Неточные совпадения
— O ja, — отвечал
Немец. — Es ist ein ganz einfaches Ding, [О да, это совсем простая вещь,] — и начал
объяснять устройство машины.
— Нежнейшая сельдь, первая во всем мире по вкусу, —
объяснил Денисов. — Есть у
немцев селедка Бисмарк, — ну, она рядом с этой — лыко! А теперь обязательно отбить вкус английской горькой.
Русского имени этого кулика
объяснять не нужно, но почему
немцы называют его коронным, или королевским, куликом, — я не знаю; на голове его ничего похожего на венец или корону не приметно; может быть, за величину, которою кроншнеп бесспорно превосходит всех других куликов.
— Это то самое место, —
объяснил Прозоров, — в которое, по словам Гейне, маршал Даву ударил ногой одного
немца, чем и сделал его знаменитостью на всю остальную жизнь…
Так и вышло. Поговоривши с
немцем, кабатчик принес четыре кружки с пивом (четвертую для себя) и стал разговаривать. Обругал лозищан дураками и
объяснил, что они сами виноваты. — «Надо было зайти за угол, где над дверью написано: «Billetenkasse». Billeten — это и дураку понятно, что значит билет, a Kasse так касса и есть. А вы лезете, как стадо в городьбу, не умея отворить калитки».
— Милейший
немец этот Карл Иваныч, —
объяснял Пепко, оставив в покое хормейстера.
— «Присяжные все
немцы и чиновники», —
объяснил адвокат Хмурина.
— Это поцелуй позволительный, — говорил Шульц,
объясняя свою оригинальную выходку несколько изумленным
немцам.
Мне пришлось за некоторыми объяснениями обратиться к самому Слава-богу, который принял меня очень вежливо, но, несмотря на самое искреннее желание быть мне полезным, ничего не мог мне
объяснить по той простой причине, что сам ровно ничего не знал; сам по себе Слава-богу был совсем пустой
немец, по фамилии Муфель; он в своем фатерлянде пропал бы, вероятно, с голоду, а в России, в которую явился, по собственному признанию, зная только одно русское слово «швин», в России этот нищий духом ухитрился ухватить большой кус, хотя и сделал это из-за какой-то широкой немецкой спины, женившись на какой-то дальней родственнице какого-то значительного
немца.
— Спарились, идолы, — коротко
объяснил Флегонт Флегонтович. — Только кто кого у них надует: тонок
немец, а и Глеб Клементичу тоже пальца в рот не клади.
Немцам нужно было
объяснить, что мы им не опасны.
Он
немец был от головы до ног,
Учен, серьезен, очень аккуратен,
Всегда к себе неумолимо строг
И не терпел на мне чернильных пятен.
Но, признаюсь, его глубокий слог
Был для меня отчасти непонятен,
Особенно когда он
объяснял,
Что разуметь под словом «идеал».
Когда утром, перед отъездом на поезд, он потребовал счет, то хозяин гостиницы, толстенький, чистенький обрусевший
немец, явился сам и
объяснил, что по приказанию князя Александра Павловича, он все записал на его счет, а потому денег принять не может.
Ломаным русским языком, долго проживавший в Москве — он прибыл в царствование Алексея Михайловича — Краузе
объяснил Петру Ананьеву, что нашел его на улице, недалеко от дома, в бесчувственном состоянии и перетащил к себе и стал расспрашивать, кто он и что с ним. Петр Ананьев хотел было пуститься в откровенность, но блеснувшая мысль, что его отправят назад к помещику, оледенила его мозг, и он заявил попросту, что он не помнит, кто он и откуда попал к дому его благодетеля.
Немец лукаво улыбнулся и сказал...
Для того чтоб его опровергнуть, надо, чтобы кто-нибудь доказал ему, что нет чорта, или чтобы другой мужик
объяснил, что не чорт, а
немец движет паровоз.