тихое ругательство, удар по мягкому, а Самгин очарованно смотрел, как передовой солдат и еще двое, приложив ружья к плечам, начали стрелять. Сначала упал, высоко взмахнув ногою,
человек, бежавший на Воздвиженку, за ним, подогнув колени, грузно свалился старик и пополз, шлепая палкой по камням, упираясь рукой в мостовую;
мохнатая шапка свалилась с него, и Самгин узнал: это — Дьякон.
Стояли
мохнатые дни августа, над городом ползли сизые тучи, по улицам — тени,
люди шагали необычно быстро.
«Плачет. Плачет», — повторял Клим про себя. Это было неожиданно, непонятно и удивляло его до немоты. Такой восторженный крикун, неутомимый спорщик и мастер смеяться, крепкий, красивый парень, похожий на удалого деревенского гармониста, всхлипывает, как женщина, у придорожной канавы, под уродливым деревом, на глазах бесконечно идущих черных
людей с папиросками в зубах. Кто-то
мохнатый, остановясь на секунду за маленькой нуждой, присмотрелся к Маракуеву и весело крикнул...
Работало
человек двадцать пыльных
людей, но из них особенно выделялись двое: кудрявый, толстогубый парень с круглыми глазами на
мохнатом лице, сером от пыли, и маленький старичок в синей рубахе, в длинном переднике.
Скука вытеснила его из дому. Над городом, в холодном и очень высоком небе, сверкало много звезд, скромно светилась серебряная подкова луны. От огней города небо казалось желтеньким. По Тверской, мимо ярких окон кофейни Филиппова, парадно шагали проститутки, щеголеватые студенты, беззаботные молодые
люди с тросточками.
Человек в
мохнатом пальто, в котелке и с двумя подбородками, обгоняя Самгина, сказал девице, с которой шел под руку...
В полдень — снова гудок; отваливались черные губы ворот, открывая глубокую дыру, завод тошнило пережеванными людями, черным потоком они изливались на улицу, белый
мохнатый ветер летал вдоль улицы, гоняя и раскидывая
людей по домам.
В тое ж минуту, безо всяких туч, блеснула молонья и ударил гром, индо земля зашаталась под ногами, — и вырос, как будто из земли, перед купцом зверь не зверь,
человек не
человек, а так какое-то чудовище, страшное и
мохнатое, и заревел он голосом дикиим: «Что ты сделал?
На улице морозный воздух сухо и крепко обнял тело, проник в горло, защекотал в носу и на секунду сжал дыхание в груди. Остановясь, мать оглянулась: близко от нее на углу стоял извозчик в
мохнатой шапке, далеко — шел какой-то
человек, согнувшись, втягивая голову в плечи, а впереди него вприпрыжку бежал солдат, потирая уши.
Но первое: я не способен на шутки — во всякую шутку неявной функцией входит ложь; и второе: Единая Государственная Наука утверждает, что жизнь древних была именно такова, а Единая Государственная Наука ошибаться не может. Да и откуда тогда было бы взяться государственной логике, когда
люди жили в состоянии свободы, то есть зверей, обезьян, стада. Чего можно требовать от них, если даже и в наше время откуда-то со дна, из
мохнатых глубин, — еще изредка слышно дикое, обезьянье эхо.
Я никогда не видал этого
человека обиженным, задумавшимся, не помню, чтобы он долго молчал, — из его
мохнатого рта всегда и даже как будто помимо его желания непрерывным ручьем текли слова.
Гораздо больше нравился мне октавист Митропольский; являясь в трактир, он проходил в угол походкой
человека, несущего большую тяжесть, отодвигал стул пинком ноги и садился, раскладывая локти по столу, положив на ладони большую,
мохнатую голову. Молча выпив две-три рюмки, он гулко крякал; все, вздрогнув, повертывались к нему, а он, упираясь подбородком в ладони, вызывающе смотрел на
людей; грива нечесаных волос дико осыпала его опухшее, бурое лицо.
Этот
человек сразу и крепко привязал меня к себе; я смотрел на него с неизбывным удивлением, слушал, разинув рот. В нем было, как я думал, какое-то свое, крепкое знание жизни. Он всем говорил «ты», смотрел на всех из-под
мохнатых бровей одинаково прямо, независимо, и всех — капитана, буфетчика, важных пассажиров первого класса — как бы выравнивал в один ряд с самим собою, с матросами, прислугой буфета и палубными пассажирами.
Из-за колонн вокзала идет стройная процессия маленьких
людей, они полуодеты и кажутся
мохнатыми в своих лохмотьях,
мохнатыми, точно какие-то странные зверьки.
Рыжий, захлебываясь словами, всё время говорил о чем-то на ухо
человеку с бакенбардами, точно отвечал учителю, хорошо зная урок и гордясь этим. Его слушателю было щекотно и любопытно, он легонько качал головою из стороны в сторону, и на его плоском лице рот зиял, точно щель на рассохшейся доске. Иногда ему хотелось сказать что-то, он начинал странным,
мохнатым голосом...
Всё вокруг густо усеяно цветами акации — белыми и точно золото: всюду блестят лучи солнца, на земле и в небе — тихое веселье весны. Посредине улицы, щелкая копытами, бегут маленькие ослики, с
мохнатыми ушами, медленно шагают тяжелые лошади, не торопясь, идут
люди, — ясно видишь, что всему живому хочется как можно дольше побыть на солнце, на воздухе, полном медового запаха цветов.
Дернул он из-под колеса, колесо закрутилось, и я увидел привязанную к нему промелькнувшую фигуру
человека. Выпрастывая сундук, Вася толкнул идола, и тот во весь свой рост, вдвое выше человеческого, грохнулся. Загрохотало, затрещало ломавшееся дерево, зазвенело где-то внизу под ним разбитое стекло. Солнце скрылось, полоса живого золота исчезла, и в полумраке из тучи пыли выполз Вася, таща за собой сундук, сам
мохнатый и серый, как сатана, в которого он ткнулся мордой.
Оттого, что свет мелькал и дым от костра несло на ту сторону, нельзя было рассмотреть всех этих
людей сразу, а видны были по частям то
мохнатая шапка и седая борода, то синяя рубаха, то лохмотья от плеч до колен и кинжал поперек живота, то молодое смуглое лицо с черными бровями, такими густыми и резкими, как будто они были написаны углем.
Вокруг нас царила та напряжённая тишина, от которой всегда ждёшь чего-то и которая, если б могла продолжаться долго, сводила бы с ума
человека своим совершенным покоем и отсутствием звука, этой яркой тени движения. Тихий шорох волн не долетал до нас, — мы находились в какой-то яме, поросшей цепкими кустарниками и казавшейся
мохнатым зевом окаменевшего животного. Я смотрел на Шакро и думал...
Через несколько дней, прожитых в тяжёлом, чадном отупении, он, после бессонной ночи, рано утром вышел на двор и увидал, что цепная собака Тулун лежит на снегу, в крови; было ещё так сумрачно, что кровь казалась черной, как смола. Он пошевелил ногою
мохнатый труп, Тулун тоже пошевелил оскаленной мордой и взглянул выкатившимся глазом на ногу
человека. Вздрогнув, Артамонов отворил низенькую дверь сторожки дворника, спросил, стоя на пороге...
Непривычному
человеку тяжело в таком лесу, где
мохнатые ветви образуют над головой сплошной свод, а сквозь него только кой-где проглядывают клочья голубого неба.
Ну, а потом танцевали кадриль, польку и вальсы: Барнум с мадам Момино, Пикколо с прекрасной Мод, атлет Атлант с мадемуазель Жозефин, наездницей-гротеск,
мохнатый фотограф Петров с девицей «каучук». Все танцевали. Как цыгане всегда готовы петь, так цирковые любят танцы…
люди темпа!
Судя по его неверной, машинальной походке, по тому вниманию, с каким он в зале поправил на негоревшей лампе
мохнатый абажур и заглянул в толстую книгу, лежавшую на столе, в эти минуты у него не было ни намерений, ни желаний, ни о чем он не думал и, вероятно, уже не помнил, что у него в передней стоит чужой
человек.
Слуга, храпевший за перегородкою, встрепенулся, как ретивый конь на зов бранной трубы, вскочил со своего ложа и явился перед лицом своего господина. Это был
человек лет сорока, небольшого роста, неуклюжий, с простоватой физиономией, с приплюснутым несколько носом, с глазами, ничего не говорящими. Он не успел второпях обвязать шею платком и застегнуть сюртук,
мохнатая грудь его была открыта.
Только распорядитель да друг его художник в старомодном фраке и какой-то толстенький
человек в
мохнатом пальто (Лука Иванович признал в нем актера) оживляли трапезу.
Стр. 441.…какой-то толстенький
человек в
мохнатом пальто (Лука Иванович признал в нем актера)… — Имеется в виду, судя по воспоминаниям Боборыкина, артист московского Малого театра П. В. Васильев (1832–1879).
На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок-мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в
мохнатых шапках и синих куртках моравы и уезжали по той же плотине, запыленные мукой, с белыми возами — на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти
люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно так же убитыми.
Два
человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный,
мохнатый, мускулистый с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет 45-ти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик очень красивый с окладистою, русою бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет 18-ти, в халате.