Неточные совпадения
— Да и когда я вас увижу опять? — прибавила она, вздохнув, и стала осторожно
надевать перчатку на покрытую
перстнями руку. — Так скажите, что приедете.
Простилась она с хозяином своим ласковым и милостивым,
надела на правый мизинец золотой
перстень и очутилась на широком дворе честного купца, своего батюшки родимого.
И когда пришел настоящий час, стало у молодой купецкой дочери, красавицы писаной, сердце болеть и щемить, ровно стало что-нибудь подымать ее, и смотрит она то и дело на часы отцовские, аглицкие, немецкие, — а все рано ей пускаться в дальний путь; а сестры с ней разговаривают, о том о сем расспрашивают, позадерживают; однако сердце ее не вытерпело: простилась дочь меньшая, любимая, красавица писаная, со честным купцом, батюшкой родимыим, приняла от него благословение родительское, простилась с сестрами старшими, любезными, со прислугою верною, челядью дворовою и, не дождавшись единой минуточки до часа урочного,
надела золот
перстень на правый мизинец и очутилась во дворце белокаменном, во палатах высокиих зверя лесного, чуда морского, и, дивуючись, что он ее не встречает, закричала она громким голосом: «Где же ты мой добрый господин, мой верный друг?
Золот
перстень мой у тебя лежит,
надень его на правый мизинец — и очутишься в дому у батюшки родимого.
А как приехать ко мне — не твоя беда; дам я тебе
перстень с руки моей: кто
наденет его на правый мизинец, тот очутится там, где пожелает, во единое ока мгновение.
Коршунов. Ручка-то какая! хе, хе, хе… бархатная! (Гладит своей рукой и потом
надевает бриллиантовый
перстень.)
Чтобы показать Денисову, что стала она чужда людям Божьим, вместо обычного черного платья оделась Дуня в цветное,
надела дорогие серьги, кольца и
перстни, а на плечи накинула богатый кружевной платок. Напрасно убеждала ее Марья Ивановна идти в черном платье, не слушалась Дуня.
Я приобрел
перстень самым простым способом — покупкою, после смерти того, кто носил эту вещь.
Перстень перешел через руки рыночного торговца и достался мне. Он был мне впору, и я как
надел его на руку, так с ним и остался.
Княжич подносил к огню то цепь золотую с медвежьими головками или чешуйчатый золотой пояс, то жуковины (
перстни) яхонтовые и изумрудные, то крестики, монисты, запястья, запонки драгоценные; любовался ими,
надевал ожерелья себе на шею и спрашивал дьяка, идут ли они к нему; брал зерна бурмицкие и лалы в горсть, пускал их, будто дождь, сквозь пальцы, тешился их игрою, как настоящее дитя, — и вдруг, послышав голос в ближней комнате, бросил все кое-как в ларец.
За несколько рублей была добыта рука какого-то удавившегося молодого парня, и Кузьма, бережно завернув ее в тряпицу, принес в тот же день Дарье Николаевне. По ее указанию смастерил он ящик, в который уложил руку,
надев на ее палец
перстень Константина Рачинского, и сам отнес в Новодевичий монастырь этот гостинец, с надписью на ящике, написанной рукой Салтыковой: «Марье Осиповне Олениной», и передал «матушке казначее».
— Он назвал себя так… Он повинился мне во всем… Присылка руки было, действительно, дело рук Салтыковой… Прости ей, Господи… Этот Кузьма купил руку в «скудельне» и
надел утаенный от тебя
перстень, который твой теперешний жених дал ему для передачи… Затем он подстерег Ананьича и отнял у него руку… Старик, царство ему Небесное — Ананьич умер за полгода до момента нашего рассказа — утаил от меня это происшествие, боясь обеспокоить…
— А
надену на палец этот
перстень, да и пошлю ей, Машке-то, в подарочек… По перстню-то она подумает, что эта рука ее Костиньки, дружка милого, что его на свете в живых нет… От горя и сама окачурится…
Я не выдержал себя, торопливо снял с руки тот мой дорогой бриллиантовый
перстень, который подарила мне известная вам богатая англичанка, и, сжав руку молодого смельчака,
надел ему этот
перстень на палец, а горец отстранил от себя протянутую к нему адъютантом руку с червонцем и подал мне мед на кинжале.