Неточные совпадения
Клим
не помнил, как он добежал до квартиры Сомовых, увлекаемый Любой. В полутемной спальне, — окна ее были закрыты ставнями, — на растрепанной, развороченной постели судорожно извивалась Софья Николаевна,
ноги и руки ее были связаны полотенцами, она лежала вверх лицом, дергая плечами,
сгибая колени, била головой о подушку и рычала...
Они, трое, все реже посещали Томилина. Его обыкновенно заставали за книгой, читал он — опираясь локтями о стол, зажав ладонями уши. Иногда — лежал на койке,
согнув ноги, держа книгу на коленях, в зубах его торчал карандаш. На стук в дверь он никогда
не отвечал, хотя бы стучали три, четыре раза.
Читал он все более раздражающе неприятно, все шаркал
ногами, подпрыгивал на стуле, качался, держа гранки в руке, неподвижно вытянутой вперед, приближая к ним лицо и почему-то
не желая,
не догадываясь
согнуть руку, приблизить ее к лицу.
Пока они спорили, человек в сюртуке,
не сгибаясь, приподнял руку Тоси к лицу своему, молча и длительно поцеловал ее, затем
согнул ноги прямым углом, сел рядом с Климом, подал ему маленькую ладонь, сказал вполголоса...
Она хотела доследить до конца, как в его ленивой душе любовь совершит переворот, как окончательно спадет с него
гнет, как он
не устоит перед близким счастьем, получит благоприятный ответ из деревни и, сияющий, прибежит, прилетит и положит его к ее
ногам, как они оба, вперегонку, бросятся к тетке, и потом…
Если б только одно это, я бы назвал его дураком — и дело с концом, а он затопал
ногами, грозил пальцем, стучал палкой: «Я тебя, говорит, мальчишку, в острог: я тебя туда, куда ворон костей
не заносил; в двадцать четыре часа в мелкий порошок изотру, в бараний рог
согну, на поселение сошлю!» Я дал ему истощить весь словарь этих нежностей, выслушал хладнокровно, а потом прицелился в него.
Этому чиновнику посылают еще сто рублей деньгами к Пасхе, столько-то раздать у себя в деревне старым слугам, живущим на пенсии, а их много, да мужичкам, которые то
ноги отморозили, ездивши по дрова, то обгорели, суша хлеб в овине, кого в дугу
согнуло от какой-то лихой болести, так что спины
не разогнет, у другого темная вода закрыла глаза.
Чуб
не без тайного удовольствия видел, как кузнец, который никому на селе в ус
не дул,
сгибал в руке пятаки и подковы, как гречневые блины, тот самый кузнец лежал у
ног его. Чтоб еще больше
не уронить себя, Чуб взял нагайку и ударил его три раза по спине.
Бросившись с него, он даже
не успел еще
согнуть ног для прыжка, как уже лежал врастяжку.
Все три породы — отличные бегуны, особенно кроншнеп малого рода: когда станет к нему приближаться человек, то он,
согнувши несколько свои длинные
ноги, вытянув шею и наклонив немного голову, пускается так проворно бежать, что глаз
не успевает следить за ним, и, мелькая в степной траве какою-то вьющеюся лентою, он скоро скрывается от самого зоркого охотника.
Ему
не дали кончить, — как-то вся толпа хлынула на него, смяла, и слышно было только, как на земле молотили живое человеческое тело. Силен был Гермоген: подковы
гнул, лошадей поднимал за передние
ноги, а тут
не устоял. Макар бросился было к нему на выручку, но его сейчас же стащили с лошади и десятки рук
не дали пошевельнуться. Перепуганные богомолки бросились в лес, а на росстани остались одни мужики.
И Ванька-Встанька с неожиданной для его лет легкостью и смелостью,
не сгибая ни колен, ни спины, только угнув вниз голову, мгновенно упал, прямо как статуя, на пол, но тотчас же ловко вскочил на
ноги.
Старик своим медленным, слабым шагом, переставляя
ноги, как будто палки, как будто
не сгибая их, сгорбившись и слегка ударяя тростью о плиты тротуара, приближался к кондитерской.
— Ра-азойтись! — тонким голосом кричал маленький офицерик, размахивая белой саблей.
Ноги он поднимал высоко и,
не сгибая в коленях, задорно стукал подошвами о землю. В глаза матери бросились его ярко начищенные сапоги.
Я в
ноги поклонюсь Петру Михайлычу, а перед ним на полвершка
не согну головы!..
Но дед
не слышал. Далее шел Емельян. Этот был покрыт большой рогожей с головы до
ног и имел теперь форму треугольника. Вася, ничем
не покрытый, шагал так же деревянно, как всегда, высоко поднимая
ноги и
не сгибая колен. При блеске молнии казалось, что обоз
не двигался и подводчики застыли, что у Васи онемела поднятая
нога…
Его схватили сзади за талию и плечи, схватили за руку и
гнут ее, ломают, кто-то давит ему пальцы на
ноге, но он ничего
не видал, следя налитыми кровью глазами за темной и тяжелой массой, стонавшей, извиваясь под его рукой…
— Глядите — сыщик! — тихо воскликнул Макаров. Евсей вскочил на
ноги, снова быстро сел, взглянул на Ольгу, желая понять, заметила ли она его невольное испуганное движение?
Не понял. Она молча и внимательно рассматривала тёмную фигуру Мельникова; как бы с трудом сыщик шёл по дорожке мимо столов и,
согнув шею, смотрел в землю, а руки его висели вдоль тела, точно вывихнутые.
Тут я заметил остальных. Это были двое немолодых людей. Один — нервный человек с черными баками, в пенсне с широким шнурком. Он смотрел выпукло, как кукла,
не мигая и как-то странно дергая левой щекой. Его белое лицо в черных баках, выбритые губы, имевшие слегка надутый вид, и орлиный нос, казалось, подсмеиваются. Он сидел,
согнув ногу треугольником на колене другой, придерживая верхнее колено прекрасными матовыми руками и рассматривая меня с легким сопением. Второй был старше, плотен, брит и в очках.
Устал он, выбился из сил, взодрав за нынешний день чуть ли
не целую десятину земли; ноет у него все тело, ломит руки, трудно разгибать и
сгибать спину, а он, небрежно болтая
ногами, знай заливается во всю грудь...
Один лежит на спине, подняв и
согнув под острым углом
ноги; он полураскрыл рот и дышит глубоко и ровно; с лица его
не сходит спокойное, глупое выражение.
Но
не чувствуете ли вы ваших
ног, хотя раньше вы их
не чувствовали, и
не кажется ли вам, что в коленах происходит что-то странное: тяжелое онемение борется с желанием
согнуть колени, а потом…
Желчный унтер-офицер порывисто запихивал куда-нибудь его
ноги, подбирал и укладывал руки, заталкивал в самый дальний угол его спину,
гнул его и выворачивал, точно имел дело с тюфяком, а
не с живым человеком.
И с виду он был еще очень крепок — худощав, но жилист и высок ростом; и ходил гордо: грудь выпирал вперед, а
ноги ставил прямо,
не сгибая колен, точно вымерял улицу циркулем.
И вот только она соберет свое тело для прыжка и даже
согнет ноги в коленях, как чувствует, что
не то,
не выходит, и делает рукою знак шталмейстеру: отведи обруч!
Долгое время холод совсем
не был заметен, и голове и груди было даже приятно от острого ощущения воздуха, как бы отделявшего платье от тела, и просто, без боли и неприятного, стали неметь руки в локтях и
ноги в коленях — трудно становилось
сгибать их.