Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну вот! Боже сохрани, чтобы не
поспорить! нельзя, да и полно! Где ему смотреть
на тебя? И с какой стати ему смотреть
на тебя?
Ну, кто ж
спорит: конечно, если пойдет
на правду, так житье в Питере лучше всего.
«
На! выпивай, служивенький!
С тобой и
спорить нечего:
Ты счастлив — слова нет...
Не видеться ни с женами,
Ни с малыми ребятами,
Ни с стариками старыми,
Покуда
спору нашему
Решенья не найдем,
Покуда не доведаем
Как ни
на есть — доподлинно:
Кому жить любо-весело,
Вольготно
на Руси?
Краса и гордость русская,
Белели церкви Божии
По горкам, по холмам,
И с ними в славе
спорилиДворянские дома.
Дома с оранжереями,
С китайскими беседками
И с английскими парками;
На каждом флаг играл,
Играл-манил приветливо,
Гостеприимство русское
И ласку обещал.
Французу не привидится
Во сне, какие праздники,
Не день, не два — по месяцу
Мы задавали тут.
Свои индейки жирные,
Свои наливки сочные,
Свои актеры, музыка,
Прислуги — целый полк!
За
спором не заметили,
Как село солнце красное,
Как вечер наступил.
Наверно б ночку целую
Так шли — куда не ведая,
Когда б им баба встречная,
Корявая Дурандиха,
Не крикнула: «Почтенные!
Куда вы
на ночь глядючи
Надумали идти...
Поспоривши, повздорили,
Повздоривши, подралися,
Подравшися, удумали
Не расходиться врозь,
В домишки не ворочаться,
Не видеться ни с женами,
Ни с малыми ребятами,
Ни с стариками старыми,
Покуда
спору нашему
Решенья не найдем,
Покуда не доведаем
Как ни
на есть — доподлинно,
Кому жить любо-весело,
Вольготно
на Руси?
Правда, что
на скотном дворе дело шло до сих пор не лучше, чем прежде, и Иван сильно противодействовал теплому помещению коров и сливочному маслу, утверждая, что корове
на холоду потребуется меньше корму и что сметанное масло
спорее, и требовал жалованья, как и в старину, и нисколько не интересовался тем, что деньги, получаемые им, были не жалованье, а выдача вперед доли барыша.
Он запечатывал конверт к адвокату, когда услыхал громкие звуки голоса Степана Аркадьича. Степан Аркадьич
спорил со слугой Алексея Александровича и настаивал
на том, чтоб о нем было доложено.
«Так же буду сердиться
на Ивана кучера, так же буду
спорить, буду некстати высказывать свои мысли, так же будет стена между святая святых моей души и другими, даже женой моей, так же буду обвинять ее за свой страх и раскаиваться в этом, так же буду не понимать разумом, зачем я молюсь, и буду молиться, — но жизнь моя теперь, вся моя жизнь, независимо от всего, что может случиться со мной, каждая минута ее — не только не бессмысленна, как была прежде, но имеет несомненный смысл добра, который я властен вложить в нее!»
Теперь, присутствуя
на выборах и участвуя в них, он старался также не осуждать, не
спорить, а сколько возможно понять то дело, которым с такою серьезностью и увлечением занимались уважаемые им честные и хорошие люди. С тех пор как он женился, Левину открылось столько новых, серьезных сторон, прежде, по легкомысленному к ним отношению, казавшихся ничтожными, что и в деле выборов он предполагал и искал серьезного значения.
И мало того: лет двадцать тому назад он нашел бы в этой литературе признаки борьбы с авторитетами, с вековыми воззрениями, он бы из этой борьбы понял, что было что-то другое; но теперь он прямо попадает
на такую, в которой даже не удостоивают
спором старинные воззрения, а прямо говорят: ничего нет, évolution, подбор, борьба за существование, — и всё.
Они
спорили об отчислении каких-то сумм и о проведении каких-то труб, и Сергей Иванович уязвил двух членов и что-то победоносно долго говорил; и другой член, написав что-то
на бумажке, заробел сначала, но потом ответил ему очень ядовито и мило.
Левин покраснел от досады, не
на то, что он был разбит, а
на то, что он не удержался и стал
спорить.
Когда княгиня вошла к ним, они рядом сидели
на сундуке, разбирали платья и
спорили о том, что Кити хотела отдать Дуняше то коричневое платье, в котором она была, когда Левин ей сделал предложение, а он настаивал, чтоб это платье никому не отдавать, а дать Дуняше голубое.
После долгих
споров дело решили тем, чтобы мужикам принять эти одиннадцать стогов, считая по пятидесяти возов,
на свою долю, а
на господскую долю выделять вновь.
«Нет, мне нельзя
спорить с ними, — подумал он, —
на них непроницаемая броня, а я голый».
Ему хотелось еще сказать, что если общественное мнение есть непогрешимый судья, то почему революция, коммуна не так же законны, как и движение в пользу Славян? Но всё это были мысли, которые ничего не могли решить. Одно несомненно можно было видеть — это то, что в настоящую минуту
спор раздражал Сергея Ивановича, и потому
спорить было дурно; и Левин замолчал и обратил внимание гостей
на то, что тучки собрались и что от дождя лучше итти домой.
— Господа! — сказал он (голос его был спокоен, хотя тоном ниже обыкновенного), — господа! к чему пустые
споры? Вы хотите доказательств: я вам предлагаю испробовать
на себе, может ли человек своевольно располагать своею жизнию, или каждому из нас заранее назначена роковая минута… Кому угодно?
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге
на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела
на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало
на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не
спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
Я возвращался домой пустыми переулками станицы; месяц, полный и красный, как зарево пожара, начинал показываться из-за зубчатого горизонта домов; звезды спокойно сияли
на темно-голубом своде, и мне стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных
спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные права!..
Еще не успеешь открыть рта, как они уже готовы
спорить и, кажется, никогда не согласятся
на то, что явно противуположно их образу мыслей, что никогда не назовут глупого умным и что в особенности не согласятся плясать по чужой дудке; а кончится всегда тем, что в характере их окажется мягкость, что они согласятся именно
на то, что отвергали, глупое назовут умным и пойдут потом поплясывать как нельзя лучше под чужую дудку, — словом, начнут гладью, а кончат гадью.
Но, как
на беду, в это время подвернулся губернатор, изъявивший необыкновенную радость, что нашел Павла Ивановича, и остановил его, прося быть судиею в
споре его с двумя дамами насчет того, продолжительна ли женская любовь или нет; а между тем Ноздрев уже увидал его и шел прямо навстречу.
Мужчины почтенных лет, между которыми сидел Чичиков,
спорили громко, заедая дельное слово рыбой или говядиной, обмакнутой нещадным образом в горчицу, и
спорили о тех предметах, в которых он даже всегда принимал участие; но он был похож
на какого-то человека, уставшего или разбитого дальней дорогой, которому ничто не лезет
на ум и который не в силах войти ни во что.
Если бы кто увидал, как внезапный гнев собирал вдруг строгие морщины
на прекрасном челе ее и как она
спорила пылко с отцом своим, он бы подумал, что это было капризнейшее созданье.
Но мы, ребята без печали,
Среди заботливых купцов,
Мы только устриц ожидали
От цареградских берегов.
Что устрицы? пришли! О радость!
Летит обжорливая младость
Глотать из раковин морских
Затворниц жирных и живых,
Слегка обрызнутых лимоном.
Шум,
споры — легкое вино
Из погребов принесено
На стол услужливым Отоном;
Часы летят, а грозный счет
Меж тем невидимо растет.
На миг умолкли разговоры;
Уста жуют. Со всех сторон
Гремят тарелки и приборы,
Да рюмок раздается звон.
Но вскоре гости понемногу
Подъемлют общую тревогу.
Никто не слушает, кричат,
Смеются,
спорят и пищат.
Вдруг двери настежь. Ленский входит,
И с ним Онегин. «Ах, творец! —
Кричит хозяйка: — наконец!»
Теснятся гости, всяк отводит
Приборы, стулья поскорей;
Зовут, сажают двух друзей.
Бывало, он трунил забавно,
Умел морочить дурака
И умного дурачить славно,
Иль явно, иль исподтишка,
Хоть и ему иные штуки
Не проходили без науки,
Хоть иногда и сам впросак
Он попадался, как простак.
Умел он весело
поспорить,
Остро и тупо отвечать,
Порой расчетливо смолчать,
Порой расчетливо повздорить,
Друзей поссорить молодых
И
на барьер поставить их...
И я, в закон себе вменяя
Страстей единый произвол,
С толпою чувства разделяя,
Я музу резвую привел
На шум пиров и буйных
споров,
Грозы полуночных дозоров;
И к ним в безумные пиры
Она несла свои дары
И как вакханочка резвилась,
За чашей пела для гостей,
И молодежь минувших дней
За нею буйно волочилась,
А я гордился меж друзей
Подругой ветреной моей.
Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино
В бутылке мерзлой для поэта
На стол тотчас принесено.
Оно сверкает Ипокреной;
Оно своей игрой и пеной
(Подобием того-сего)
Меня пленяло: за него
Последний бедный лепт, бывало,
Давал я. Помните ль, друзья?
Его волшебная струя
Рождала глупостей не мало,
А сколько шуток и стихов,
И
споров, и веселых снов!
Девочки выбежали, и мы отправились
на верх. Не без
спору решив, кому первому войти в темный чулан, мы уселись и стали ждать.
Видно было, что матушка
на этот счет была совершенно другого мнения и не хотела
спорить.
Дверь
на лестницу была отворена настежь; слышались крики и
споры.
Молодой человек
спорить не стал и взял деньги. Он смотрел
на старуху и не спешил уходить, точно ему еще хотелось что-то сказать или сделать, но как будто он и сам не знал, что именно…
На весь я свет пошлюсь, чьё тонее тканьё:
Купцово иль моё?» —
«Твоё: кто в этом
спорить смеет?»
Пчела ответствует: «известно то давно...
— Это, старинушка, уж не твоя печаль, — сказал мой бродяга, — пропью ли я, или нет. Его благородие мне жалует шубу со своего плеча: его
на то барская воля, а твое холопье дело не
спорить и слушаться.
Я знал, что с Савельичем
спорить было нечего, и позволил ему приготовляться в дорогу. Через полчаса я сел
на своего доброго коня, а Савельич
на тощую и хромую клячу, которую даром отдал ему один из городских жителей, не имея более средств кормить ее. Мы приехали к городским воротам; караульные нас пропустили; мы выехали из Оренбурга.
Он в течение всего
спора сидел как
на угольях и только украдкой болезненно взглядывал
на Аркадия.
— Ведь я тебе говорил, что я не имею предрассудков, — пробормотал Василий Иванович (он только накануне велел
спороть красную ленточку с сюртука) и принялся рассказывать эпизод чумы. — А ведь он заснул, — шепнул он вдруг Аркадию, указывая
на Базарова и добродушно подмигнув. — Евгений! вставай! — прибавил он громко: — Пойдем обедать…
Наступили лучшие дни в году — первые дни июня. Погода стояла прекрасная; правда, издали грозилась опять холера, но жители…й губернии успели уже привыкнуть к ее посещениям. Базаров вставал очень рано и отправлялся версты за две, за три, не гулять — он прогулок без цели терпеть не мог, — а собирать травы, насекомых. Иногда он брал с собой Аркадия.
На возвратном пути у них обыкновенно завязывался
спор, и Аркадий обыкновенно оставался побежденным, хотя говорил больше своего товарища.
Явился Дронов, пропустив вперед себя маленькую, кругленькую даму в пенсне, с рыжеватыми кудряшками
на голове, с красивеньким кукольным лицом. Дронов прислушался к
спору, вынул из кармана записную книжку, зачем-то подмигнул Самгину и провозгласил...
«Кутузов», — узнал Клим, тотчас вспомнил Петербург, пасхальную ночь, свою пьяную выходку и решил, что ему не следует встречаться с этим человеком. Но что-то более острое, чем любопытство, и даже несколько задорное будило в нем желание посмотреть
на Кутузова, послушать его, может быть,
поспорить с ним.
А Поярков стал молчаливее,
спорил меньше, реже играл
на гитаре и весь как-то высох, вытянулся.
Лидия исчезла из комнаты,
на диване шумно
спорили Сомова и Алина.
Иногда Клим испытывал желание возразить девочке,
поспорить с нею, но не решался
на это, боясь, что Лида рассердится. Находя ее самой интересной из всех знакомых девочек, он гордился тем, что Лидия относится к нему лучше, чем другие дети. И когда Лида вдруг капризно изменяла ему, приглашая в тарантас Любовь Сомову, Клим чувствовал себя обиженным, покинутым и ревновал до злых слез.
«Зубатов — идиот», — мысленно выругался он и, наткнувшись в темноте
на стул, снова лег. Да, хотя старики-либералы
спорят с молодежью, но почти всегда оговариваются, что
спорят лишь для того, чтоб «предостеречь от ошибок», а в сущности, они провоцируют молодежь, подстрекая ее к большей активности. Отец Татьяны, Гогин, обвиняет свое поколение в том, что оно не нашло в себе сил продолжить дело народовольцев и позволило разыграться реакции Победоносцева.
На одном из вечеров он покаянно сказал...
Но каждый раз, присутствуя
на собраниях, он чувствовал, что раздраженные речи, сердитые
споры людей изобличают почти в каждом из них такое же кипение тревоги, такой же страшок пред завтрашним днем, такие же намерения развернуть свои силы и отсутствие уверенности в них.
Между дедом и отцом тотчас разгорался
спор. Отец доказывал, что все хорошее
на земле — выдумано, что выдумывать начали еще обезьяны, от которых родился человек, — дед сердито шаркал палкой, вычерчивая
на полу нули, и кричал скрипучим голосом...
Он видел, что «общественное движение» возрастает; люди как будто готовились к парадному смотру, ждали, что скоро чей-то зычный голос позовет их
на Красную площадь к монументу бронзовых героев Минина, Пожарского, позовет и с Лобного места грозно спросит всех о символе веры. Все горячее
спорили, все чаще ставился вопрос...
Он сказал несколько слов еще более грубых и заглушил ими
спор, вызвав общее смущение, ехидные усмешки, иронический шепот. Дядя Яков, больной, полулежавший
на диване в груде подушек, спросил вполголоса, изумленно...