Неточные совпадения
Соскучится такой чиновник или желает отличиться — и делает аресты и, смотря по настроению своему или
начальства, держит в
тюрьме или выпускает.
Начальник же
тюрьмы и надзиратели, хотя никогда и не знали и не вникали в то, в чем состоят догматы этой веры, и что означало всё то, что совершалось в церкви, — верили, что непременно надо верить в эту веру, потому что высшее
начальство и сам царь верят в нее.
Закрылась Владимирка, уничтожен за заставой и первый этап, где раздавалось последнее подаяние. Около вокзала запрещено было принимать подаяние — разрешалось только привозить его перед отходом партии в пересыльную
тюрьму и передавать не лично арестантам, а через
начальство. Особенно на это обиделись рогожские старообрядцы...
Сравнительно большое количество семейных объясняется не какими-либо особенностями хозяйств, располагающими к семейной, домовитой жизни, а случайностями: легкомыслием местной администрации, сажающей семейных на участки в Александровске, а не в более подходящем для этого месте, и тою сравнительною легкостью, с какою здешний поселенец, благодаря своей близости к
начальству и
тюрьме, получает женщину.
Ей видно, как перед самым домом из открытого парника глядят уже созревшие арбузы и около них почтительно, с выражением рабского усердия, ходит каторжный садовник Каратаев; ей видно, как с реки, где арестанты ловят рыбу, несут здоровую, отборную кету, так называемую «серебрянку», которая идет не в
тюрьму, а на балычки для
начальства.
Положение дел в настоящее время таково:
тюрьма выстроена в узкой долине севернее поста Дуэ версты на полторы, сообщение с постом существует только по берегу моря и прерывается два раза в сутки приливами, сообщение горами летом затруднительно, зимою невозможно; смотритель
тюрьмы имеет пребывание в Дуэ, помощник его тоже; местная команда, от которой содержится караул и высылается потребное число конвоя для различных работ, по условию с обществом „Сахалин“, расположена также в упомянутом посту, а при
тюрьме — никого, кроме нескольких надзирателей и ежедневно приходящего на смену караула, который тоже остается вне постоянного ближайшего наблюдения военного
начальства.
Всякие предосторожности, обман
начальства, взломы, подкопы и т. п. нужны бывают только тому меньшинству, которое сидит в кандальных, в карцерах и в Воеводской
тюрьме, и, пожалуй, тем еще, кто работает в руднике, где почти по всей линии от Воеводской
тюрьмы до Дуэ стоят и ходят часовые.
Ст. 469 «Устава» дает право местному
начальству без формального полицейского исследования определять и приводить в исполнение наказания за такие преступления и проступки ссыльных, за которые по общим уголовным законам полагаются наказания, не превосходящие лишения всех особенных прав и преимуществ с заключением в
тюрьме.
Еще в трюме парохода многие арестанты пишут домой, что на Сахалине и тепло, и земли много, и хлеб дешевый, и
начальство доброе; из
тюрьмы они пишут то же самое, иногда по нескольку лет, придумывая всё новые соблазны, и расчет их на темноту и легковерие жен, как показали факты, часто оправдывается.
Сколько благодаря этому на каторге пессимистов, угрюмых сатириков, которые с серьезными, злыми лицами толкуют без умолку о людях, о
начальстве, о лучшей жизни, а
тюрьма слушает и хохочет, потому что в самом деле выходит смешно.
— Направляюсь к праотцам, друг мой. Людмила Васильевна, сей муж ушел из
тюрьмы без разрешения
начальства, дерзкий! Прежде всего накормите его, потом спрячьте куда-нибудь.
— Вот, мамаша, девица, неприятная для
начальства! Будучи обижена смотрителем
тюрьмы, она объявила ему, что уморит себя голодом, если он не извинится перед ней, и восемь дней не кушала, по какой причине едва не протянула ножки. Недурно? Животик-то у меня каков?
— Два месяца и одиннадцать дней. Видел там хохла — он кланяется вам, и Павла, который — тоже кланяется, просит вас не беспокоиться и сказать вам, что на пути его местом отдыха человеку всегда служит
тюрьма — так уж установлено заботливым
начальством нашим. Затем, мамаша, я приступлю к делу. Вы знаете, сколько народу схватили здесь вчера?
И теперь несколько таких отказавшихся сидят по
тюрьмам не за сущность дела — за отрицание законности действий правительства, а за неисполнение частных требований
начальства.
Сидит человек год, два, три и все думает об одном, и уйдет в конце концов, потому что у него явится такая комбинация, которая не снилась во сне ни архитектору, строившему
тюрьму, ни бдительному
начальству, стерегущему ее, ни одному черту на свете.
Я помню, как утруждатели, застигнутые страхом
тюрьмы, извивались, доказывая, что их доносы не суть доносы, но извещения, и как, по большей части, усилия их в этом смысле оставлялись просвещенным
начальством без последствий.
Я недостаточно подробно знаком с памятниками нашей старины, но очень хорошо помню, как покойный папенька говаривал, что в его время было в ходу правило: доносчику — первый кнут. Знаю также, что и в позднейшее время существовал закон, по которому лицо, утруждавшее
начальство по первым двум пунктам, прежде всего сажали в
тюрьму и держали там до тех пор, пока оно не представит ясных доказательств, что написанное в его доносе есть факт действительный, а не плод злопыхательной фантазии.
Настя лежала в больнице. С тех пор как она тигрицею бросилась на железные ворота
тюрьмы за уносимым гробиком ее ребенка, прошло шесть недель. У нее была жестокая нервная горячка. Доктор полагал, что к этому присоединится разлитие оставшегося в грудях молока и что Настя непременно умрет. Но она не умерла и поправлялась. Состояние ее духа было совершенно удовлетворительное для тюремного
начальства: она была в глубочайшей апатии, из которой ее никому ничем не удавалось вывести ни на минуту.
Ох, и люта же тоска на бродягу живет! Ночка-то темная, тайга-то глухая… дождем тебя моет, ветром тебя сушит, и на всем-то, на всем белом свете нет тебе родного угла, ни приюту… Все вот на родину тянешься, а приди на родину, там тебя всякая собака за бродягу знает. А начальства-то много, да начальство-то строго… Долго ли на родине погуляешь — опять
тюрьма!
Постеснялся я, признаться, сказать ему откровенно всю правду. Он хошь и свой брат, да в этаком деле и своему-то не сразу доверишься. Да и то сказать: вольная команда все же не то, что арестантская артель: захочет он, например, перед
начальством выслужиться, придет и доложит тайком — он ведь «вольный». В
тюрьмах у нас все фискалы наперечет — чуть что, сейчас уж знаем, на кого думать. А на воле-то как узнаешь?
Мы слыхали, что в якутской
тюрьме сидело еще с прошлого года человек пятнадцать спиртоносов и в том числе правая рука Бурмакина, черкес Измаил Юнусов. Говорили, что Бурмакин сыпал деньгами, чтобы выручить товарищей, но «выгодное» для
начальства дело затягивалось. «Бурмакинские ребята» уже около года томились в якутской
тюрьме, — правда, благодаря бурмакинским деньгам им было довольно весело.
Начальство к нам добрее стало,
Получше отвело
тюрьмуИ хорошо аттестовало.
Что будет с нами — до конца
Тяжелой было нам загадкой,
Но в умиленные сердца
Прокрался луч надежды сладкой.
Так, помню, солнышко украдкой
Глядит, бывало, поутру
И в нашу черную нору…
Говорили, будто бы Филетер Иванович совсем убил квартального, и утверждали, что он даже хотел перебить все
начальство во всем его составе, и непременно исполнил бы это, но не выполнил такой программы лишь только по неполучению своевременно надлежащего подкрепления со стороны общества, и был заключен в
тюрьму с помощью целого баталиона солдат.
Главного зачинщика, нашего казанца Зарина, ударившего немца ремнем по лицу за нежелание давать ему"сатисфакцию"(так как мы все были на ферруфе),
начальство немедленно удалило, продержав взаперти в полицейской
тюрьме.
Таким образом, он испытывал всю тяжесть положения человека, сидящего в
тюрьме без всяких средств, но тут-то и сказалась сердечность
начальства этого образцового тюремного учреждения.
В общей
тюрьме новичок является первое время запуганным, униженным и готовым заискивать не только у
начальства, но и у всякого арестанта, и арестанты в самом скором времени завладеют всем его существом: они для него власть, которую он больше всего боится, они же его покровители и учителя уголовного права, которое ему так необходимо.
Когда собралось все надлежащее
начальство и смотритель
тюрьмы крикнул старосту, то вышел этот высокий, худой старик, гремя на ходу ножными кандалами, и снял шапку-картуз из серого сукна без козырька.
То, что он не на воле, а в
тюрьме, что над ним ругались смотрители, что на него надевали кандалы, что над ним издевались сотоварищи узники, что все они, так же как и
начальство, отреклись от Бога и ругались друг над другом и оскверняли всячески в себе образ Божий, — все это не занимало его, все это он видел везде в миру, когда был на воле.
Проезжий. То-то и дело. Оттого и жизнь плохая. А то глядишь, забастовщики говорят: дай вот этих да вот этих господ да богачей толстопузых перебьем, — все от них, — и жизнь наша хорошая будет. И били и бьют, а пользы все нет никакой. Тоже и
начальство: дай только, говорит, сроку, перевешаем да переморим по
тюрьмам тысячу, другую народа, устроится жизнь хорошая. А глядишь, жизнь только все хужеет.
В сенях
тюрьмы, где конвойные с отказавшимся от службы арестантом дожидались распоряжения
начальства, шел такой разговор...