Неточные совпадения
Роясь в делах, я нашел переписку псковского губернского правления о какой-то помещице Ярыжкиной. Она засекла двух горничных до смерти, попалась под суд за третью и была почти совсем оправдана уголовной палатой, основавшей, между прочим, свое решение на том, что третья горничная не умерла. Женщина эта выдумывала удивительнейшие
наказания — била утюгом, сучковатыми
палками, вальком.
Как бы то ни было, но удовольствию живчика нет пределов. Диффамационный период уже считает за собой не один десяток лет (отчего бы и по этому случаю не отпраздновать юбилея?), а живчик в подробности помнит всякий малейший казус, ознаменовавший его существование. Тогда-то изобличили Марью Петровну, тогда-то — Ивана Семеныча; тогда-то к диффаматору ворвались в квартиру, и он, в виду домашних пенатов, подвергнут был исправительному
наказанию; тогда-то диффаматора огорошили на улице
палкой.
Я и потом, во все эти несколько лет острожной жизни, невольно приглядывался к тем из подсудимых, которые, пролежав в госпитале после первой половины
наказания и залечив свои спины, выписывались из госпиталя, чтобы назавтра же выходить остальную половину назначенных по конфирмации
палок.
Вот выводят арестанта к
наказанию; Жеребятников экзекутором; один взгляд на длинный выстроенный ряд людей с толстыми
палками уже вдохновляет его.
Дело в том, что он еще перед первой половиной
наказания думал, что его не выпустят из-под
палок и что он должен умереть.
— Э, что такое войско? — заспорил конноартиллерист. — Я сам солдат, я знаю! Дисциплина в нашем войске держится только страхом
палки, шпицрутенами, а вот погодите: отменят телесные
наказания, дисциплина разом упадет до нуля, и войско сделает ручку правительству. Я убежден в этом, я знаю. Вообще теперь самое полезное — оставлять коронную службу: этим власть обессиливается.
— Не говори вздора! Эта хитрая обезьяна умеет притворяться, чтобы избежать
наказания, — кричала взбешенная Роза и взмахнула
палкой.
Церни был наш учитель арифметики. Длинный и сухой, как
палка, он поминутно злился и кричал. Его в институте прозвали «вампиром». Его уроки считались
наказанием свыше. Страница журнала, посвященная математике, постоянно пестрела единицами, нулями и двойками. Больше десяти баллов он не ставил даже за самый удовлетворительный ответ.
Мигурского судили и приговорили за побег к прогнанию сквозь тысячу
палок. Его родные и Ванда, имевшая связи в Петербурге, выхлопотали ему смягчение
наказания, и его сослали на вечное поселение в Сибирь. Альбина поехала за ним.