— Восемь человек детей, жена… и мать еще живая, а жалованья всего-навсего десять рублей в месяц
на своих харчах. От бедности жена осатанела… сам я запоем. Человек я рассудительный, степенный, образование имею. Мне бы дома сидеть, в спокойствии, а я целый день, как собака, с ружьем, потому нет никакой моей возможности: опротивел дом!
— Ox, уж ты мне млад-млад! — продолжала хозяйка. — Да что ломбард! принеси-ка он мне свою горсточку да скажи мне: возьми, млад-Устиньюшка, вот тебе благостыня, а держи ты младого меня
на своих харчах, поколе мать сыра земля меня носит, — то вот тебе образ, кормила б его, поила б его, ходила б за ним. Ах, греховодник, обманщик такой! Обманул, надул сироту!..
Неточные совпадения
— По рублю шести гривен, Андрон Евстратыч. Обидная наша работа.
На харчи не заробишь, а что одежи износим, что обуя, это уж
свое. Прямо — крохи…
Иногда Петр Васильич показывался
на прииске верхом
на своей желтой кобыле и разыгрывал «заплутавшегося человека», иногда приходил прямо в приисковую контору и предлагал какой-нибудь
харч по очень сходной цене и т. д.
— Да я-то враг, што ли, самому себе? — кричал Тит, ударяя себя в грудь кулаком. —
На свои глаза свидетелей не надо… В первую голову всю
свою семью выведу в орду. Все у меня есть, этово-тово, всем от господа бога доволен, а в орде лучше… Наша заводская копейка дешевая, Петр Елисеич, а хрестьянская двухвершковым гвоздем приколочена. Все
свое в хрестьянах: и хлеб, и
харч, и обуй, и одёжа… Мне-то немного надо, о молодых стараюсь…
— Золото какое привезли в Москву, содержи, корми его
на московских-то
харчах, — велика услуга от него будет! — бормотал он и затем, уйдя в
свою комнатку, затворил в ней сердито дверь, сейчас же разделся и лег.
— Да ведь ребятишки, и притом их там, в аду, очень много, а дела им при готовых
харчах никакого нет, вот они и просятся
на землю поучиться смущать, и балуются, и чем человек хочет быть в
своем звании солиднее, тем они ему больше досаждают.
«Дележан» ехал по направлению к Владимиру, и тот же сердобольный трактирщик Иван Михайлыч вез
на свой счет Степана Владимирыча, взявши для него место и уплачивая за его
харчи в продолжение всей дороги.
Когда
своих денег не было подолгу, находились антрепренеры, водившие Казакова по биллиардным. Они давали денег
на крупную, верную игру, брали из выигрыша себе львиную долю и давали капитану гроши «
на харчи».
— Я вольный человек, — говорил он рабочим, — а вас всех Гарусов озадачил… Кого одежей, кого
харчами, кого скотиной, а я весь тут. Не по задатку пришел, а
своей полной волей. А чуть што, сейчас пойду в судную избу и скажу: Гарусов смертным боем убил мужика Трофима из Черного Яру. Не похвалят и Гарусова. В горную канцелярию прошение
на Гарусова подам: не бей смертным боем.
Батенька решился отправить нас пока в училище. Домине Галушкинский, за произведенное развращение (так думали батенька) нравов наших, должен был заниматься с нами целый год без жалованья,
на одних
харчах наших, и как ему обещали, что не объявят начальству его о происшедшем, то он был рад и обещевал уже наблюдать за нами, как за зеницею ока
своего.
Развернув бумажку
на лестнице, он быстро оглянулся кругом и поспешил как можно скорее отделить целую половину из законного возмездия, им полученного, и припрятать эту половину в сапог, потом, тут же
на лестнице и вовсе не обращая внимания
на то, что действует
на своей постели, во сне, решил, пришед домой, немедленно воздать что следует за
харчи и постой хозяйке
своей, потом накупить кой-чего необходимого и показать кому следует, как будто без намерения и нечаянно, что подвергся вычету, что остается ему и всего ничего и что вот и золовке-то послать теперь нечего, причем погоревать тут же о золовке, много говорить о ней завтра и послезавтра, и дней через десять еще повторить мимоходом об ее нищете, чтоб не забыли товарищи.
А в нижнем жилье, под самым тем балконом, жили барышни-приживалки, вольные дворянки, и деревни
свои у них были, да плохонькие, оттого в Заборье
на княжеских
харчах и проживали.
Похрыснев Иван Тихоныч — было у него дворов тридцать
своих крестьян, да разбежались, оттого и пошел
на княжие
харчи — с Титычем был приятель закадычный: пили, гуляли сообща.
Потом поставил
свои условия: каждый день быть в лавке с 9-ти часов утра и до 9-ти вечера,
харчи и квартира хозяйские, жалованья 20 р. в месяц, но деньги при себе не держать, дабы баловства не было, спать у себя, баня хозяйская, кухарку не трогать, книг не читать,
на гитаре не играть, водки не пить, песен не петь, в карты не играть и гостей к себе не принимать.