Неточные совпадения
В одном из домов слободки, построенном на краю обрыва, заметил я чрезвычайное освещение; по временам раздавался
нестройный говор и
крики, изобличавшие военную пирушку. Я слез и подкрался к окну; неплотно притворенный ставень позволил мне видеть пирующих и расслушать их слова. Говорили обо мне.
— Арестовать! — крикнул полицейский, но его голос заглушил
нестройный взрыв
криков...
Их перегнал, оглушительно стуча по камням, другой экипаж. Быстро и сумбурно промелькнули в свете фонарей гнедые лошади, скакавшие
нестройным карьером, кучер, неистово вертевший над головой кнутом, и четыре офицера, которые с
криком и свистом качались на своих сиденьях.
А именно: не успела Анна Васильевна послать свой прощальный привет Царицыну, как вдруг в нескольких шагах от нее, за высоким кустом сирени, раздались
нестройные восклицания, хохотня и
крики — и целая гурьба растрепанных мужчин, тех самых любителей пения, которые так усердно хлопали Зое, высыпала на дорожку.
Люди толкались, забегая один вперёд другого, размахивали руками, кидали в воздух шапки, впереди всех, наклонив голову, точно бык, шёл Мельников с тяжёлою палкой в руках и национальным флагом на ней. Он смотрел в землю, ноги поднимал высоко и, должно быть, с большой силою топал о землю, — при каждом ударе тело его вздрагивало и голова качалась. Его рёв густо выделялся из
нестройного хаоса жидких, смятённых
криков обилием охающих звуков.
Крик, шум, разнородные голоса и восклицания, звон железа, вой, блеянье, топот, ржание, хлопанье по рукам, и все это сливается в какой-то общий
нестройный гам, из которого выхватываешь одни только отрывчатые, несвязные речи…
Нестройный говор грубых голосов
Между судов перебегал порою;
Смех, песни, брань, протяжный
крик пловцов —
Всё в гул один сливалось над водою.
И Марья Николавна, хоть суров
Казался ветр, и день был на закате,
Накинув шаль или капот на вате,
С французской книжкой, часто, сев к окну,
Следила взором сизую волну,
Прибрежных струй приливы и отливы,
Их мерный бег, их золотые гривы.
Со всех сторон слышались
нестройные песни, восклицания, говор, хохот; правда, время от времени их заглушал суровый голос бури, которая с ревом и свистом пробегала по обвалившимся плетням и лачугам, но тем не менее песни и
крики раздавались громче и громче, когда ветер проносился мимо и буря на минуту стихала.
Вокруг самокатов чуть не с самой обедни раздаются роговая музыка, хриплые голоса подгулявших спозаранок певунов,
нестройные звуки дешевых оркестров; пищат шарманки, дерут уши пронзительные звуки волынок, шум,
крик, музыка, песни, но веселья, задушевного веселья не видится.
Крики извозчиков, звон разнозвучных болхарéй, гормотух, гремков и бубенчиков, навязанных на лошадиную сбрую, стук колес о булыжную мостовую, стук заколачиваемых ящиков, стукотня татар, выбивающих палками пыль из овчин и мехов, шум, гам, пьяный хохот, крупная ругань, писк шарманок, дикие клики трактирных цыган и арфисток, свистки пароходов, несмолкающий
нестройный звон в колокольном ряду и множество иных разнообразных звуков слышатся всюду и далеко разносятся по водному раздолью рек, по горам и по гладким, зеленым окрестностям ярманки.
Быстрее и быстрее кружатся. Дикие
крики, резкий визг, неистовые вопли и стенанья, топот ногами, хлопанье руками, шум подолов радельных рубах,
нестройные песни сливаются в один зычный потрясающий рев… Все дрожат, у всех глаза блестят, лица горят, у иных волосы становятся дыбом. То один, то другой восклицают...
Из слобод и со всего левого берега несется нескончаемый,
нестройный людской гомон, слышится скрип телег, ржанье лошадей, блеянье пригнанных на убой баранов, тяжелые удары кузнечных молотов, кующих гвоздь и скобы в артельных шиповках, звонкий лязг перевозимого на роспусках к стальным заводам полосового железа, веселые
крики и всплески купальщиков, отдаленные свистки пароходов.
Насилу выбрались рыбники. Но не отъехали они от трактира и ста саженей, как вдруг смолкли шумные клики. Тихо… Ярманка дремлет. Лишь издали от тех мест, где театры, трактиры и разные увеселительные заведения, доносятся глухие,
нестройные звуки, или вдруг откуда-нибудь раздастся пьяный
крик: «Караул!..» А ближе только и слышнá тоскливая песня караульщика-татарина, что всю ночь напролет просидит на полу галереи возле хозяйской лавки с длинной дубиной в руках.
«Ура-а-а-а!» протяжным
криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга,
нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.