Неточные совпадения
Теперь Штольц изменился в лице и ворочал изумленными, почти бессмысленными глазами вокруг себя. Перед ним вдруг «отверзлась бездна», воздвиглась «каменная стена», и Обломова как будто
не стало, как будто он пропал из глаз его, провалился, и он только почувствовал ту жгучую тоску, которую испытывает человек, когда
спешит с волнением после разлуки увидеть друга и узнает, что его давно уже нет, что он
умер.
Штабс-капитан стремительно кинулся через сени в избу к хозяевам, где варилось и штабс-капитанское кушанье. Коля же, чтобы
не терять драгоценного времени, отчаянно
спеша, крикнул Перезвону: «
Умри!» И тот вдруг завертелся, лег на спину и замер неподвижно всеми четырьмя своими лапками вверх. Мальчики смеялись, Илюша смотрел с прежнею страдальческою своею улыбкой, но всех больше понравилось, что
умер Перезвон, «маменьке». Она расхохоталась на собаку и принялась щелкать пальцами и звать...
Отвечала
не спеша, но и
не задумываясь, тотчас же вслед за вопросом, а казалось, что все слова её с трудом проходят сквозь одну какую-то густую мысль и обесцвечиваются ею. Так, говоря как бы
не о себе, однотонно и тускло, она рассказала, что её отец, сторож при казённой палате, велел ей, семнадцатилетней девице, выйти замуж за чиновника, одного из своих начальников; муж вскоре после свадьбы начал пить и
умер в одночасье на улице, испугавшись собаки, которая бросилась на него.
Прочитывая все это, Миклаков только поеживался и посмеивался, и говорил, что ему все это как с гуся вода, и при этом обыкновенно почти всем
спешил пояснить, что он спокойнейший и счастливейший человек в мире, так как с голоду
умереть не может, ибо выслужил уже пенсию, женской измены
не боится, потому что никогда и
не верил женской верности [Вместо слов «женской измены
не боится, потому что никогда и
не верил женской верности» было: «женской измены
не боится, потому что сам всегда первый изменяет».], и, наконец, крайне доволен своим служебным занятием, в силу того, что оно все состоит из цифр, а цифры, по его словам, суть самые честные вещи в мире и никогда
не лгут!
Я быстро зажигаю огонь, пью воду прямо из графина, потом
спешу к открытому окну. Погода на дворе великолепная. Пахнет сеном и чем-то еще очень хорошим. Видны мне зубцы палисадника, сонные, тощие деревца у окна, дорога, темная полоса леса; на небе спокойная, очень яркая луна и ни одного облака. Тишина,
не шевельнется ни один лист. Мне кажется, что все смотрит на меня и прислушивается, как я буду
умирать…
Итак, я мечтал. Мечтал и чувствовал, как я
умираю, естественно и непостыдно
умираю. В первый раз в жизни я наслаждался сознанием, что ничто
не нарушит моего вольного умирания, что никто
не призовет меня к ответу и
не напомнит о каких-то обязанностях, что ни одна душа
не потребует от меня ни совета, ни помощи, что мне
не предстоит никуда
спешить, об чем-то беседовать и что-то предпринимать, что ни один орган книгопечатания
не обольет меня помоями сквернословия. Одним словом, что я забыт, совсем забыт.
Несчастные матери взывали: «Грудь наша иссохла, она уже
не питает младенцев!» Добрые сыны новогородские восклицали: «Мы готовы
умереть, но
не можем видеть лютой смерти отцов наших!» Борецкая
спешила на Вадимово место, указывала на бледное лицо свое, говорила, что она разделяет нужду с братьями новогородскими и что великодушное терпение есть должность их…
И тут опять
спешит ему в подмогу случай: городского головы теща захворала. Сто лет прожила и никогда
не болела и
не лечилась, а вдруг хворьба пристигла. Позвали немца-доктора, тот ощупал ее и говорит: «Издохни раз», а она ему: «Сам, — говорит, — нехрист, издохни, а я
умирать хочу». Вот и послали за новым лекарем. Спиридонов посмотрел на больную и говорит...
Только лишь в очень редких местах понадобился где-нибудь Пизонскому нарочный колышек, но и этот колышек
не умирал здесь на своем посту, а пускал немедленно в землю росток, отпрыскивал вверху молодым побегом, зеленел и
спешил равняться с своими соседями.