Неточные совпадения
Всегда скромна, всегда послушна,
Всегда как утро весела,
Как жизнь поэта простодушна,
Как поцелуй любви мила,
Глаза как небо голубые;
Улыбка, локоны льняные,
Движенья, голос, легкий стан —
Всё
в Ольге… но любой
романВозьмите и
найдете, верно,
Ее портрет: он очень мил,
Я прежде сам его любил,
Но надоел он мне безмерно.
Позвольте мне, читатель мой,
Заняться старшею сестрой.
Вдруг получил он
в самом деле
От управителя доклад,
Что дядя при смерти
в постеле
И с ним проститься был бы рад.
Прочтя печальное посланье,
Евгений тотчас на свиданье
Стремглав по почте поскакал
И уж заранее зевал,
Приготовляясь, денег ради,
На вздохи, скуку и обман
(И тем я начал мой
роман);
Но, прилетев
в деревню дяди,
Его
нашел уж на столе,
Как дань, готовую земле.
Клим Самгин
нашел, что такая встреча братьев знакома ему, описана
в каком-то
романе, хотя там не чихали, но там тоже было что-то нелепое, неловкое.
Она говорила о студентах, влюбленных
в актрис, о безумствах богатых кутил
в «Стрельне» и у «Яра», о новых шансонетных певицах
в капище Шарля Омона, о несчастных
романах, запутанных драмах. Самгин
находил, что говорит она не цветисто, неумело, содержание ее рассказов всегда было интереснее формы, а попытки философствовать — плоски. Вздыхая, она произносила стертые фразы...
Варвару он все более забавлял, рассказывая ей смешное о провинциальной жизни, обычаях, обрядах, поверьях, пожарах, убийствах и
романах. Смешное он подмечал неплохо, но рассказывал о нем добродушно и даже как бы с сожалением. Рассказывал о ловле трески
в Белом море, о сборе кедровых орехов
в Сибири, о добыче самоцветов на Урале, — Варвара
находила, что он рассказывает талантливо.
Самгин задумался: на кого Марина похожа? И среди героинь
романов, прочитанных им, не
нашел ни одной женщины, похожей на эту. Скрипнули за спиной ступени, это пришел усатый солдат Петр. Он бесцеремонно сел
в кресло и, срезая ножом кожу с ореховой палки, спросил негромко, но строго...
Но, вспоминая, он каждый раз
находил в этом
романе обидную незаконченность и чувствовал желание отомстить Лидии за то, что она не оправдала смутных его надежд на нее, его представления о ней, и за то, что она чем-то испортила
в нем вкус женщины.
«Где же тут
роман? — печально думал он, — нет его! Из всего этого материала может выйти разве пролог к
роману! а самый
роман — впереди, или вовсе не будет его! Какой
роман найду я там,
в глуши,
в деревне! Идиллию, пожалуй, между курами и петухами, а не
роман у живых людей, с огнем, движением, страстью!»
Входя
в дверь моего петербургского
романа со всеми позорными моими
в нем приключениями, я
нахожу это предисловие необходимым.
Бурмин
нашел Марью Гавриловну у пруда, под ивою, с книгою
в руках и
в белом платье, настоящей героинею
романа.
На другой день утром мы
нашли в зале два куста роз и огромный букет. Милая, добрая Юлия Федоровна (жена губернатора), принимавшая горячее участие
в нашем
романе, прислала их. Я обнял и расцеловал губернаторского лакея, и потом мы поехали к ней самой. Так как приданое «молодой» состояло из двух платьев, одного дорожного и другого венчального, то она и отправилась
в венчальном.
Вы уже должны знать от Павла Сергеевича [Бобрищева-Пушкина], что «L'oncle Tome» [«Хижина дяди Тома» (
роман Бичер-Стоу).] уехал с Якушкиным
в Иркутск. — Якушкин
в последнем письме просит чтобы я ему переслал Милютина [Имеется
в виду «История войны 1799 г.» Д.А.Милютина, опубликованный
в 1852–1853 гг. известный труд об итальянском походе А.
В. Суворова, премированный Академией наук.] и отчеты по училищам, которые у вас остались. Пожалуйста, доставьте мне все это; я
найду возможность перебросить
в Иркутск.
Да, это было настоящее чувство ненависти, не той ненависти, про которую только пишут
в романах и
в которую я не верю, ненависти, которая будто
находит наслаждение
в делании зла человеку, но той ненависти, которая внушает вам непреодолимое отвращение к человеку, заслуживающему, однако, ваше уважение, делает для вас противными его волоса, шею, походку, звук голоса, все его члены, все его движения и вместе с тем какой-то непонятной силой притягивает вас к нему и с беспокойным вниманием заставляет следить за малейшими его поступками.
Он обедает, однако, регулярно дома и после обеда по-прежнему усаживается
в диванной и о чем-то вечно таинственно беседует с Катенькой; но сколько я могу слышать — как не принимающий участия
в их разговорах, — они толкуют только о героях и героинях прочитанных
романов, о ревности, о любви; и я никак не могу понять, что они могут
находить занимательного
в таких разговорах и почему они так тонко улыбаются и горячо спорят.
У него никогда не было никакой гувернантки, изобретающей приличные для его возраста causeries [легкий разговор, болтовня (франц.).] с ним; ему никогда никто не читал детских книжек, а он прямо схватился за кой-какие
романы и путешествия, которые
нашел на полке у отца
в кабинете; словом, ничто как бы не лелеяло и не поддерживало
в нем детского возраста, а скорей игра и учение все задавали ему задачи больше его лет.
— Ты только испишешься, Ваня, — говорит она мне, — изнасилуешь себя и испишешься; а кроме того, и здоровье погубишь. Вон С***, тот
в два года по одной повести пишет, а N*
в десять лет всего только один
роман написал. Зато как у них отчеканено, отделано! Ни одной небрежности не
найдешь.
— Даже безбедное существование вы вряд ли там
найдете. Чтоб жить
в Петербурге семейному человеку, надобно… возьмем самый минимум, меньше чего я уже вообразить не могу… надо по крайней мере две тысячи рублей серебром, и то с величайшими лишениями, отказывая себе
в какой-нибудь рюмке вина за столом, не говоря уж об экипаже, о всяком развлечении; но все-таки помните — две тысячи, и будем теперь рассчитывать уж по цифрам: сколько вы получили за ваш первый и, надобно сказать, прекрасный
роман?
Доложив генералу всё, что нужно было, он пришел
в свою комнату,
в которой, уже давно вернувшись и дожидаясь его, сидел князь Гальцин, читая «Splendeur et misères des courtisanes», [[«Роскошь и убожество куртизанок,»
роман Бальзака]. Одна из тех милых книг, которых развелось такая пропасть
в последнее время и которые пользуются особенной популярностью почему-то между нашей молодежью.] которую
нашел на столе Калугина.
Между тем ум Юлии не
находил в чтении одних
романов здоровой пищи и отставал от сердца.
— Варя, пожалуйста, читай поскорее, — сказала она, подавая ей книгу и ласково потрепав ее по руке, — я непременно хочу знать,
нашел ли он ее опять. (Кажется, что
в романе и речи не было о том, чтобы кто-нибудь
находил кого-нибудь.) А ты, Митя, лучше бы завязал щеку, мой дружок, а то свежо и опять у тебя разболятся зубы, — сказала она племяннику, несмотря на недовольный взгляд, который он бросил на нее, должно быть за то, что она прервала логическую нить его доводов. Чтение продолжалось.
Я
находил в себе все описываемые страсти и сходство со всеми характерами, и с героями, и с злодеями каждого
романа, как мнительный человек
находит в себе признаки всех возможных болезней, читая медицинскую книгу.
Начитавшись потом, по выходе из института,
романов, и по большей части рыцарских, которых Людмила
нашла огромное количество
в библиотеке покойного отца, она не преминула составить себе идеал мужчины, который, по ее фантазии, непременно долженствовал быть или рыцарь, или сарацин какой-нибудь, вроде Малек-Аделя, или, по крайней мере, красивый кавалерийский офицер.
Нашли, например, начало исторического
романа, происходившего
в Новгороде,
в VII столетии; потом чудовищную поэму: «Анахорет на кладбище», писанную белыми стихами; потом бессмысленное рассуждение о значении и свойстве русского мужика и о том, как надо с ним обращаться, и, наконец, повесть «Графиня Влонская», из великосветской жизни, тоже неоконченную.
Я опять перечитывал свой
роман и начинал
находить в нем некоторые достоинства, как описания природы, две-три удачных сцены, две-три характеристики.
Но что всего несноснее: этот дремучий лес, который
в старину представлялся воображению чем-то таинственным, неопределенным, бесконечным — весь вымерен, разделен на десятины, и сочинитель
романа не
найдет в нем ни одного уголка, которого бы уездный землемер не показал ему на общем плане всей губернии.
Так же, как
в детстве, ему нравились только те рассказы и
романы,
в которых описывалась жизнь неизвестная ему, не та, которой он жил; рассказы о действительной жизни, о быте простонародья он
находил скучными и неверными.
— Оправдываться,
в этом случае я не хочу, да
нахожу и бесполезным, а все-таки должен вам сказать, что хоть вы и думаете всеми теперешними вашими поступками разыграть роль великодушного жорж-зандовского супруга Жака [Жак — герой одноименного
романа Жорж Санд (1804—1876), написанного
в 1834 году.], но вы забываете тут одно, что Жак был виноват перед женой своей только тем, что был старше ее, и по одному этому он простил ее привязанность к другому; мало того, снова принял ее, когда этот другой бросил ее.
Давно уже замечено, что все герои замечательнейших русских повестей и
романов страдают оттого, что не видят цели
в жизни и не
находят себе приличной деятельности.
Может показаться странным, что мы
находим особенное богатство содержания
в романе,
в котором, по самому характеру героя, почти вовсе нет действия. Но мы надеемся объяснить свою мысль
в продолжении статьи, главная цель которой и состоит
в том, чтобы высказать несколько замечаний и выводов, на которые, по нашему мнению, необходимо наводит содержание
романа Гончарова.
И Софья, как Татьяна же, сама начинает
роман, не
находя в этом ничего предосудительного, даже не догадывается о том.
Владимир. Прекрасные советы! (Ходит взад и вперед. С сухим смехом)
В каком
романе… у какой героини вы переняли такие мудрые увещания… вы желали бы во мне
найти Вертера!.. Прелестная мысль… кто б мог ожидать?..
Но на самом деле вы
в романе не только слабого изображения внутреннего состояния Ивана Петровича не
находите, но даже не видите ни малейшего намека на то, чтобы автор об этом заботился.
С другой стороны, он не должен рассказывать нам, что
нашел в исторических сказаниях, иначе это будет не
роман, не произведение поэзии, а прозаическая история.
Ни
в одном умном
романе ты не
найдешь столько белиберды, сколько
в ней…
Если кто из бывших со мною
в церкви
найдет это описание неполным и не совсем точным, тот пусть припишет эти промахи головной боли и названному душевному настроению, мешавшим мне наблюдать и подмечать… Конечно, знай я тогда, что мне придется писать
роман, я не глядел бы
в землю, как
в описываемое утро, и не обратил бы внимания на головную боль!
Она пала духом и не день, а месяцы олицетворяла собой невыразимую тоску и отчаяние. Она выдернула из своих волос розовую ленточку и возненавидела жизнь. Но как пристрастно и несправедливо чувство! Маруся и тут
нашла оправдание его поступку. Она недаром начиталась
романов,
в которых женятся и выходят замуж назло любимым людям, назло, чтобы дать понять, уколоть, уязвить.
— Я тоже и сама так думала, и оно бы очень не трудно, да Кишенский
находит, что они не вредят: он сам издал один патриотический
роман, и сам его
в одной газете ругал, а
в другой — хвалил и нажил деньги.
— Не говорите так! Вы — неблагодарный! Неблагодарный!
В ней до сих пор живет такое влечение к вам… Другой бы на моем месте должен был радоваться тому, что он
находит в вас к Серафиме Ефимовне; но мне за нее обидно. Она не посвятила меня
в самые интимные перипетии своего
романа с вами. С какой смелостью и с каким благородством она винила себя! И конечно, для того, чтобы поднять на пьедестал вас, жестокий человек!..
Блестящих и даже просто приятных лекторов было немного на этих двух факультетах. Лучшими считались физик Кемц и физиолог Биддер (впоследствии ректор) — чрезвычайно изящный лектор
в особом, приподнятом, но мягком тоне. Остроумием и широтой взглядов отличался талантливый неудачник, специалист по палеонтологии, Асмус. Эту симпатичную личность и его похороны читатель
найдет в моем
романе вместе с портретами многих профессоров, начиная с моего ближайшего наставника Карла Шмидта, недавно умершего.
Да и весь фон этой вещи — светский и интеллигентный Петербург — был еще так свеж
в моей памяти. Нетрудно было и составить план, и
найти подробности, лица, настроение, колорит и тон. Форма интимных"записей"удачно подходила к такому именно
роману. И раз вы овладели тоном вашей героини — процесс диктовки вслух не только не затруднял вас, но, напротив, помогал легкости и естественности формы, всем разговорам и интимным мыслям и чувствам героини.
И я был приятно изумлен,
найдя в его-депеше к г. Русанову искреннее сожаление о том, что нездоровье помешало ему быть у него и познакомиться с автором тех
романов… и тут стояло такое лестное определение этих
романов, что я и теперь, по прошествии более двадцати лет, затрудняюсь привести его, хотя и не забыл английского текста.
За одно могу ответить и теперь, по прошествии целых сорока шести лет, — что мне рецензия Антоновича не только не понравилась, но я
находил ее мелочной, придирчивой, очень дурного тона и без всякого понимания самых даровитых мест
романа, без признания того, что я сам чувствовал и тогда: до какой степени
в Базарове уловлены были коренные черты русского протестанта против всякой фразы, мистики и романтики.
Об"успехе"первых двух частей
романа я как-то мало заботился. Если и появлялись заметки
в газетах, то вряд ли особенно благоприятные."Однодворец"
нашел в печати лучший прием, а также и"Ребенок". Писемский, по-видимому, оставался доволен
романом, а из писателей постарше меня помню разговор с Алексеем Потехиным, когда мы возвращались с ним откуда-то вместе. Он искренно поздравлял меня, но сделал несколько дельных замечаний.
В Москве с ним на первых порах очень носились, и он сделался опять большим театралом и даже имел
роман в мире любительниц. Но вскоре стал
находить, что
в Москве скучно и совсем нет"умных людей".
Теперь мне самому плохо верится, что я мог с августа по конец ноября
находить время и энергию, чтобы высылать по частям"оригинал"
романа и позволить редакции напечатать его без перерывов
в четырех последних номерах"Отечественных записок".
Теперь"
В путь-дорогу"
в продаже не
найдешь. Экземпляры вольфовского издания или проданы, или сгорели
в складах. Первое отдельное издание из"Библиотеки"
в 1864 году давно разошлось. Многие мои приятели и знакомые упрекали меня за то, что я не забочусь о новом издании… Меня смущает то, что
роман так велик: из всех моих вещей — самый обширный;
в нем до 64 печатных листов.
Эта концепция
нашла свое отражение и
в публицистических"Письмах о Москве", которые писались и печатались
в"Вестнике Европы"(1881, № 3) как раз тогда, когда Боборыкин напряженно работал над
романом.
Гонкур напишет пять — десять таких
романов, как его «La Fille Eliza», и всякий демократ, всякий друг человечества, даже всякий социальный мечтатель скажет ему спасибо: они
в любом таком произведении
найдут самую обильную пищу для своих протестов, для своей проповеди…
Идейная диалектика о человеке и его судьбе начинается
в «Записках из подполья», будет дальше раскрываться через все
романы Достоевского и
найдет свое завершение
в «Легенде о Великом Инквизиторе».
С нею всем ловко, она умеет
найти, с кем хотите, подходящий разговор, знает все, что делается
в Петербурге,
в высших и всяких других сферах, знакома с заграничною жизнью, как никто, живет и
в Монте-Карло, и
в Биаррице,
в Париже, где ее сын наполовину и воспитывался, читает все модное, отличается даже новым вкусом к литературе, не боится говорить про
романы и пьесы крайнего натуралистического направления.