Неточные совпадения
Профессоров Самгин слушал с той же скукой, как учителей
в гимназии. Дома,
в одной из чистеньких и удобно обставленных меблированных комнат Фелицаты Паульсен, пышной дамы лет сорока, Самгин записывал свои мысли и впечатления мелким, но четким почерком на листы синеватой почтовой бумаги и складывал их
в портфель, подарок Нехаевой. Не озаглавив свои
заметки, он красиво, рондом,
написал на первом их листе...
От скуки он пробовал чертить разные деревенские сцены карандашом, набросал
в альбом почти все пейзажи Волги, какие видел из дома и с обрыва,
писал заметки в свои тетради, записал даже Опенкина и, положив перо, спросил себя: «Зачем я записал его?
Когда она обращала к нему простой вопрос, он, едва взглянув на нее, дружески отвечал ей и затем продолжал свой разговор с Марфенькой, с бабушкой или молчал, рисовал,
писал заметки в роман.
И потому сделаю прямое и простое разъяснение, жертвуя так называемою художественностью, и сделаю так, как бы и не я
писал, без участия моего сердца, а вроде как бы entrefilet [
Заметка (франц.).]
в газетах.
В. был лет десять старше нас и удивлял нас своими практическими
заметками, своим знанием политических дел, своим французским красноречием и горячностью своего либерализма. Он знал так много и так подробно, рассказывал так мило и так плавно; мнения его были так твердо очерчены, на все был ответ, совет, разрешение. Читал он всё — новые романы, трактаты, журналы, стихи и, сверх того, сильно занимался зоологией,
писал проекты для князя и составлял планы для детских книг.
Почти полвека стояла зрячая Фемида, а может быть, и до сего времени уцелела как памятник старины
в том же виде. Никто не обращал внимания на нее, а когда один газетный репортер
написал об этом
заметку в либеральную газету «Русские ведомости», то она напечатана не была.
Здесь
в это время я
писал срочные
заметки для набора и принимал моих помощников с материалом.
Когда я стал
в редакции
писать заметку, то хватился часов и цепочки с именным брелоком:
в давке и суматохе их стащили у меня.
При упорном труде Н.И. Пастухов выучился сам
в конце концов
писать заметки о происшествиях, добывая их у полиции и у трущобников, и вскоре сделался первым и единственным московским репортером, которому можно было верить безусловно.
Потом
в газете «Современные известия» он стал
писать заметки и фельетоны. Одновременно с этим А.А. Соколов, редактор «Петербургского листка», пригласил Н.И. Пастухова сотрудничать
в своей газете, где он и
писал «Письма из Москвы», имевшие большой успех.
Нашлись смельчаки, протащившие его сквозь маленькое окно не без порчи костюма. А слон разносил будку и ревел. Ревела и восторженная толпа,
в радости, что разносит слон будку, а полиция ничего сделать не может. По Москве понеслись ужасные слухи. Я
в эти часы мирно сидел и
писал какие-то
заметки в редакции «Русской газеты». Вдруг вбегает издатель-книжник И.М. Желтов и с ужасом на лице заявляет...
Ночь, последовавшая за этим вечером
в доме Савелия, напоминала ту, когда мы видели старика за его журналом: он так же был один
в своем зальце, так же ходил, так же садился,
писал и думал, но пред ним не было его книги. На столе, к которому он подходил, лежал маленький, пополам перегнутый листок, и на этом листке он как бисером часто и четко нанизывал следующие отрывочные
заметки...
Протоиерей пропустил несколько
заметок и остановился опять на следующей: «Получив замечание о бездеятельности, усматриваемой
в недоставлении мною обильных доносов, оправдывался, что
в расколе делается только то, что уже давно всем известно, про что и
писать нечего, и при сем добавил
в сем рапорте, что наиглавнее всего, что церковное духовенство находится
в крайней бедности, и того для, по человеческой слабости, не противодейственно подкупам и даже само немало потворствует расколу, как и другие прочие сберегатели православия, приемля даяния раскольников.
Действительно, и
заметка, и изображение мертвого тела появились
в газете ранее, чем о происшествии стало известно полиции. По странной оплошности («что, впрочем, может случиться даже с отличной полицией», —
писали впоследствии
в некоторых газетах) — толпа уже стала собираться и тоже заметила тело, а полиция все еще не знала о происшествии…
Осенью 1881 года, после летнего сезона Бренко, я окончательно бросил сцену и отдался литературе.
Писал стихи и мелочи
в журналах и
заметки в «Русской газете», пока меня не ухватил Пастухов
в только что открывшийся «Московский листок».
Я слыхал, что щука может жить очень долго, до ста лет (то же рассказывают и даже
пишут о карпии),
в чем будто удостоверились опытами, пуская небольших щурят с
заметками на хвосте или перьях
в чистые, проточные пруды, которые никогда не уходили, и записывая время, когда пускали их; слыхал, что будто щуки вырастают до двух аршин длины и до двух с половиною пуд весу; все это, может быть, и правда, но чего не знаю, того не утверждаю.
В критике своей Любослов делает много верных
заметок, например, восстает против употребления окончания глаголов на ти вместо тъ, против неправильных ударений
в стихах, против неверной расстановки слов, против подобных фраз «избол глаза», «отверзив двери», «ты
пишешь в сказках поучений», «отроча рождеи» и пр.
Он
писал прошения, печатал
заметки в газетах.
Писать фельетонные
заметки я согласился охотно. Тона моего предшественника я не хотел держаться; но не боялся быть самостоятельным
в своих оценках и симпатиях. А выражать их пришлось сейчас же по поводу всяких новых течений и веяний, литературных и художественных новостей и выдающихся личностей.
Был счастливый хмель крупного литературного успеха. Многие журналы и газеты отметили повесть
заметками и целыми статьями. «Русские ведомости»
писали о ней
в специальном фельетоне, А. М. Скабичевский
в «Новостях» поместил подробную статью. Но самый лестный, самый восторженный из всех отзывов появился —
в «Русской мысли». Я отыскал редакционный бланк «Русской мысли» с извещением об отказе напечатать мою повесть и послал его редактору журнала
В. М. Лаврову, приписав под текстом отказа приблизительно следующее...
«Стрелочек» — песенка К. Франца, пользовавшаяся бурным успехом
в конце 1870-х годов; так,
в заметке «Москва
в садах» Н. П. Кичеев
писал, что от «Стрелка» «теперь
в Москве проходу нет…» (Будильник, 1877, № 22, с. 7).
Рыбкин накинул себе петлю на шею и с удовольствием повесился. Шлепкин сел за стол и
в один миг
написал:
заметку о самоубийстве, некролог Рыбкина, фельетон по поводу частых самоубийств, передовую об усилении кары, налагаемой на самоубийц, и еще несколько других статей на ту же тему.
Написав всё это, он положил
в карман и весело побежал
в редакцию, где его ждали мзда, слава и читатели.
Она
писала свои
заметки о России, и, разумеется, делала это основательно, сверялась с тем, кто прежде ее посещал нашу родину и что говорил о наших нравах, а потом обо всем дознавала
в новом, что видела, и отмечала.
Он начал
писать мелкие
заметки из московской жизни и
в особенности из нравов знакомого ему, по прежней деятельности, серого московского купечества.
Григоров был олицетворением служения этому"российскому прогрессу". Вечно он
в тихом кипении, бегает, улаживает, читает на подмостках, посещает всевозможные заседания, дает о них
заметки в газеты,
пишет рефераты, издает брошюры, где-то учительствует, беспрестанно заболевает, ложится
в клинику, но и на койке, больной, продолжает хлопотать и устраивать
в пользу чего-нибудь и кого-нибудь.
Вечером с помощью Лельки он
написал в заводскую газету
заметку: «Как у нас
в вальцовке переставляли валы», и с наслаждением перечислил поименно всех пятерых.
«Нам
пишут из Т-а, — так гласила
заметка, — что
в городе носятся упорные слухи, будто бы наделавшее несколько лет тому назад шуму дело по обвинению княжны Маргариты Шестовой
в отравлении своих дяди и тетки, за что она была присуждена к каторжным работам, но умерла на пути следования
в Сибирь — будет возбуждено вновь,
в силу открывшихся новых обстоятельств, хотя и не оправдывающих обвиненную, но обнаруживающих ее пособника и подстрекателя, до сих пор гулявшего на свободе и безнаказанно пользовавшегося плодами совершенных преступлений.
Протоиерей пропустил несколько
заметок и остановился опять на следующей: «Получив замечание о недоставлении доносов, оправдывался, что
в расколе делается все известное, про что и
писать нечего, и при сем добавил
в рапорте, что духовенство находится
в крайней бедности и того для, по человеческой слабости, не противудейственно подкупам и само потворствует расколу. За сей донос получил строжайший выговор и замечание и вызван к личному объяснению».