Неточные совпадения
Более всего заботила его Стрелецкая слобода, которая и
при предшественниках его отличалась самым непреоборимым упорством. Стрельцы довели энергию бездействия почти до утонченности. Они
не только
не являлись на сходки по приглашениям Бородавкина, но, завидев его приближение, куда-то
исчезали, словно сквозь землю проваливались. Некого было убеждать,
не у кого было ни о чем спросить. Слышалось, что кто-то где-то дрожит, но где дрожит и как дрожит — разыскать невозможно.
Уже совсем стемнело, и на юге, куда он смотрел,
не было туч. Тучи стояли с противной стороны. Оттуда вспыхивала молния, и слышался дальний гром. Левин прислушивался к равномерно падающим с лип в саду каплям и смотрел на знакомый ему треугольник звезд и на проходящий в середине его млечный путь с его разветвлением.
При каждой вспышке молнии
не только млечный путь, но и яркие звезды
исчезали, но, как только потухала молния, опять, как будто брошенные какой-то меткой рукой, появлялись на тех же местах.
Для Клима наступило тяжелое время. Отношение к нему резко изменилось, и никто
не скрывал этого. Кутузов перестал прислушиваться к его скупым, тщательно обдуманным фразам, здоровался равнодушно, без улыбки. Брат с утра
исчезал куда-то, являлся поздно, усталый; он худел, становился неразговорчив,
при встречах с Климом конфузливо усмехался. Когда Клим попробовал объясниться, Дмитрий тихо, но твердо сказал...
Между тем, отрицая в человеке человека — с душой, с правами на бессмертие, он проповедовал какую-то правду, какую-то честность, какие-то стремления к лучшему порядку, к благородным целям,
не замечая, что все это делалось ненужным
при том, указываемом им, случайном порядке бытия, где люди, по его словам, толпятся, как мошки в жаркую погоду в огромном столбе, сталкиваются, мятутся, плодятся, питаются, греются и
исчезают в бестолковом процессе жизни, чтоб завтра дать место другому такому же столбу.
Когда я сижу с вами рядом, то
не только
не могу говорить о дурном, но и мыслей дурных иметь
не могу; они
исчезают при вас, и, вспоминая мельком о чем-нибудь дурном подле вас, я тотчас же стыжусь этого дурного, робею и краснею в душе.
Очевидно, что
при таких чудовищных условиях совместное существование было немыслимо. Поэтому Урванцовы недолго выдержали. Прожив в наших местах
не больше двух лет, они одновременно и неизвестно куда
исчезли, оставив и отческий дом, и деревнюшку на волю случайности.
Ровно в девять часов в той же гостиной подают завтрак. Нынче завтрак обязателен и представляет подобие обеда, а во время оно завтракать давали почти исключительно
при гостях, причем ограничивались тем, что ставили на стол поднос, уставленный закусками и эфемерной едой, вроде сочней, печенки и т. п. Матушка усердно потчует деда и ревниво смотрит, чтоб дети
не помногу брали. В то время она накладывает на тарелку целую гору всякой всячины и
исчезает с нею из комнаты.
Но вот,
при первых же звуках зловещего воя, вдруг произошла какая-то возня, из головы мары посыпался сноп искр, и сама она
исчезла, а солдат, как ни в чем
не бывало, через некоторое время закричал лодку…
И опять ему вспомнилось детство, тихий плеск реки, первое знакомство с Эвелиной и ее горькие слезы
при слове «слепой»… Инстинктивно почувствовал он, что теперь опять причиняет ей такую же рану, и остановился. Несколько секунд стояла тишина, только вода тихо и ласково звенела в шлюзах. Эвелины совсем
не было слышно, как будто она
исчезла. По ее лицу действительно пробежала судорога, но девушка овладела собой, и, когда она заговорила, голос ее звучал беспечно и шутливо.
Подобно как в мрачную атмосферу, густым туманом отягченную, проникает полуденный солнца луч, летит от жизненной его жаркости сгущенная парами влага и, разделенная в составе своем, частию, улегчася, стремительно возносится в неизмеримое пространство эфира и частию, удержав в себе одну только тяжесть земных частиц, падает низу стремительно, мрак, присутствовавший повсюду в небытии светозарного шара,
исчезает весь вдруг и, сложив поспешно непроницательной свой покров, улетает на крылех мгновенности,
не оставляя по себе ниже знака своего присутствования, — тако
при улыбке моей развеялся вид печали, на лицах всего собрания поселившийся; радость проникла сердца всех быстротечно, и
не осталося косого вида неудовольствия нигде.
18 октября мы распрощались с селением Акур-Дата.
При впадении своем в Тумнин река Акур разбивается на два больших и несколько малых рукавов. Когда идешь по одному из них и
не видишь остальных, кажется, будто Акур небольшая речка, но затем протоки начинают сливаться, увеличиваться в размерах и, наконец,
исчезают совсем. Тогда только выясняется истинная ширина реки.
После этого разговора,
при котором Райнер казался несколько взволнованным, его против обыкновения
не было видно около недели, и он очень плохо мог рассказать, где он все это время
исчезал и чем занимался.
— Оставьте ее, она
не понимает, — с многозначительной гримасой простонала Ольга Сергеевна, — она
не понимает, что убивает родителей. Штуку отлила:
исчезла ночью
при сторонних людях. Это все ничего для нее
не значит, — оставьте ее.
Но все эти мечтанья
исчезали при мысли о дедушкиной кончине, в которой никто
не сомневался.
Это была настоящая работа гномов, где покрытые сажей человеческие фигуры вырывались из темноты
при неровно вспыхивавшем пламени в горнах печей, как привидения, и сейчас же
исчезали в темноте, которая после каждой волны света казалась чернее предыдущей, пока глаз
не осваивался с нею.
Ежели мы спустимся ступенью ниже — в уезд, то увидим, что там мелочи жизни выражаются еще грубее и еще меньше встречают отпора. Уезд исстари был вместилищем людей одинаковой степени развития и одинакового отсутствия образа мыслей. Теперь,
при готовых девизах из губернии, разномыслие
исчезло окончательно. Даже жены чиновников
не ссорятся, но единомышленно подвывают: «Ах, какой циркуляр!»
Хотя
не самое чувство умиления и набожности, но самодовольство в том, что я испытал его, удержалось во мне всю дорогу, несмотря на народ, который
при ярком солнечном блеске пестрел везде на улицах, но как только я приехал домой, чувство это совершенно
исчезло.
Вообще говоря, если осмелюсь выразить и мое мнение в таком щекотливом деле, все эти наши господа таланты средней руки, принимаемые, по обыкновению,
при жизни их чуть
не за гениев, —
не только
исчезают чуть
не бесследно и как-то вдруг из памяти людей, когда умирают, но случается, что даже и
при жизни их, чуть лишь подрастет новое поколение, сменяющее то,
при котором они действовали, — забываются и пренебрегаются всеми непостижимо скоро.
Но последнее время записка эта
исчезла по той причине, что вышесказанные три комнаты наняла приехавшая в Москву с дочерью адмиральша, видимо, выбиравшая уединенный переулок для своего местопребывания и желавшая непременно нанять квартиру у одинокой женщины и пожилой, за каковую она и приняла владетельницу дома; но Миропа Дмитриевна Зудченко вовсе
не считала себя пожилою дамою и всем своим знакомым доказывала, что у женщины никогда
не надобно спрашивать, сколько ей лет, а должно смотреть, какою она кажется на вид; на вид же Миропа Дмитриевна, по ее мнению, казалась никак
не старее тридцати пяти лет, потому что если у нее и появлялись седые волосы, то она немедля их выщипывала; три — четыре выпавшие зуба были заменены вставленными; цвет ее лица постоянно освежался разными притираньями;
при этом Миропа Дмитриевна была стройна; глаза имела хоть и небольшие, но черненькие и светящиеся, нос тонкий; рот, правда, довольно широкий, провалистый, но
не без приятности; словом, всей своей физиономией она напоминала несколько мышь, способную всюду пробежать и все вынюхать, что подтверждалось даже прозвищем, которым называли Миропу Дмитриевну соседние лавочники: дама обделистая.
Но
при более близком знакомстве с лекарями (хотя и
не без исключений, но большею частию) все эти страхи
исчезают очень скоро, что, по моему мнению, прямо относится к чести докторов наших, преимущественно молодых.
При жизни Глеба он имел случай
исчезать не иначе как ночью, а в эту пору комаревские красавицы редко решались посещать «Расставанье».
Его поставили на афишу: «Певец Петров исполнит „Баркаролу“. Сбор был недурной, виднелся в последний раз кой-кто из „ермоловской“ публики. Гремел
при вызовах один бас. Петров имел успех и, спевши,
исчез. Мы его так и
не видели. Потом приходил полицмейстер и справлялся, кто такой Петров, но ответа
не получил: его
не знал никто из нас, кроме Казанцева, но он уехал перед бенефисом Вязовского, передав театр нам, и мы доигрывали сезон довольно успешно сами.
Страх
исчез, но было тяжело
при мысли о том, что снова
не удалось угодить сыщику, который так нравился.
И вдруг я получаю через Прокопа печатное приглашение лично участвовать на VIII международном статистическом конгрессе, в качестве делегата от рязанско-тамбовско-саратовского клуба! Разумеется, что
при одном виде этого приглашения у меня"в. зобу дыханье сперло"; сомнения
исчезли, и осталось лишь сладкое сознание, что, стало быть, и я
не лыком шит, — коль скоро иностранные гости вспомнили обо мне!
Мы, французы, любим пожить весело, сыплем деньгами, мы щедры, великодушны, и там, где нас принимают с ласкою, никто
не пожалуется на бедность, но если мы вынуждены употреблять меры строгости, то целые государства
исчезают при нашем появлении.
При первом взгляде на его вздернутый кверху нос, черные густые усы и живые, исполненные ума и веселости глаза Рославлев узнал в нем, несмотря на странный полуказачий и полукрестьянской наряд, старинного своего знакомца, который в мирное время — певец любви, вина и славы — обворожал друзей своей любезностию и добродушием; а в военное, как ангел-истребитель, являлся с своими крылатыми полками, как молния, губил и
исчезал среди врагов, изумленных его отвагою; но и посреди беспрерывных тревог войны, подобно древнему скальду, он
не оставлял своей златострунной цевницы...
Зина
не отвечала и только посмотрела на Мозглякова, но так посмотрела, что он тотчас же все понял, снял шляпу, раскланялся и
исчез при первом повороте в переулок.
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин,
исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется
при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда,
не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени
не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями,
исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Воспоминание о ссылке Матвеева
не должно было
исчезнуть между Нарышкиными, а
при этом воспоминании нередко обращалось, конечно, внимание и на невежество бояр, обвинивших Матвеева в чернокнижии, и на то, как они обманывают добродушного Феодора, и на то, как сами пользуются своими местами, взводя между тем обвинение в лихоимстве на Матвеева, и т. п.
Помещик, еще недавний и полновластный обладатель сих мест,
исчез почти совершенно. Он захужал, струсил и потому или бежал, или сидит спрятавшись, в ожидании, что вот-вот сейчас побежит. Мужик ничего от него
не ждет, буржуа-мироед смотрит так, что только
не говорит: а вот я тебя сейчас слопаю; даже поп — и тот
не идет к нему славить по праздникам, ни о чем
не докучает, а
при встречах впадает в учительный тон.
При впрыскивании одного шприца двухпроцентного раствора почти мгновенно наступает состояние спокойствия, тотчас переходящее в восторг и блаженство. И это продолжается только одну, две минуты. И потом все
исчезает бесследно, как
не было. Наступает боль, ужас, тьма. Весна гремит, черные птицы перелетают с обнаженных ветвей на ветви, а вдали лес щетиной ломаной и черной тянется к небу, и за ним горит, охватив четверть неба, первый весенний закат.
А некоторые, знавшие Чарткова прежде,
не могли понять, как мог
исчезнуть в нем талант, которого признаки оказались уже ярко в нем
при самом начале, и напрасно старались разгадать, каким образом может угаснуть дарованье в человеке, тогда как он только что достигнул еще полного развития всех сил своих.
Сашка, казалось, совсем
не изменился и
не постарел за свое отсутствие: время и бедствия так же мало действовали на его наружность, как и на лепного Гамбринуса, охранителя и покровителя пивной. Но мадам Иванова с чуткостью сердечной женщины заметила, что из глаз Сашки
не только
не исчезло выражение ужаса и тоски, которые она видела в них
при прощании, но стало еще глубже и значительнее. Сашка по-прежнему паясничал, подмигивал и собирал на лбу морщины, но мадам Иванова чувствовала, что он притворяется.
–… так что вы, Алексей Иванович, даже и вообразить
не можете нашей радости
при этом даре господнем-с! Для меня она все составила своим появлением, так что если б и
исчезло по воле божьей мое тихое счастье, — так вот, думаю, останется мне Лиза; вот что по крайней мере я твердо знал-с!
Когда почта
исчезла и звон затих, гурьба ямщиков, тихо подымавшихся с реки, прошла мимо меня, разговаривая по-якутски. Мне трудно было разобрать эти тихие речи, однако я понял, что говорят они
не о том, кто уехал, а о ком-то, кто должен приехать сверху.
При этом имя «Арабын-тойона» раза два коснулось моего слуха.
Вечером, когда уже
при свечах мы все в зале банк метали, — входит наш комиссионер и играть
не стал, но говорит: «я болен еще», и прямо прошел на веранду, где в сумраке небес, на плитах, сидела кукона — и вдруг оба с нею за густым хмелем скрылись и
исчезли в темной тени. Фоблаз
не утерпел, выскочил, а они уже преавантажно вдвоем на плотике через заливчик плывут к островку… На его же глазах переплыли и скрылись…
Полагаю, что на мне лежит обязанность узнанное мною закрепить, так сказать, вне себя добросовестным рассказом для пользы и соображения сотоварищам по науке; мне кажется, что я
не имею права допустить мысль мою бесследно
исчезнуть при новых, предстоящих большим полушариям мозга моего, химических сочетаниях и разложениях.
Если устранить эту причину пространственности, предположив полную и совершенную организованность мирового тела,
при которой ничто ничего
не вытесняет, но все существует в единстве, тогда, очевидно, реальность пространства
исчезает, оно становится чистой потенциальностью.
Это выражение
не исчезло даже и тогда, когда с растерянно-глупым видом Маша Рыжова подала свою диктовку, и Павла Артемьевна
при общем смехе воспитанниц прочла написанную в ней фразу...
При сильном и упорном кашле постарайся денька три-четыре
не кашлять вовсе, и твоя хворь
исчезнет сама собою.
При этом
не может
не исчезнуть идеальный образ человека, целостной человеческой личности.
Был и на балу у них. Это был уже настоящий бал, и зал был под стать. Кавалеры в большинстве были новые, мне незнакомые. Осталось в памяти: блеск паркета, сверкающие белые стены, изящные девичьи лица — и какой-то холод, холод, и отчужденность, и одиночество.
Исчезла всегдашняя
при Конопацких легкость в обращении и разговорах. Я хмурился,
не умел развернуться и стать разговорчивым, больше сидел в курительной комнате и курил. Люба сказала мне своим задушевным голосом...
Невольно взглянул он на стену…
При слабом свете ночника роковые имена несчастливцев, которых он в этой тюрьме сменил и которые уж
исчезли с земли, выступили из полумрака и бросились к нему в глаза. Красноречивые надгробные надписи! Почему ж и ему
не поставить себе такого ж памятника? Может быть, в его клеть придет скоро новый жилец и станет также пробегать эти строки. Он будет тогда
не один, он окружит себя семейством былых товарищей и поведет с ними сердечную беседу.
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он
исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет,
не может быть», говорил он себе
при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.