Неточные совпадения
Шествие замялось. Вокруг
гроба вскипело не быстрое, но вихревое движение, и
гроб — бесформенная масса красных лент,
венков, цветов — как будто поднялся выше; можно было вообразить, что его держат не
на плечах, а
на руках, взброшенных к небу. Со двора консерватории вышел ее оркестр, и в серый воздух, под низкое, серое небо мощно влилась величественная музыка марша «
На смерть героя».
Огромный, тяжелый
гроб всунули в черный катафалк, украшенный
венками, катафалк покачнулся, черные лошади тоже качнули перьями
на головах; сзади Самгина кто-то, вздохнув, сказал...
Тут детей и удержать нельзя было: они убрали ей весь
гроб цветами и надели ей
венок на голову.
Отворились ворота,
на улицу вынесли крышку
гроба с
венками в красных лентах. Люди дружно сняли шляпы — точно стая черных птиц взлетела над их головами. Высокий полицейский офицер с густыми черными усами
на красном лице быстро шел в толпу, за ним, бесцеремонно расталкивая людей, шагали солдаты, громко стуча тяжелыми сапогами по камням. Офицер сказал сиплым, командующим голосом...
Впереди плыла в воздухе ограбленная крышка
гроба со смятыми
венками, и, качаясь с боку
на бок, ехали верхом полицейские. Мать шла по тротуару, ей не было видно
гроба в густой, тесно окружившей его толпе, которая незаметно выросла и заполнила собой всю широту улицы. Сзади толпы тоже возвышались серые фигуры верховых, по бокам, держа руки
на шашках, шагала пешая полиция, и всюду мелькали знакомые матери острые глаза шпионов, внимательно щупавшие лица людей.
На крышке
гроба, в ногах оного, лежал знак великого мастера, а
на черном пьедестале горел с благовонным курением спирт; в голове
гроба на крышке лежал
венок из цветов, и тут же около стояла чаша с солью.
На том самом месте этой огромной, высокой церкви Большого Вознесения, у Никитских ворот, где сто лет назад под золотыми венцами стояли Александр Пушкин и Наталья Гончарова, высился весь в цветах и
венках белый
гроб, окруженный беспрерывно входящими и выходящими москвичами, пришедшими поклониться останкам своей любимицы, великой артистке Марии Ермоловой. Здесь собрались те, которые не будут иметь возможности завтра присутствовать
на торжественной гражданской панихиде в Малом театре.
Церемония отпевания в церкви, затем картина кладбища и тихо опускавшегося в могилу
гроба производила
на нервы прежнее тупое чувство, которое оживилось только тогда, когда о крышку
гроба загремела брошенная нами земля… Все было кончено, больше «не нужно ни песен, ни слез», как сказал поэт; от человека, который хотел зонтиком удержать бурю, осталась небольшая кучка земли да
венок из живых цветов, положенный
на могилу рукой любимой женщины.
«А это что такое?» — спросил сам себя Тихон Павлович, увидев
на крышке
гроба венки, ленты с надписями золотыми буквами и цветы. «Н-да… Значит, персона всё-таки важная. А вот провожатые — оборвыш-народ». — Кого это хоронят? — спросил он поравнявшегося с ним благообразного господина в очках и с курчавой бородой.
Накануне я пробралась в комнату, всю затянутую черной кисеею, где стоял
гроб Юлико, и, положив
на кудри покойного
венок из желтых азалий и бархатных магнолий, сплетенный мною собственноручно, сказала...
Хоронили его в ясное мартовское утро. Снег блестел, вода капала с крыш. Какие у всех
на похоронах были славные лица! Я уж не раз замечал, как поразительно красиво становится самое ординарное лицо в минуту искренней, глубокой печали.
Гроб все время несли
на руках, были
венки.
В нем был виден пишущий, когда с вдохновенным лицом возлагал он
венок на гроб какой-нибудь знаменитости или с важным, торжественным выражением собирал подписи для адреса; его страсть знакомиться с известными литераторами, способность находить таланты даже там, где их нет, постоянная восторженность, пульс 120 в минуту, незнание жизни, та чисто женская взбудораженность, с какою он хлопотал
на концертах и литературных вечерах в пользу учащейся молодежи, тяготение к молодежи — всё это создало бы ему репутацию «пишущего», если бы даже он и не писал своих фельетонов.
На них с правой стороны лежал фельдмаршальский жезл, а с левой — пожалованный покойному императрицей золотой лавровый
венок, усыпанный изумрудами и бриллиантами; с той же стороны лежала крышка от
гроба,
на которой были укреплены шпага, шляпа и шарф.
Когда этот труп клали в
гроб,
на груди ее, у сердца, лежал
венком черный локон… Ни одна злодейская рука не посягнула
на него; он пошел с нею в
гроб.
Похороны княжны Лидии Шестовой произошли с надлежащею помпою. Белый глазетовый
гроб был буквально засыпан живыми цветами в
венках и букетах. Вереница экипажей тянулась за роскошным катафалком. Княжну похоронили
на кладбище Донского монастыря, невдалеке от церкви.
Среди
венков, украшавших
гроб г-жи NN, был один, привлекавший общие взоры своей оригинальной формой: это была красиво сплетенная решетка из кроваво-красных роз. И надпись
на венке гласила: «От неизвестного друга. Отдохни, усталое сердце».