Неточные совпадения
Вера была бледна, лицо у ней как камень; ничего не прочтешь на нем. Жизнь точно замерзла, хотя она и говорит с Марьей Егоровной обо всем, и с Марфенькой и с Викентьевым. Она заботливо спросила у сестры, запаслась ли она теплой
обувью, советовала
надеть плотное шерстяное платье, предложила свой плед и просила, при переправе чрез Волгу, сидеть в карете, чтоб не продуло.
Зимняя
обувь — те же унты, только большего размера, для того чтобы можно было набивать их сухой травой и
надевать на теплую портянку.
Его поймал какой-то господин, который привел сапожника — изобретателя
обуви с железным снарядом для Гарибальди. Гарибальди сел самоотверженно на кресло — сапожник в поте лица
надел на него свою колодку, потом заставил его потопать и походить; все оказалось хорошо.
Напившись чаю и полюбовавшись с своего крылечка на горы, на утро и на Марьянку, он
надевал оборванный зипун из воловьей шкуры, размоченную
обувь, называемую поршнями, подпоясывал кинжал, брал ружье, мешочек с закуской и табаком, звал за собой собаку и отправлялся часу в шестом утра в лес за станицу.
Сели на песке кучками по восьмеро на чашку. Сперва хлебали с хлебом «юшку», то есть жидкий навар из пшена с «поденьем», льняным черным маслом, а потом густую пшенную «ройку» с ним же. А чтобы сухое пшено в рот лезло, зачерпнули около берега в чашки воды: ложка каши — ложка воды, а то ройка крута и суха, в глотке стоит. Доели. Туман забелел кругом. Все жались под дым, а то комар заел. Онучи и лапти сушили. Я в первый раз в жизни
надел лапти и нашел, что удобнее
обуви и не придумаешь: легко и мягко.
Здесь горничная графини скинула с нее отсыревшую
обувь и хотела
надеть другую, заранее приготовленную и согретую, но императрица сказала...
Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал от того, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и согревая другую; что, когда он бывало
надевал свои бальные, узкие башмаки, он точно так же страдал как и теперь, когда он шел уже совсем босой (
обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками.