Неточные совпадения
В нем утвердился приятный запах здорового, свежего мужчины, который белья
не занашивает,
в баню ходит и вытирает себя мокрой губкой по воскресным дням.
Он утверждал, что и чистоплотность у него содержится по тех пор, покуда он еще носит рубашку и зипун, и что, как только заберется
в немецкий сертук — и рубашки
не переменяет, и
в баню не ходит, и спит
в сертуке, и заведутся у него под сертуком и клопы, и блохи, и черт знает что.
Привычка усладила горе,
Не отразимое ничем;
Открытие большое вскоре
Ее утешило совсем:
Она меж делом и досугом
Открыла тайну, как супругом
Самодержавно управлять,
И всё тогда пошло на стать.
Она езжала по работам,
Солила на зиму грибы,
Вела расходы, брила лбы,
Ходила в баню по субботам,
Служанок била осердясь —
Всё это мужа
не спросясь.
— Нет, нет, — у меня теперь есть деньги… — сказал он, глядя загадочно на Райского. — Да я еще
в баню до ужина пойду. Я весь выпачкался,
не одевался и
не раздевался почти. Я, видите ли, живу теперь
не у огородника на квартире, а у одной духовной особы. Сегодня там
баню топят, я
схожу в баню, потом поужинаю и лягу уж на всю ночь.
Правда, с севера
в иные дни несло жаром, но
не таким, который нежит нервы, а духотой, паром, как из
бани. Дожди иногда лились потоками, но нисколько
не прохлаждали атмосферы, а только разводили сырость и мокроту. 13-го мая мы
прошли в виду необитаемого острова Рождества, похожего немного фигурой на наш Гохланд.
— Черт! Он ко мне повадился. Два раза был, даже почти три. Он дразнил меня тем, будто я сержусь, что он просто черт, а
не сатана с опаленными крыльями,
в громе и блеске. Но он
не сатана, это он лжет. Он самозванец. Он просто черт, дрянной, мелкий черт. Он
в баню ходит. Раздень его и наверно отыщешь хвост, длинный, гладкий, как у датской собаки,
в аршин длиной, бурый… Алеша, ты озяб, ты
в снегу был, хочешь чаю? Что? холодный? Хочешь, велю поставить? C’est а ne pas mettre un chien dehors…
Вечером мы
ходили в баню. За время путешествия я так сжился с казаками, что мне
не хотелось от них отделяться. После
бани мы все вместе пили чай. Это было
в последний раз. Вскоре пришел поезд, и мы разошлись по вагонам.
— Ах, да ты, верно, старой Акули застыдился! так ведь ей, голубчик, за семьдесят! И мастерица уж она мыть! еще папеньку твоего мывала, когда
в Малиновце жила. Вздор, сударь, вздор! Иди-ка
в баньку и мойся!
в чужой монастырь с своим уставом
не ходят! Настюша! скажи Акулине да проведи его
в баню!
Огарев каждый день любовался пегими пожарными лошадьми и через окно познакомился с Зайчневским, тоже любителем лошадей, а потом
не раз бывал у него
в камере — и разрешил ему
в сопровождении солдата
ходить в бани.
При окраинных «простонародных»
банях удобств
не было никаких. У большинства даже уборные были где-нибудь во дворе: во все времена года моющийся должен был
в них
проходить открытым местом и
в дождь и
в зимнюю вьюгу.
Опрометью летевшая по двору Катря набежала на «фалетура» и чуть
не сшибла его с ног, за что и получила
в бок здорового тумака. Она даже
не оглянулась на эту любезность, и только голые ноги мелькнули
в дверях погреба: Лука Назарыч первым делом потребовал холодного квасу, своего любимого напитка, с которым
ходил даже
в баню. Кержак Егор спрятался за дверью конюшни и отсюда наблюдал приехавших гостей: его кержацкое сердце предчувствовало, что начались важные события.
Фоминишна. Да что тебе дались эти благородные? Что
в них за особенный скус? Голый на голом, да и христианства-то никакого нет: ни
в баню не ходит, ни пирогов по праздникам
не печет; а ведь хошь и замужем будешь, а надоест тебе соус-то с подливкой.
И еще другое: один за другим
проходили мимо него нагишом давным-давно знакомые и привычные товарищи. С ними вместе сто раз мылся он
в корпусной
бане и купался
в Москве-реке во время летних Коломенских лагерей. Боролись, плавали наперегонки, хвастались друг перед другом величиной и упругостью мускулов, но самое тело было только незаметной оболочкой, одинаковой у всех и ничуть
не интересною.
—
Не послушался — и проиграл! А жаль Эюба, до слез жаль! Лихой малый и даже на турку совсем
не похож! Я с ним вместе
в баню ходил — совсем, как есть, человек! только тело голубое, совершенно как наши жандармы
в прежней форме до преобразования!
Потом уговорились мы с ней, что буду я молчать — ни отцу, ни брату, ни сестре про дьякона
не скажу, а она его прогонит, дьякона-то; конечно,
не прогнала,
в баню ходил он, по ночам, к ней,
в нашу.
— Он был,
не тем помянуто, какой-то еретик: ничему
не верил,
в церковь
не заглядывал,
в баню не ходил,
не лучше был татарина.
И, придя домой, сей озлобленный человек начал совершать странные над собой вещи: во-первых, еще вечером он
сходил в баню, взял там ванну, выбрился, выстригся, потом, на другой день, едва только проснулся, как сейчас же принялся выбирать из своего небогатого запаса белья лучшую голландскую рубашку, затем вытащил давным-давно
не надеваемые им лаковые сапоги.
В течение полугода я испытал все разнообразие петербургской жизни: я был
в воронинских
банях, слушал Шнейдершу, Патти, Бланш Вилэн,
ходил в заседания суда, посетил всевозможные трактиры, бывал на публицистических и других раутах, присутствовал при защите педагогических рефератов, видел
в"Птичках певчих"Монахова и
в"Fanny Lear"Паску, заседал
в Публичной библиотеке и осмотрел монументы столицы, побывал во всех клубах, а
в Артистическом был даже свидетелем скандала; словом сказать, только
в парламенте
не был, но и то
не потому, чтобы
не желал там быть, а потому, что его нет.
Десятки лет
проходили в этом однообразии, и никто
не замечал, что это однообразие, никто
не жаловался ни на пресыщение, ни на головную боль!
В баню, конечно,
ходили и прежде, но
не для вытрезвления, а для того, чтобы испытать, какой вкус имеет вино, когда его пьет человек совершенно нагой и окруженный целым облаком горячего пара.
Он примеряет белые галстухи, собственноручно чистит сапоги,
не из нужды, а единственно из любви к искусству, потому что любит, чтоб сапоги у него блестели; три раза
в день пьет чай, чрезвычайно любит
ходить в баню и — доволен.
Когда Федосей,
пройдя через сени, вступил
в баню, то остановился пораженный смутным сожалением; его дикое и грубое сердце сжалось при виде таких прелестей и такого страдания: на полу сидела, или лучше сказать, лежала Ольга, преклонив голову на нижнюю ступень полкá и поддерживая ее правою рукою; ее небесные очи, полузакрытые длинными шелковыми ресницами, были неподвижны, как очи мертвой, полны этой мрачной и таинственной поэзии, которую так нестройно, так обильно изливают взоры безумных; можно было тотчас заметить, что с давних пор ни одна алмазная слеза
не прокатилась под этими атласными веками, окруженными легкой коришневатой тенью: все ее слезы превратились
в яд, который неумолимо грыз ее сердце; ржавчина грызет железо, а сердце 18-летней девушки так мягко, так нежно, так чисто, что каждое дыхание досады туманит его как стекло, каждое прикосновение судьбы оставляет на нем глубокие следы, как бедный пешеход оставляет свой след на золотистом дне ручья; ручей — это надежда; покуда она светла и жива, то
в несколько мгновений следы изглажены; но если однажды надежда испарилась, вода утекла… то кому нужда до этих ничтожных следов, до этих незримых ран, покрытых одеждою приличий.
— Нетление плоти! — кричал он. — Бой с дьяволом! Бросьте ему, свинье, грязную дань! Укрощай телесный бунт, Петя!
Не согрешив —
не покаешься,
не покаешься —
не спасёшься. Омой душу!
В баню ходим, тело моем? А — душа? Душа просит
бани. Дайте простор русской душе, певучей душе, святой, великой!
Артамонов молчал, тревожно наблюдая за сыном, ему казалось, что хотя Илья озорничает много, но как-то невесело, нарочно. На крыше
бани снова явились голуби, они, воркуя,
ходили по коньку, а Илья и Павел, сидя у трубы, часами оживлённо болтали о чём-то, если
не гоняли голубей. Ещё
в первые дни по приезде сына отец предложил ему...
В ласковый день бабьего лета Артамонов, усталый и сердитый, вышел
в сад. Вечерело;
в зеленоватом небе, чисто выметенном ветром, вымытом дождямии, таяло,
не грея, утомлённое солнце осени.
В углу сада возился Тихон Вялов, сгребая граблями опавшие листья, печальный, мягкий шорох плыл по саду; за деревьями ворчала фабрика, серый дым лениво пачкал прозрачность воздуха. Чтоб
не видеть дворника,
не говорить с ним, хозяин
прошёл в противоположный угол сада, к
бане; дверь
в неё была
не притворена.
Но через восемь суток Алексей встал, влажно покашливая, харкая кровью; он начал часто
ходить в баню, парился, пил водку с перцем;
в глазах его загорелся тёмный угрюмый огонь, это сделало их ещё более красивыми. Он
не хотел сказать, кто избил его, но Ерданская узнала, что бил Степан Барский, двое пожарных и мордвин, дворник Воропонова. Когда Артамонов спросил Алексея: так ли это? — тот ответил...
Признаюсь, от такого пассажа вся моя меланхолия — или, как батюшка-покойник называл эту душевную страсть, мехлиодия —
прошла и
в ее место вступил
в меня азарт, и такой горячий, что я принялся кричать на него, выговаривая, что я и
не думал заехать к нему,
не хотел бы и знать его, а он меня убедительно упросил; я, если бы знал,
не съел бы у него ни сухаря, когда у него все так дорого продается; что
не я, а он сам мне предлагал все и
баню, о которой мне бы и на мысль
не пришло, а
в счете она поставлена
в двадцать пять рублей с копейками.
Я благодарил его и просил, чтоб он шел к другим гостям своим, коих шум слышен был через стену."И, помилуйте! — отвечал он: — что мне те гости? Они идут своим чередом; вот с вами-то мне надо хлопотать…" — и вдруг спросил,
не хочу ли я
в баню сходить?
— Послушай, domine [Dominus — господин (лат.).] Хома! — сказал ректор (он
в некоторых случаях объяснялся очень вежливо с своими подчиненными), — тебя никакой черт и
не спрашивает о том, хочешь ли ты ехать или
не хочешь. Я тебе скажу только то, что если ты еще будешь показывать свою рысь да мудрствовать, то прикажу тебя по спине и по прочему так отстегать молодым березняком, что и
в баню не нужно будет
ходить.
По субботам он
ходил в баню, а по воскресениям молился усердно и вежливо, то есть прямо от своего лица ни о чем просить
не дерзал, а искал посредства просиявших угодников; но и тем
не докучал с пустыми руками, а приносил во храм дары и жертвы: пелены, ризы, свечи и курения.
В Орле тогда городских цирульников мало было, да и те больше по
баням только с тазиками
ходили — рожки да пиявки ставить, а ни вкуса, ни фантазии
не имели. Они сами это понимали и все отказались «преображать» Каменского. «Бог с тобою, — думают, — и с твоим золотом».
Пустился косой, как из лука стрела. Бежит, земля дрожит. Гора на пути встренется — он ее «на уру» возьмет; река — он и броду
не ищет, прямо вплавь так и чешет; болото — он с пятой кочки на десятую перепрыгивает. Шутка ли?
в тридевятое царство поспеть надо, да
в баню сходить, да жениться («непременно женюсь!» — ежеминутно твердил он себе), да обратно, чтобы к волку на завтрак попасть…
Гляди, Прасковья, — мыло-то
в левый угол кладу,
не запамятуй, тут яичное с духами — умываться, тут белое —
в баню ходить, а
в красненьком ларчике московское — свези от меня Марье Гавриловне…
Осмотрел он передние и задние горницы, посылал Пахома
в подполье поглядеть,
не загнили ли нижние венцы срубов, сам лазил на чердак посмотреть на крышу, побывал во всех чуланах и
в клети, на погребе, сам вниз
сходил и
в бане побывал, и
в житнице, и
в сараях,
в конюшне,
в коровнике и на сеновале, где, похваливая поповское сено, вилами его потыкал. И все на бумажке записывал.
Как родного сына, холила и лелеяла «Микитушку» Татьяна Андревна, за всем у него приглядывала, обо всем печаловалась, каждый день от него допытывалась: где был вчера, что делал, кого видел,
ходил ли
в субботу
в баню,
в воскресенье за часы на Рогожское аль к кому из знакомых
в моленну,
не оскоромился ль грехом
в середу аль
в пятницу,
не воруют ли у него на квартире сахар,
не подменивают ли
в портомойне белье,
не надо ль чего заштопать, нет ли прорешки на шубе аль на другой одеже какой.
Из большого села Абатского (375 верст от Тюмени),
в ночь под 6-е мая, везет меня старик лет 60; незадолго перед тем, как запрягать, он парился
в бане и ставил себе кровососные банки. Для чего банки? Говорит, что поясница болит. Он боек
не по летам, подвижен, словоохотлив, но
ходит нехорошо: кажется, у него спинная сухотка.
После я, однако, узнал, что дед совсем
не по своей охоте
ходил в баню, где его бабушка мыла, а делал это, только уступая настоятельным требованиям баронессы, «для сохранения домашнего спокойствия».
Мы хотели отдать выстирать белье,
сходить в баню, — обратиться за справками было
не к кому, При любом научном съезде, где собираются всего одна-две тысячи людей, обязательно устраивается справочное бюро, дающее приезжему какие угодно указания и справки.
За что они на него злобствовали, — этого, я думаю, они и сами себе объяснить
не могли; но только они как ощетинились, так и
не приняли себе ни одного его благодеяния. Он, например, построил им
в селе общую
баню,
в которую всем можно было
ходить мыться, и завел школу,
в которой хотел обучать грамоте мальчиков и девочек; но крестьяне
в баню не стали
ходить, находя, что
в ней будто «ноги стынут», а о школе шумели: зачем нашим детям умнее отцов быть?
Поселясь
в Кончанском, Александр Васильевич, всегда верный себе,
не изменял прежнего образа жизни,
не имел ни одного зеркала
в доме, спал на сене, вставал
в 2 часа пополуночи, окачивался летом и зимой водой со льдом, пил чай, обедал
в 8 часов утра. После обеда отдыхал,
в четыре часа снова пил чай и
в 10 часов ложился спать.
В знойный день он
ходил с открытой головой, по субботам считал долгом париться
в жарко натопленной
бане.
— Примечал, как же-с.
В манеж ездят на занятия.
В бане третьего дня парились.
В парикмахерскую завсегда
ходят. Волос у них жесткий, — дома
не бреются…
Принял он меня грозно, но обстоятельно расспросил, какой я веры,
хожу ли
в баню и
не ем ли по постам скоромного.
По приказам — брадатые бояре, по городам — благочестивые и бородатые же воеводы, и те, и другие, и третьи строго соблюдают посты, по субботам
ходят в баню, по воскресеньям — за крестными ходами, часто ездят по святым обителям на богомолья, отнюдь
не дозволяют народу бесовских игр и ристалищ «яже от бога отводят, к бесом же на пагубу приводят», истребляют театры, запрещают танцы, музыку, маскарады, воздвигают гонения на общечеловеческое, истинное просвещение, как на богохульное, святыми отцами
не заповеданное и притом еще заморское, и пр. и пр.