Неточные совпадения
Это полусказочное впечатление тихого, но могучего хоровода осталось у Самгина почти на все время его жизни в странном городе, построенном на краю бесплодного, печального поля, которое вдали замкнула синеватая щетина соснового
леса — «Савелова грива» и — за
невидимой Окой — «Дятловы горы», где, среди зелени садов, прятались домики и церкви Нижнего Новгорода.
Антось не отвечает. Лица его не видно, но мы чувствуем, что оно теперь недоброжелательно и угрюмо и что причина этого — близость Гарного Луга.
Лес редеет. Песчаная дорога ведет к мостику, под которым сочится и журчит
невидимая речка. Это здесь когда-то устраивались засады на Янкеля с бочкой… Тележка выкатывается на опушку.
Неудержимый поток света залил все небо, заставив спавшую землю встрепенуться малейшей фиброй, точно кругом завертелись мириады
невидимых колес, валов и шестерней, заставлявших подниматься кверху ночной туман, сушивших росу на траве и передававших рядом таинственных процессов свое движение всему, что кругом зеленело, пищало и стрекотало в траве и разливалось в
лесу тысячами музыкальных мелодий.
Зашли в
лес — и долго там проплутали; потом очень плотно позавтракали в деревенском трактире; потом лазали на горы, любовались видами, пускали сверху камни и хлопали в ладоши, глядя, как эти камни забавно и странно сигают, наподобие кроликов, пока проходивший внизу,
невидимый для них, человек не выбранил их звонким и сильным голосом; потом лежали, раскинувшись, на коротком сухом мохе желто-фиолетового цвета; потом пили пиво в другом трактире, потом бегали взапуски, прыгали на пари: кто дальше?
И вот какое-то внезапное беспокойство, какая-то быстрая тревога пробегает по расстроенным рядам. Юнкера сами выпрямляются и подтягиваются без команды. Ухо слышит, что откуда-то справа далеко-далеко раздается и нарастает особый, до сих пор неразличимый шум, подобный гулу
леса под ветром или прибою
невидимого моря.
Вечерняя заря тихо гасла. Казалось, там, на западе, опускается в землю огромный пурпурный занавес, открывая бездонную глубь неба и веселый блеск звезд, играющих в нем. Вдали, в темной массе города,
невидимая рука сеяла огни, а здесь в молчаливом покое стоял
лес, черной стеной вздымаясь до неба… Луна еще не взошла, над полем лежал теплый сумрак…
У горного берега стояли на якорях две порожние баржи, высокие мачты их, поднявшись в небо, тревожно покачивались из стороны в сторону, выписывая в воздухе
невидимый узор. Палубы барж загромождены
лесами из толстых бревен; повсюду висели блоки; цепи и канаты качались в воздухе; звенья цепей слабо брякали… Толпа мужиков в синих и красных рубахах волокла по палубе большое бревно и, тяжело топая ногами, охала во всю грудь...
Еще чудесный час шли они под грозою, а потом в тишине и покое прошли густо пахнущий
лес, еще подышали сонной коноплею на задворках
невидимой деревни и к двум часам ночи были в становище, в своей теплой и почти сухой землянке.
Мертво грохочут в городе типографские машины и мертвый чеканят текст: о вчерашних по всей России убийствах, о вчерашних пожарах, о вчерашнем горе; и мечется испуганно городская, уже утомленная мысль, тщетно вперяя взоры за пределы светлых городских границ. Там темно. Там кто-то
невидимый бродит в темноте. Там кто-то забытый воет звериным воем от непомерной обиды, и кружится в темноте, как слепой, и хоронится в
лесах — только в зареве беспощадных пожаров являя свой искаженный лик. Перекликаются в испуге...
Бог, кажется, внял его детской мольбе, и нам было послано
невидимое спасение. В ту самую минуту, когда прогремел гром и мы теряли последнее мужество, в
лесу за кустами послышался треск, и из-за густых ветвей рослого орешника выглянуло широкое лицо незнакомого нам мужика. Лицо это показалось нам до такой степени страшным, что мы вскрикнули и стремглав бросились бежать к ручью.
Назаров вздрогнул, поднял голову и натянул повод — лошадь покорно остановилась, а он перекрестился, оглядываясь сонными глазами. Но в
лесу снова было тихо, как в церкви; протянув друг другу ветви, молча и тесно, словно мужики за обедней, стояли сосны, и думалось, что где-то в сумраке некто
невидимый спрятался, как поп в алтаре, и безмолвно творит предрассветные таинства.
Она никогда не дымила, и, сама
невидимая в
лесу и молчаливая, фабрика казалась покинутой.
Встали, вышли на солнышко, ходим плечо с плечом, смотрит на нас корова круглым глазом и ласково мычит, кланяются золотые метёлки зверобоя, пряным запахом дышит буквица и любимая пчёлами синь. Поют весёлые птицы, гудят
невидимые струны, сочный воздух
леса весь дрожит, полон ласковой музыки, и небо над нами — синий, звучный колокол из хрусталя и серебра.
Зима. Поздняя ночь. Я сижу на казенном клеенчатом диване в телеграфной комнате захолустной пограничной станции. Мне дремлется. Тихо, точно в
лесу. Я слышу, как шумит кровь у меня в ушах, а четкое постукивание аппарата напоминает мне о
невидимом дятле, который где-то высоко надо мною упорно долбит сосновый ствол.
Патап Максимыч не на долгое время и Парашу в Комаров отпускал, позволял даже ей с матерями съездить в
леса на богомолье и в ночь на Владимирскую [Июля 23-го.]
невидимому граду Китежу поклониться…
— И про таковых в «Летописце» помянуто, — молвил грамотей и продолжал: — «Аще же кто пойдет, обаче мыслити начнет семо и овамо, или, пойдя, славити начнет о желании своем, и таковому Господь закрывает
невидимый град: покажет его
лесом или пустым местом…
Не привел Господь комаровским келейницам слушать малинового звона колоколов китежских, не привел Бог в лоне озера увидать им
невидимый град… Не привел Бог и Василья Борисыча додуматься, как бы подобру-поздорову выбраться из омута, куда затянуло его привольное житье-бытье с красивыми молодыми девицами
лесов Керженских, Чернораменских.
Только что стало опускаться с полдён едва видное сквозь дымную мглу солнце, комаровские богомольцы, оставив Улангер, направили поезд сквозь Поломские
леса к
невидимому граду Китежу.
В этих местностях до расхищения казенных
лесов, бывшего в пятидесятых годах, жило немало пустынников.], и только в молитвах и посте подвизался, что сподобился общения со
невидимыми грешному миру святыми отцами Нестиарской обители [Озеро Нестиар на левой стороне Керженца среди глухого
леса.].
Человек в своей жизни то же, чтò дождевая туча, выливающаяся на луга, поля,
леса, сады, пруды, реки. Туча вылилась, освежила и дала жизнь миллионам травинок, колосьев, кустов, деревьев и теперь стала светлой, прозрачной и скоро совсем исчезнет. Так же и телесная жизнь доброго человека: многим и многим помог он, облегчил жизнь, направил на путь, утешил и теперь изошел весь и, умирая, уходит туда, где живет одно вечное,
невидимое, духовное.
Открыла тайничок — там бумажка, та самая, что писала Манефа тогда, как Фленушка, избавясь от огненной смерти в Поломском
лесу, воротилась жива и невредима с богомолья из
невидимого града Китежа.
Ничего нельзя было понять. Валились вокруг убитые и раненые, люди метались, ища прикрытия.
Лес быстро и мерно тикал
невидимыми пулеметами, трещал залпами. Командир, задыхаясь, крикнул...
А подальше в
лесу невидимая церковь стоит.