Неточные совпадения
— Да моя
теория та: война,
с одной стороны, есть такое животное, жестокое и ужасное дело, что ни один человек, не говорю уже христианин, не может лично взять на свою ответственность
начало войны, а может только правительство, которое призвано к этому и приводится к войне неизбежно.
С другой стороны, и по науке и по здравому смыслу, в государственных делах, в особенности в деле воины, граждане отрекаются от своей личной воли.
Кроме этого, она ничего не сказала о технике и доброжелательно
начала знакомить его
с теорией. Чтоб удобнее было говорить, она даже села на постели.
— Не понимаю, а если понимаю, то не согласен. Земля не может не быть чьей-нибудь собственностью. Если вы ее разделите, —
начал Игнатий Никифорович
с полной и спокойной уверенностью о том, что Нехлюдов социалист и что требования
теории социализма состоят в том, чтобы разделить всю землю поровну, а что такое деление очень глупо, и он легко может опровергнуть его, — если вы ее нынче разделите поровну, завтра она опять перейдет в руки более трудолюбивых и способных.
Время, следовавшее за усмирением польского восстания, быстро воспитывало. Нас уже не одно то мучило, что Николай вырос и оселся в строгости; мы
начали с внутренним ужасом разглядывать, что и в Европе, и особенно во Франции, откуда ждали пароль политический и лозунг, дела идут неладно;
теории наши становились нам подозрительны.
Только со времени принятия главами государств номинального внешнего христианства
начали придумываться все те невозможные хитросплетенные
теории, по которым христианство можно совместить
с государством.
Судьба, как нарочно, после двухлетнего моего напряжения мысли всё в одном и том же направлении, натолкнула меня в первый раз в жизни на это явление, показавшее мне
с полной очевидностью на практике то, что для меня давно выяснилось в
теории, а именно то, что всё устройство нашей жизни зиждется не на каких-либо, как это любят себе представлять люди, пользующиеся выгодным положением в существующем порядке вещей, юридических
началах, а на самом простом, грубом насилии, на убийствах и истязаниях людей.
А нам, то есть каждому начинающему автору, приходится проходить всю
теорию словесности собственным горбом,
начиная с поучения какого-нибудь Луки Жидяты.
Критик, которому эти уклонения не нравятся, должен был
начать с того, чтоб их отметить, охарактеризовать, обобщить и затем прямо и откровенно поставить вопрос между ними и старой
теорией.
Если критик находит, что публика заблуждается в своей симпатии к автору, который оказывается преступником против его
теории, то он должен был
начать с защиты этой
теории и
с серьезных доказательств того, что уклонения от нее — не могут быть хороши.
Если мы верно поняли мысль г. Анненкова (за что, конечно, никто поручиться не может), он находит, что современная драма
с своей
теорией дальше отклонилась от жизненной правды и красоты, нежели первоначальные балаганы, и что для возрождения театра необходимо прежде возвратиться к балагану и сызнова
начинать путь драматического развития.
Выписки из комедии явятся весьма добросовестно для подтверждения наших суждений; цитаты из разных ученых книг,
начиная с Аристотеля и кончая Фишером, составляющим, как известно, последний, окончательный момент эстетической
теории, докажут вам солидность нашего образования; легкость изложения и остроумие помогут нам увлечь ваше внимание, и вы, сами не замечая, придете к полному согласию
с нами.
Елена недели две, по крайней мере, удерживалась и не высказывала ему своих подозрений, которые явились у ней после свидания
с Миклаковым, и, все это время наблюдая за ним, она очень хорошо видела, что Жуквич хоть и бывал у нее довольно часто, но всегда как-то оставался недолгое время, и когда Елена, несмотря на непродолжительность его посещений, заговаривала
с ним о польских эмигрантах, о польских делах, разных социальных
теориях, он или говорил ей в ответ какие-то фразы, или отмалчивался, а иногда даже
начинал как бы и подшучивать над ней.
Так, напр., Вл. Соловьев в своей первой
теории познания, развитой в «Критике отвлеченных
начал» [См.: Соловьев В.
С. Соч.
Курс Спасовича был двойной: право
с его
теорией и история судебных учреждений,
начиная с древности.
— В
теории, пожалуй, я
с тобой согласна, — медленно
начала она, — притворяться и лгать гадко, и насильно мил не будешь. Ты спрашиваешь меня, как тут быть? Я тебе ответить на это не сумею, сама в тупик становлюсь. Я чувствовать так не умею и для меня это непонятно.