Неточные совпадения
И в самом деле, здесь все дышит уединением; здесь все таинственно — и густые сени липовых аллей, склоняющихся над потоком, который с шумом и пеною, падая с плиты
на плиту, прорезывает себе путь между зеленеющими горами, и ущелья,
полные мглою и молчанием, которых ветви разбегаются отсюда во все стороны, и свежесть ароматического воздуха, отягощенного испарениями высоких южных трав и белой акации, и постоянный, сладостно-усыпительный шум студеных ручьев, которые, встретясь в конце долины,
бегут дружно взапуски и наконец кидаются в Подкумок.
Привалов остался и побрел в дальний конец сцены, чтобы не встретиться с Половодовым, который торопливо
бежал в уборную вместе с Давидом. Теперь маленькая грязная и холодная уборная служила продолжением театральной сцены, и публика с такой же жадностью лезла смотреть
на последнюю агонию умиравшей певицы, как давеча любовалась ее
полными икрами и бесстыдными жестами.
Я узнал только, что он некогда был кучером у старой бездетной барыни,
бежал со вверенной ему тройкой лошадей, пропадал целый год и, должно быть, убедившись
на деле в невыгодах и бедствиях бродячей жизни, вернулся сам, но уже хромой, бросился в ноги своей госпоже и, в течение нескольких лет примерным поведеньем загладив свое преступленье, понемногу вошел к ней в милость, заслужил, наконец, ее
полную доверенность, попал в приказчики, а по смерти барыни, неизвестно каким образом, оказался отпущенным
на волю, приписался в мещане, начал снимать у соседей бакши, разбогател и живет теперь припеваючи.
Горничная жены пензенского жандармского полковника несла чайник,
полный кипятком; дитя ее барыни,
бежавши, наткнулся
на горничную, и та пролила кипяток; ребенок был обварен. Барыня, чтоб отомстить той же монетой, велела привести ребенка горничной и обварила ему руку из самовара… Губернатор Панчулидзев, узнав об этом чудовищном происшествии, душевно жалел, что находится в деликатном отношении с жандармским полковником и что, вследствие этого, считает неприличным начать дело, которое могут счесть за личность!
Стрелка показывает без пяти минут двенадцать; Струнников начинает спешить. Он почти
бегом бежит домой и как раз поспевает в ту минуту, когда
на столе уж дымится
полное блюдо горячих телячьих котлет.
Оставалось умереть. Все с часу
на час ждали роковой минуты, только сама больная продолжала мечтать. Поле, цветы, солнце… и много-много воздуха! Точно живительная влага из
полной чаши, льется ей воздух в грудь, и она чувствует, как под его действием стихают боли, организм крепнет. Она делает над собой усилие, встает с своего одра, отворяет двери и
бежит,
бежит…
Иногда такие точки помелькают
на крайних чертах горизонта и — пропадут; иногда выплывают
на степь, вырастают и образуют целые
полные фигуры всадников, плотно приросших кривыми ногами к тощим, но крепким, не знающим устали, своим иноходцам: [В породе башкирских лошадей очень много попадается иноходцев, почти всегда головастых, горбатых и вообще невысокого достоинства относительно резвости
бега; но они очень покойны для верховой езды, и башкирцы очень любят
на них ездить] это башкирцы, лениво, беспечно, всегда шагом разъезжающие по родной своей степи.
Вместо ответа Вася схватил камень и запустил им в медного заводовладельца. Вот тебе, кикимора!.. Нюрочке тоже хотелось бросить камнем, но она не посмела. Ей опять сделалось весело, и с горы она
побежала за Васей, расставив широко руки, как делал он.
На мосту Вася набрал шлаку и заставил ее бросать им в плававших у берега уток. Этот пестрый стекловидный шлак так понравился Нюрочке, что она набила им
полные карманы своей шубки, причем порезала руку.
— Нашли тоже и время прийти… — ворчала та, стараясь не смотреть
на Окулка. — Народу
полный кабак, а они лезут… Ты, Окулко, одурел совсем… Возьму вот, да всех в шею!.. Какой народ-то, поди уж к исправнику
побежали.
Раз я страстно влюбился в очень
полную даму, которая ездила при мне в манеже Фрейтага, вследствие чего каждый вторник и пятницу — дни, в которые она ездила, — я приходил в манеж смотреть
на нее, но всякий раз так боялся, что она меня увидит, и потому так далеко всегда становился от нее и
бежал так скоро с того места, где она должна была пройти, так небрежно отворачивался, когда она взглядывала в мою сторону, что я даже не рассмотрел хорошенько ее лица и до сих пор не знаю, была ли она точно хороша собой или нет.
Вследствие таковых мер, принятых управляющим, похороны Петра Григорьича совершились с
полной торжественностью; впереди шел камердинер его с образом в руках; за ним следовали архиерейские певчие и духовенство, замыкаемое в сообществе архимандритов самим преосвященным Евгением; за духовенством были несомы секретарем дворянского собрания, в мундире, а также двумя — тремя чиновниками,
на бархатных подушках, ордена Петра Григорьича, а там, как водится, тянулась погребальная колесница с гробом, за которым непосредственно шел в золотом и блистающем камергерском мундире губернатор, а также и другие сильные мира сего, облеченные в мундиры; ехали в каретах три — четыре немолодые дамы — дальние родственницы Петра Григорьича, — и, наконец, провожали барина все его дворовые люди, за которыми
бежала и любимая моська Петра Григорьича, пребезобразная и презлая.
Утро было свежее, солнечное. Бывшие разбойники, хорошо одетые и вооруженные, шли дружным шагом за Серебряным и за всадниками, его сопровождавшими. Зеленый мрак охватывал их со всех сторон. Конь Серебряного,
полный нетерпеливой отваги, срывал мимоходом листья с нависших ветвей, а Буян, не оставлявший князя после смерти Максима,
бежал впереди, подымал иногда, нюхая ветер, косматую морду или нагибал ее
на сторону и чутко навастривал ухо, если какой-нибудь отдаленный шум раздавался в лесу.
Меж тем, Наиной осененный,
С Людмилой, тихо усыпленной,
Стремится к Киеву Фарлаф:
Летит, надежды, страха
полный;
Пред ним уже днепровски волны
В знакомых пажитях шумят;
Уж видит златоверхий град;
Уже Фарлаф по граду мчится,
И шум
на стогнах восстает;
В волненье радостном народ
Валит за всадником, теснится;
Бегут обрадовать отца:
И вот изменник у крыльца.
Только дети, вечные, неустанные сосуды божьей радости над землею, были живы и
бежали, и играли, — но уже и
на них налегла косность, и какое-то безликое и незримое чудище, угнездясь за их плечами, заглядывало порою глазами,
полными угроз,
на их внезапно тупеющие лица.
Орлов после порки благополучно
бежал в Астрахань — иногда работал
на рыбных ватагах, иногда вольной жизнью жил. То денег
полные карманы, то опять догола пропьется. Кем он не был за это время: и навожчиком, и резальщиком, и засольщиком, и уходил в море… А потом запил и спутался с разбойным людом…
Всё вокруг густо усеяно цветами акации — белыми и точно золото: всюду блестят лучи солнца,
на земле и в небе — тихое веселье весны. Посредине улицы, щелкая копытами,
бегут маленькие ослики, с мохнатыми ушами, медленно шагают тяжелые лошади, не торопясь, идут люди, — ясно видишь, что всему живому хочется как можно дольше побыть
на солнце,
на воздухе,
полном медового запаха цветов.
Старик отодвинулся от меня, и даже губы его,
полные и немного смешные, тревожно вытянулись. В это время
на площадке лестницы появилась лысая голова и
полное, упитанное лицо профессора Бел_и_чки. Субинспектор
побежал ему навстречу и стал что-то тихо и очень дипломатически объяснять… Чех даже не остановился, чтобы его выслушать, а продолжал идти все тем же ровным, почти размеренным шагом, пока субинспектор не забежал вперед, загородив ему дорогу. Я усмехнулся и вошел в аудиторию.
Озабоченный тем, что постигло Ничипоренко, Бенни не мог оставаться дома в покое ни
на одну минуту. Он спрятал в печку кипу «Колокола» и собрался ехать к полицеймейстеру. Но только что он вышел в коридор, как Ничипоренко предстал ему в
полном наряде и в добром здоровье и, вдобавок, с сияющим лицом. Он рассказал Бенни, что при первой же суматохе он бросился к откосу, прилег за канавку и пролежал, пока казаки
побежали мимо его за Бенни, а после встал и вот благополучно пришел домой.
Офицеры, имевшие малейшую возможность
бежать, уезжали домой чуть не
на целое лето, т. е. до августа, до дивизионного кампамента, и я, несмотря
на крайнее материальное стеснение, имел
полную возможность предаваться охоте, примащиваясь к кому-нибудь, у кого была легавая собака, которою я еще не успел завестись‹…›
Стоя у другого конца стола, я укладываю готовые крендели
на лубки, мальчишки берут у меня
полный лубок и
бегут к варщику, он сбрасывает сырое тесто в кипящий котел, через минуту вычерпывает их оттуда медным ковшом в длинное медное же и луженое корыто, снова укладывает
на лубки скользкие, жгучие кусочки теста, пекарь сушит их, ставя
на шесток, складывает
на лопату, ловко швыряет в печь, а оттуда они являются уже румяными, — готовы!
И, получив пятак, он берет красный медный чайник и
бежит на станцию за кипятком. Широко прыгая через шпалы и рельсы, оставляя
на пушистом снегу громадные следы и выливая
на пути из чайника вчерашний чай, он подбегает к буфету и звонко стучит пятаком по своей посуде. Из вагона видно, как буфетчик отстраняет рукой его большой чайник и не соглашается отдать за пятак почти половину своего самовара, но Яша сам отворачивает кран и, расставив локти, чтобы ему не мешали, наливает себе кипятку
полный чайник.
А масленник сказал: «Это неправда. Мясник пришел ко мне покупать масло. Когда я налил ему
полный кувшин, он просил меня разменять ему золотой. Я достал деньги и положил их
на лавку, а он взял их и хотел
бежать. Я поймал его за руку и привел сюда».
И она вдруг схватила обе его руки, жарко их поцеловала — и, подняв к небу лицо,
на котором луна осветила
полные слез глаза, воскликнула: «Прости! прости меня!» и бросилась
бегом к своему дому.
— Что!
Полный разгром,
полный! Наши
бегут, как зайцы! Появится
на горе кучка японцев, и целый полк удирает…
А когда утром увидала
на своей постели дрожащие солнечные пятна и тени липовых ветвей, в моей памяти живо воскресло вчерашнее. Жизнь показалась мне богатой, разнообразной,
полной прелести. Напевая, я быстро оделась и
побежала в сад…
По коридору
бежит полная, симпатичная молодая дама в синем платье, с пенсне
на маленьком, чуть вздернутом носике.
С секунду простоял Кудиныч перед этой картиной в
полном сознании своего бессилия и невозможности оказать помощь, затем повернул назад и бросился
бежать так, что, действительно, никакому зайцу не угнаться было за ним. Он решил
бежать в деревню и просить помощи у мужиков. Быстро пробежал он лес, выбежал
на опушку, в нескольких шагах от которой и расположены были Мытищи.
Влетает, стало быть, карабахский конь, верный товарищ, к князю Удалу
на широкий двор, заливисто ржет, серебряной подковой о кремень чешет: привез дорогого гостя, примайте! А пир, хочь час и поздний, в
полном разгаре. Бросились гости навстречу, князь Удал с крыльца поспешает, широкие рукава закинул… Тамара
на крыше белую ручку к вороту прижала, — не след княжеской невесте к жениху первой
бежать, не такого она воспитания.