Неточные совпадения
Я громко удивился тому, что Васин,
имея этот дневник столько времени перед глазами (ему дали прочитать его),
не снял копии, тем более что было
не более листа кругом и заметки все короткие, — «хотя бы последнюю-то страничку!» Васин с улыбкою заметил мне, что он и так помнит, притом заметки без всякой
системы, о всем, что на ум взбредет.
Смертельно жаль было видеть Орлова, усиливавшегося сделаться ученым, теоретиком. Он
имел ум ясный и блестящий, но вовсе
не спекулятивный, а тут он путался в разных новоизобретенных
системах на давно знакомые предметы, вроде химической номенклатуры. Всё отвлеченное ему решительно
не удавалось, но он с величайшим ожесточением возился с метафизикой.
Все это, конечно, усвоивалось мною беспорядочно, без всякой
системы, тем
не менее запас фактов накоплялся, и я
не раз удивлял родителей, рассказывая за обедом такие исторические эпизоды, о которых они и понятия
не имели.
Это объясняется отчасти тем, что православная церковь
не имеет обязательной
системы и более решительно, чем католичество, отделяет догматы от богословия.
Я
имею в виду
не эсхатологическую часть богословской
системы, которую можно найти во всяком курсе католического или протестантского богословия.
При таких тощих урожаях сахалинский хозяин, чтобы быть сытым, должен
иметь не менее 4 дес. плодородной земли, ценить свой труд ни во что и ничего
не платить работникам; когда же в недалеком будущем однопольная
система без пара и удобрения истощит почву и ссыльные «сознают необходимость перейти к более рациональным приемам обработки полей и к новой
системе севооборота», то земли и труда понадобится еще больше и хлебопашество поневоле будет брошено, как непроизводительное и убыточное.
Он, например,
имел систему не выставляться, где надо стушевываться, и его многие ценили именно за его простоту, именно за то, что он знал всегда свое место.
— Да-с, вы говорите серьезное основание; но где ж оно и какое? Оно должно же по крайней мере
иметь какую-нибудь
систему, логическую последовательность, развиваться органически, а
не метаться из стороны в сторону, — возразил редактор; но Калинович очень хорошо видел, что он уж только отыгрывался словами.
Мы, русские,
не имеем сильно окрашенных
систем воспитания.
— Ну да, это так. Это опыт удачный. Но сам по себе он
не имеет еще большого значения. Он важен… он действительно важен… но лишь в связи с другими подобными же опытами, долженствующими дать совершенно новые основания нашей сельской жизни. Рыбоводство, скотоводство, свиноводство, садоводство — tout se lie, tout s’enchaine dans ce monde! [Все переплетено, все связано в этом мире! (фр.)] А моя
система — это именно целый мир!
Сверх того: злодей
имеет систему, а у Феденьки в распоряжении находится лишь яичница; злодей
не выступит на арену,
не подготовившись заранее,
не просондировав те места, где удобнее класть отраву, Феденька же
не только ни к чему
не подготовлен, но
имеет все свойства молодого жеребчика, вырвавшегося на волю из стойла.
Человек без особенного ума, без способностей случайно становится торгашом, потом богачом, торгует изо дня в день, без всякой
системы, без цели,
не имея даже жадности к деньгам, торгует машинально, и деньги сами идут к нему, а
не он к ним.
— Вы думаете? Нет, сударь, скоро наступит последний час владычеству этих морских разбойников; принятая всей Европою континентальная
система не выполнялась до сих пор в России с той непреклонной настойчивостию, какую требуют пользы Франции и ваши собственные. Но теперь, когда вашему двору известна решительная воля императора, когда никакие дипломатические увертки
не могут
иметь места, когда нет средины и русские должны вступить в бой столь неравный или повиноваться…
Чтобы за существенное различие нашего воззрения на искусство от понятий, которые
имела о нем теория подражания природе, ручались
не наши только собственные слова, приведем здесь критику этой теории, заимствованную из лучшего курса господствующей ныне эстетической
системы.
Я
не без достоинства встал из-за стола и удалился в кабинет, оставив его на досуге размыслить, насколько
имела успеха по отношению ко мне его пресловутая «
система вопрошения».
Не относим сюда также и речи Княжнина, сказанной им в Академии художеств, равно как и статьи «О
системе мира», которая
имеет свое достоинство в дельном изложении ученого предмета.
Если иностранные Писатели доныне говорят, что в России нет Среднего состояния, то пожалеем об их дерзком невежестве, но скажем, что Екатерина даровала сему важному состоянию истинную политическую жизнь и цену: что все прежние его установления были недостаточны, нетверды и
не образовали полной
системы; что Она первая обратила его в государственное достоинство, которое основано на трудолюбии и добрых нравах и которое может быть утрачено пороками [См.: «Городовое Положение».]; что Она первая поставила на его главную степень цвет ума и талантов — мужей, просвещенных науками, украшенных изящными дарованиями [Ученые и художники по сему закону
имеют право на достоинство Именитых Граждан.]; и чрез то утвердила законом, что государство, уважая общественную пользу трудолюбием снисканных богатств, равномерно уважает и личные таланты, и признает их нужными для своего благоденствия.
Он говорит, что «политическая
система государей московских заслуживала удивление своею мудростию,
имея целию одно благоденствие народа», и что «народ, избавленный князьями московскими от бедствий внутреннего междоусобия и внешнего ига,
не жалел о своих древних вечах и сановниках; довольный действием,
не спорил о правах.
Несколько голосов поднималось, правда, во Франции в защиту этих беспомощных людей от одностороннего могущества капитала, но капиталисты назвали эти голоса безумием и сочинили против них великое множество
систем, в которых строго-логически доказывали, что никто
не имеет права запретить им приумножать свои капиталы посредством труда людей бескапитальных.
—
Не доказать, а доказывать-с. Три
системы доказательств будут
иметь место в этом деле: одна со стороны прокурора, другая со стороны гражданского истца и, наконец, третья — со стороны защиты обвиняемых. Какая из этих
систем окажется более убедительною, та и выиграет дело.
Но кончим этот скучный эпизод
И обратимся к нашему герою.
До этих пор он
не имел забот
Житейских и невинною душою
Искал страстей, как пищи. Длинный год
Провел он средь тетрадей, книг, историй,
Грамматик, географий и теорий
Всех философий мира. Пять
системИмел маркиз, а на вопрос: зачем?
Он отвечал вам гордо и свободно:
«Monsieur, c'est mon affaire» — так мне угодно!
Поэтому у Беме, строго говоря, отсутствует идея творения и тварности, и хотя у него и постоянно встречается выражение «тварь и тварность» (Creatur und Creatürlichkeit), но это понятие вовсе
не имеет принципиального метафизического и онтологического смысла, а означает только определенную ступень в раскрытии природы Бога (как есть это понятие и в
системе Плотина, отрицающей тем
не менее идею творения).
В утверждении софийности понятий лежит коренная ложь учения Гегеля, с этой стороны представляющего искажение платонизма, его reductio ad absurdum [Приведение к нелепости (лат.).], и «мудрость века сего» [Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом (1 Кор. 3:19).], выдающего за Софию (сам Гегель, впрочем, говорит даже
не о Софии, понятию которой вообще нет места в его
системе, но прямо о Логосе, однако для интересующего нас сейчас вопроса это различие
не имеет значения).
Отвлечение в применении к Богу от всяких положительных определений, как связанных с тварностью, красной нитью проходит
систему Эккегарта, этому соответствует и главная религиозная добродетель, им проповедуемая, — Abgeschiedenheit, отрешенность, которая выше любви, выше смирения: «Бог
не имеет имени, ибо никто
не может о Нем что-либо высказать или узнать.
Основные мотивы философствования, темы философских
систем не выдумываются, но осознаются интуитивно,
имеют сверх-философское происхождение, которое определенно указывает дорогу за философию.
Они заспорили, и Ашанин убедился, что этот молодой, блестящий офицер смотрит на темные расы с ненавистью и презрением,
не допускающими никаких сомнений. Но, разумеется, Ашанин
не обобщил этого факта, тем более, что впоследствии
имел случай убедиться, что среди французских офицеров есть совсем другие люди. Вообще же большая часть офицеров, с которыми он встречался,
не произвела на него хорошего впечатления, а
система жестокости, проявляемая ими относительно возмутившихся, просто поражала его впоследствии.
Затем весь остальной разговор, сверх всякого моего ожидания, шел о предметах, о которых я
не имел тогда никакого понятия; но это Альтанского, по-видимому, нисколько
не смущало. Он говорил с матушкою о правительстве, к чему начальный повод дало мое исключение. В словах матушки я успел уловить в этом разговоре немало желчной иронии, с которой она отзывалась о правительственной
системе того времени, а Иван Иванович, точно Тацит, облегчал ее суждения.
Я уже
имел повод заметить, что тогда и для всех нас — чужестранцев режим Второй империи вызывал освободительное настроение. Была эмиграция с такими именами, как В.Гюго, Кине, Луи Блан, Ледрю-Роллен. И парламентская оппозиция, хотя и маленькая числом, все-таки поддерживала надежды демократов и республиканцев. Пресса заметно оживлялась. Прежних тисков уже
не было, хотя и продолжала держаться
система «предостережений».
Он куда-то уехал защищать и был уже в это время"знаменитость"с обширной практикой, занимал большую квартиру, держал лошадей и
имел секретаря из студентов его времени, беседа с которым и показала мне, что я уже
не найду в Урусове того сотрудника"Библиотеки для чтения", который ночевал у меня на диване в редакции и с которым мы в Сокольниках летом 1866 года ходили в лес"любить природу"и читать вслух"
Систему позитивной философии"Огюста Конта.
Таким драматургам, как Чернышев, было еще удобнее ставить, чем нам. Они были у себя дома, писали для таких-то первых сюжетов,
имели всегда самый легкий сбыт при тогдашней
системе бенефисов. Первая большая пьеса Чернышева"
Не в деньгах счастье"выдвинула его как писателя благодаря игре Мартынова. А"Испорченная жизнь"разыграна была ансамблем из Самойлова, П.Васильева, Снетковой и Владимировой.
Да и над литературой и прессой
не было такого гнета, как у нас. Предварительной цензуры уже
не осталось, кроме театральной.
Система предостережений — это правда! — держала газеты на узде; но при мне в течение целого полугодия
не был остановлен ни один орган ежедневной прессы. О штрафах (особенно таких, какие налагаются у нас теперь)
не имели и понятия.
Но тираничность и жестокость советской власти
не имеет обязательной связи с социально-экономической
системой коммунизма.
Проект его, однако,
не имел успеха: к счастью несчастных, «
система состоялась».
«Невинность
не терпит оправдания; всякий
имеет свою
систему, так и по службе я
имею свою. Мне
не переродиться и поздно! Светлейший князь! Успокойте остатки моих дней!.. Шея моя
не оцарапана — чувствую сквозную рану, — тело мое изломано. Я христианин,
имейте человеколюбие! Коли вы
не можете победить свою немилость, удалите меня от себя. Но что вам сносить от меня малейшее беспокойство. Добродетель всегда гонима. Вы вечны, мы кратки».
Космическая жизнь есть сложная иерархическая
система, вся она слагается из ступеней и градаций, в ней различествует во славе солнце от луны и звезда от звезды, и
не случайно в ней это неравенство, оно
имеет глубокие основания.