Неточные совпадения
Лидия была нездорова, ее лихорадило, бисер пота блестел
на смуглых висках, но она все-таки крепко куталась пуховой, пензенской
шалью, обняв себя за
плечи.
— А я приехала третьего дня и все еще не чувствую себя дома, все боюсь, что надобно бежать
на репетицию, — говорила она, набросив
на плечи себе очень пеструю шерстяную
шаль, хотя в комнате было тепло и кофточка Варвары глухо, до подбородка, застегнута.
Издали по коридору медленно плыла Алина. В расстегнутой шубке, с
шалью на плечах, со встрепанной прической, она казалась неестественно большой. Когда она подошла, Самгин почувствовал, что уговаривать ее бесполезно: лицо у нее было окостеневшее, глаза провалились в темные глазницы, а зрачки как будто кипели, сверкая бешенством.
Сегодня она была особенно похожа
на цыганку: обильные, курчавые волосы, которые она никогда не могла причесать гладко, суховатое, смуглое лицо с горячим взглядом темных глаз и длинными ресницами, загнутыми вверх, тонкий нос и гибкая фигура в юбке цвета бордо, узкие
плечи, окутанные оранжевой
шалью с голубыми цветами.
На желтой крышке больничного гроба лежали два листа пальмы латании и еще какие-то ветки комнатных цветов; Алина — монументальная, в шубе, в тяжелой
шали на плечах — шла, упираясь подбородком в грудь; ветер трепал ее каштановые волосы; она часто, резким жестом руки касалась гроба, точно толкая его вперед, и, спотыкаясь о камни мостовой, толкала Макарова; он шагал, глядя вверх и вдаль, его ботинки стучали по камням особенно отчетливо.
Говорила она неохотно, как жена, которой скучно беседовать с мужем. В этот вечер она казалась старше лет
на пять. Окутанная
шалью, туго обтянувшей ее
плечи, зябко скорчившись в кресле, она, чувствовал Клим, была где-то далеко от него. Но это не мешало ему думать, что вот девушка некрасива, чужда, а все-таки хочется подойти к ней, положить голову
на колени ей и еще раз испытать то необыкновенное, что он уже испытал однажды. В его памяти звучали слова Ромео и крик дяди Хрисанфа...
Утром рано Райский, не ложившийся спать, да Яков с Василисой видели, как Татьяна Марковна, в чем была накануне и с открытой головой, с наброшенной
на плечи турецкой
шалью, пошла из дому, ногой отворяя двери, прошла все комнаты, коридор, спустилась в сад и шла, как будто бронзовый монумент встал с пьедестала и двинулся, ни
на кого и ни
на что не глядя.
До полудня она ходила в широкой белой блузе, с поясом и большими карманами, а после полудня надевала коричневое, по большим праздникам светлое, точно серебряное, едва гнувшееся и шумящее платье, а
на плечи накидывала старинную
шаль, которая вынималась и выкладывалась одной только Василисой.
Но неумышленно, когда он не делал никаких любовных прелюдий, а просто брал ее за руку, она давала ему руку, брала сама его руку, опиралась ему доверчиво
на плечо, позволяла переносить себя через лужи и даже,
шаля, ерошила ему волосы или, напротив, возьмет гребенку, щетку, близко подойдет к нему, так что головы их касались, причешет его, сделает пробор и, пожалуй, напомадит голову.
Она будто не сама ходит, а носит ее посторонняя сила. Как широко шагает она, как прямо и высоко несет голову и
плечи и
на них — эту свою «беду»! Она, не чуя ног, идет по лесу в крутую гору;
шаль повисла с
плеч и метет концом сор и пыль. Она смотрит куда-то вдаль немигающими глазами, из которых широко глядит один окаменелый, покорный ужас.
Надежда Васильевна страдала тиком и носила под чепцом бархатную шапочку,
на плечах бархатную, подбитую горностаем кацавейку, а Анна Васильевна сырцовые букли и большую
шаль.
На ней было широкое и длинное шелковое голубое платье, надетое как-то
на плечо, вроде цыганской
шали, белые чистые шаровары; прекрасная, маленькая, но не до уродливости нога, обутая по-европейски.
У барыни
шаль спустилась с
плеча; одна из старушек надела ее опять
на плечо да тут же кстати поправила бантик
на чепце.
Заметив Привалова, старушка торопливо поправила
на плечах вылинявшую синелевую
шаль и вдруг выпрямилась, точно ее что кольнуло.
Дверь распахнулась, и
на пороге показалась сама Надежда Васильевна, в простеньком коричневом платье, с серой
шалью на плечах. Она мельком взглянула
на Привалова и только хотела сказать, что доктора нет дома, как остановилась и, с улыбкой протягивая руку, проговорила...
Она явилась в залу тоже вся одетая в черное, в своей прекрасной черной
шали на плечах.
Была она уже в своем домашнем шлафроке и в туфлях, но
на плечи она накинула черную
шаль.
Я забыл все, я потянул ее к себе — покорно повиновалась ее рука, все ее тело повлеклось вслед за рукою,
шаль покатилась с
плеч, и голова ее тихо легла
на мою грудь, легла под мои загоревшиеся губы…
Татьяна даже не хотела переселиться к нам в дом и продолжала жить у своей сестры, вместе с Асей. В детстве я видывал Татьяну только по праздникам, в церкви. Повязанная темным платком, с желтой
шалью на плечах, она становилась в толпе, возле окна, — ее строгий профиль четко вырезывался
на прозрачном стекле, — и смиренно и важно молилась, кланяясь низко, по-старинному. Когда дядя увез меня, Асе было всего два года, а
на девятом году она лишилась матери.
Я смотрел
на нее, упиваясь ее красотой, и инстинктивно, полусознательно положил руку
на ее
плечо,
шаль упала… она ахнула… ее грудь была обнажена.
Галактион накинул халат и отправился в контору, где временно помещен был Харитон Артемьич. Он сидел
на кровати с посиневшим лицом и страшно выкаченными глазами. Около него была одна Харитина. Она тоже только что успела соскочить с постели и была в одной юбке.
Плечи были прикрыты
шалью, из-под которой выбивалась шелковая волна чудных волос. Она была бледна и в упор посмотрела
на Галактиона.
Когда-то давно Ганна была и красива и «товста», а теперь остались у ней кожа да кости. Даже сквозь жупан выступали
на спине худые лопатки. Сгорбленные
плечи, тонкая шея и сморщенное лицо делали Ганну старше ее лет, а обмотанная бумажною
шалью голова точно была чужая. Стоптанные старые сапоги так и болтались у ней
на ногах. С моста нужно было подняться опять в горку, и Ганна приостановилась, чтобы перевести немного дух: у ней давно болела грудь.
Она вскочила
на ноги, бросилась в кухню, накинула
на плечи кофту, закутала ребенка в
шаль и молча, без криков и жалоб, босая, в одной рубашке и кофте сверх нее, пошла по улице. Был май, ночь была свежа, пыль улицы холодно приставала к ногам, набиваясь между пальцами. Ребенок плакал, бился. Она раскрыла грудь, прижала сына к телу и, гонимая страхом, шла по улице, шла, тихонько баюкая...
Калинович взмахнул глазами: перед ним стояла молоденькая, стройная дама, в белой атласной шляпке, в перетянутом черном шелковом платье и накинутой
на плечи турецкой
шали. Маленькими ручками в свежих французских перчатках держала она огромный мешок. Калинович поспешил его принять у ней.
Пьеса кончилась. Марья Николаевна попросила Санина накинуть
на нее
шаль и не шевелилась, пока он окутывал мягкой тканью ее поистине царственные
плечи. Потом она взяла его под руку, вышла в коридор — и чуть не вскрикнула: у самой двери ложи, как некое привидение, торчал Дöнгоф; а из-за его спины выглядывала паскудная фигурка висбаденского критика. Маслянистое лицо «литтерата» так и сияло злорадством.
— Возьмите, забыла отдать, не сердитесь за неучтивость, — сняла она вдруг с
плеч своих черную
шаль, надетую
на нее давеча Варварой Петровной.
— Вы дрожите, вам холодно? — заметила вдруг Варвара Петровна и, сбросив с себя свой бурнус,
на лету подхваченный лакеем, сняла с
плеч свою черную (очень не дешевую)
шаль и собственными руками окутала обнаженную шею всё еще стоявшей
на коленях просительницы.
Она снова встала
на ноги и пошла,
шаль спустилась с
плеча её и влеклась по полу.
— Спасибо, Шакир! — сказала она смеясь, ловким движением накинула
на плечи спустившуюся
шаль и, вздохнув, пошла к двери.
Ее лиф был расстегнут, платье сползло с
плеч, и, совершенно
ошалев, пьяная, с закрытыми глазами, она судорожно рыдала; пытаясь вырваться, она едва не падала
на Синкрайта, который, увидев меня, выпустил другую руку жертвы.
Мельники, хозяева пристаней, зажиточные ремесленные мещане и богатые домохозяева из мужиков, нуждающиеся в батраках, дают всегда большую цену таким усилкам, для которых поднять
плечом подводу или взвалить
на спину восьмипудовый мешок с мукой — сущая
шаль.
Свою будущую супругу Мишенька рисовал в воображении не иначе, как в виде высокой, полной, солидной и благочестивой женщины с походкой как у павы и почему-то непременно с длинною
шалью на плечах, а Маша худа и тонка, стянута в корсет, и походка у нее мелкая, а главное, она была слишком соблазнительна и подчас сильно нравилась Мишеньке, но это, по его мнению, годилось не для брака, а лишь для дурного поведения.
Пошло это у нее так, что не проникнуть куда бы то ни было Домне Платоновне было даже невозможно: всегда у нее
на рученьке вышитый саквояж с кружевами, сама она в новеньком шелковом капоте;
на шее кружевной воротничок с большими городками,
на плечах голубая французская
шаль с белою каймою; в свободной руке белый, как кипень, голландский платочек, а
на голове либо фиолетовая, либо серизовая гроденаплевая повязочка, ну, одним словом, прелесть дама.
— Мне красную
шаль, — сказала она возвратившейся девушке и, накинув
на плечи требуемую
шаль, нетерпеливо вышла из комнаты и поднялась в бельведер.
M-lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной
шали, надетой
на одно
плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот.