Неточные совпадения
Сколько раз во
время своей восьмилетней счастливой жизни с женой, глядя на чужих
неверных жен и обманутых мужей, говорил себе Алексей Александрович: «как допустить до этого? как не развязать этого безобразного положения?» Но теперь, когда беда пала на его голову, он не только не думал о том, как развязать это положение, но вовсе не хотел знать его, не хотел знать именно потому, что оно было слишком ужасно, слишком неестественно.
Множество рук и денег уходит на эти неблагодарные войны, последствия которых в настоящее
время не вознаграждают трудов и усилий ничем, кроме
неверных, почти бесплодных побед, доставляющих спокойствие краю только на некоторое
время.
Матушка затосковала. Ей тоже шло под шестьдесят, и она чувствовала, что бразды правления готовы выскользнуть из ее слабеющих рук. По
временам она догадывалась, что ее обманывают, и сознавала себя бессильною против ухищрений
неверных рабов. Но, разумеется, всего более ее смутила молва, что крепостное право уже взяло все, что могло взять, и близится к неминуемому расчету…
Но повесть принадлежит к
неверным и устаревшим толкованиям Апокалипсиса, в которых слишком многое принадлежит
времени, а не вечности.
И в самом деле, прислушайтесь к разговорам купечества, мещанства, мелкого чиновничества в уездной глуши, — сколько удивительных сведений о
неверных и поганых царствах, сколько рассказов о тех
временах, когда людей жгли и мучили, когда разбойники города грабили, и т. п., — и как мало сведений о европейской жизни, о лучшем устройстве быта.
Юрий спал на мягком ковре в своей палатке; походная лампада догорала в углу и по
временам неверный блеск пробегал по полосатым стенам шатра, освещая серебряную отделку пистолетов и сабель, отбитых у врага и живописно развешанных над ложем юноши...
Старуха тряслась и
неверными движениями рук кутала дряхлое, разбитое горем и
временем тело в грязные лохмотья.
Отливая глянцем, чернея трещинами, выписанный старательной кистью живописца XVIII века по
неверным преданиям и легендам, сидел в тьме гаснущего от
времени полотна раскосый, черный и хищный, в мурмолке с цветными камнями, с самоцветной рукоятью сабли, родоначальник — повелитель Малой орды хан Тугай.
Лев Саввич прилепил марку к письму и сам снес его в почтовый ящик. Уснул он с блаженнейшей улыбкой и спал так сладко, как давно уже не спал. Проснувшись утром и вспомнивши свою выдумку, он весело замурлыкал и даже потрогал
неверную жену за подбородочек. Отправляясь на службу и потом сидя в канцелярии, он всё
время улыбался и воображал себе ужас Дегтярева, когда тот попадет в западню…
Вот почему, вообще говоря, так трудно определить момент уверования или утраты веры, ибо и действительности уверование всегда и непрерывно вновь совершается, есть единый растянутый во
времени акт, и всегда неверие, как темная трясина, подстерегает каждое
неверное движение, каждое колебание на пути веры [Отсюда следует, между прочим, в какой иллюзии находятся некоторые протестантские секты (баптисты, методисты), внушающие последователям своим умеренность в их совершившейся уже спасенности; и насколько мудрее и здесь оказывается православие, которое остерегает от этой уверенности как гибельной иллюзии («прелести»), указывая на необходимость постоянной борьбы с миром, «списания», но не «спасенности».].
Ведь если бы про Шекспира писали, что он для своего
времени был хороший сочинитель, что он недурно владел стихом, был умный актер и хороший режиссер, если бы оценка эта была хотя бы
неверная и несколько преувеличенная, но была бы умеренная, люди молодых поколений могли бы оставаться свободными от влияния шекспиромании.
—
Время ли теперь думать о женитьбе, — говорил Владислав, — когда мы готовимся к битвам? Не для того ли, чтобы, пожив несколько недель с женою, оставить после себя молодую вдову? Вы сами говорили, что мы — крестоносцы, давшие обет освободить родную землю от ига
неверных, и ни о чем другом не должны думать. Прошу вас о невестах мне более не говорить.
Прошли
времена, благоденствием обильные,
Миновалися брани князей на
неверных.
С того
времени старик возненавидел тайно султана и явно своего преемника, хотя единокровного, и поклялся скорей передать свои сокровища, в том числе и воспитанницу,
неверным, собакам-христианам, нежели тем, которые так жестоко оскорбили его старость и долголетнюю службу.
Тут он увидал разницу между
неверными турками и своими единоверными нижегородцами и сразу понял, что ему от этих не отвертеться; сразу же, в удовлетворение его долгов кредиторам, был продан с торгов его дом, который был так ничтожен, что пошел всего за 45 рублей. После этого Баранщиков был на
время выпущен из тюрьмы, но теперь семья его лишилась даже приюта, которого у нее не отнимали, пока отец странствовал, ел кашу, служил в янычарах и, опротивев одной жене, подумывал взять себе еще одну, новую.