Неточные совпадения
Ему было девять лет, он был ребенок; но душу свою он знал, она была дорога ему, он берег ее, как веко бережет глаз, и без ключа любви
никого не пускал в свою душу. Воспитатели его жаловались, что он не хотел учиться, а душа его была переполнена жаждой познания. И он учился у Капитоныча, у няни, у Наденьки, у Василия Лукича, а не у учителей. Та вода, которую отец и педагог
ждали на свои колеса, давно уже просочилась и работала в другом месте.
Дуэль немыслима, и
никто не
ждет ее от меня.
— Вы видите, как тесно сплетены здесь судьба, воля и свойство характеров; я прихожу к той, которая
ждет и может
ждать только меня, я же не хочу
никого другого, кроме нее, может быть, именно потому, что благодаря ей я понял одну нехитрую истину.
Разумеется, если б она мне сама сказала: «Я хочу тебя иметь», то я бы почел себя в большой удаче, потому что девушка мне очень нравится; но теперь, теперь по крайней мере, уж конечно,
никто и никогда не обращался с ней более вежливо и учтиво, чем я, более с уважением к ее достоинству… я
жду и надеюсь — и только!
Кудряш (входит с гитарой). Нет
никого. Что ж это она там! Ну, посидим да
подождем. (Садится на камень.) Да со скуки песенку споем. (Поет.)
Дама выслушала ее со вниманием. «Где вы остановились?» — спросила она потом; и услыша, что у Анны Власьевны, примолвила с улыбкою: «А! знаю. Прощайте, не говорите
никому о нашей встрече. Я надеюсь, что вы недолго будете
ждать ответа на ваше письмо».
— Умереть, — докончил Юрин. — Я и умру,
подождите немножко. Но моя болезнь и смерть — мое личное дело, сугубо, узко личное, и
никому оно вреда не принесет. А вот вы — вредное… лицо. Как вспомнишь, что вы — профессор, отравляете молодежь, фабрикуя из нее попов… — Юрин подумал и сказал просительно, с юмором: — Очень хочется, чтоб вы померли раньше меня, сегодня бы! Сейчас…
— Нет — глупо! Он — пустой. В нем все — законы, все — из книжек, а в сердце — ничего, совершенно пустое сердце! Нет,
подожди! — вскричала она, не давая Самгину говорить. — Он — скупой, как нищий. Он
никого не любит, ни людей, ни собак, ни кошек, только телячьи мозги. А я живу так: есть у тебя что-нибудь для радости? Отдай, поделись! Я хочу жить для радости… Я знаю, что это — умею!
Никто не знал и не видал этой внутренней жизни Ильи Ильича: все думали, что Обломов так себе, только лежит да кушает на здоровье, и что больше от него нечего
ждать; что едва ли у него вяжутся и мысли в голове. Так о нем и толковали везде, где его знали.
— А! вот что! Ну, с Богом. Чего ж ты
ждешь? Еще года три-четыре,
никто за тебя не пойдет…
Но беззаботность отлетела от него с той минуты, как она в первый раз пела ему. Он уже жил не прежней жизнью, когда ему все равно было, лежать ли на спине и смотреть в стену, сидит ли у него Алексеев или он сам сидит у Ивана Герасимовича, в те дни, когда он не
ждал никого и ничего ни от дня, ни от ночи.
Ждал Нил Андреич Тычков, что зайдет кто-нибудь из его бывших подчиненных, молодых чиновников, чтоб расспросить, что делается в неприятельском лагере. Но
никто не являлся.
Je suis etc. S. В.» [Приходите, граф, я вас
жду между восемью и девятью,
никого не будет и, главное, не забудьте папку с этюдами.
Он тихо постучался к Вере;
никто не отвечал.
Подождав минуты две ответа, он тронул дверь: она была не заперта изнутри.
— А вот этого я и не хочу, — отвечала она, — очень мне весело, что вы придете при нем — я хочу видеть вас одного: хоть на час будьте мой — весь мой… чтоб
никому ничего не досталось! И я хочу быть — вся ваша… вся! — страстно шепнула она, кладя голову ему на грудь. — Я
ждала этого, видела вас во сне, бредила вами, не знала, как заманить. Случай помог мне — вы мой, мой, мой! — говорила она, охватывая его руками за шею и целуя воздух.
— Чем же, бабушка: рожном? Я не боюсь. У меня —
никого и ничего: какого же мне рожна
ждать.
Кроме нее,
никого не было, и она, конечно, кого-то
ждала.
Я после этого, естественно уверенный, что барыня дома, прошел в комнату и, не найдя
никого, стал
ждать, полагая, что Татьяна Павловна сейчас выйдет из спальни; иначе зачем бы впустила меня кухарка?
Я так и
ждал, что он начнет таскать собеседников, хотя
никто в этом надобности и не чувствовал.
— Пистолеты?
Подожди, голубчик, я их дорогой в лужу выброшу, — ответил Митя. — Феня, встань, не лежи ты предо мной. Не погубит Митя, впредь
никого уж не погубит этот глупый человек. Да вот что, Феня, — крикнул он ей, уже усевшись, — обидел я тебя давеча, так прости меня и помилуй, прости подлеца… А не простишь, все равно! Потому что теперь уже все равно! Трогай, Андрей, живо улетай!
Даже до самого этого последнего дня сам Смуров не знал, что Коля решил отправиться к Илюше в это утро, и только накануне вечером, прощаясь со Смуровым, Коля вдруг резко объявил ему, чтоб он
ждал его завтра утром дома, потому что пойдет вместе с ним к Снегиревым, но чтобы не смел, однако же,
никого уведомлять о его прибытии, так как он хочет прийти нечаянно.
— Для того и нужно сейчас, чтоб вы там ни с кем не встретились.
Никого не будет, верно говорю. Мы будем
ждать, — настойчиво заключил он и вышел из комнаты.
— Клянусь тебе, она здесь не была, и
никто здесь не
ждал ее вовсе!
Но, несмотря на единодушно изъявленное желание,
никто не начинал; рядчик даже не приподнялся с лавки, — все словно
ждали чего-то.
Никто не крикнул, даже не шевельнулся; все как будто
ждали, не будет ли он еще петь; но он раскрыл глаза, словно удивленный нашим молчаньем, вопрошающим взором обвел всех кругом и увидал, что победа была его…
Мы тихонько двинулись вперед, стараясь не шуметь. Гольд повел нас осыпями по сухому ложу речки и избегая тропинок. Часов в 9 вечера мы достигли реки Иодзыхе, но не пошли в фанзы, а остались ночевать под открытым небом. Ночью я сильно зяб, кутался в палатку, но сырость проникала всюду.
Никто не смыкал глаз. С нетерпением мы
ждали рассвета, но время, как назло, тянулось бесконечно долго.
Если бы они это говорили, я бы знала, что умные и добрые люди так думают; а то ведь мне все казалось, что это только я так думаю, потому что я глупенькая девочка, что кроме меня, глупенькой,
никто так не думает,
никто этого в самом деле не
ждет.
— Теперь оно сносно. Теперь меня
никто не мучит, —
ждут и оставляют или почти оставляют одну.
Через час времени жандарм воротился и сказал, что граф Апраксин велел отвести комнату.
Подождал я часа два,
никто не приходил, и опять отправил жандарма. Он пришел с ответом, что полковник Поль, которому генерал приказал отвести мне квартиру, в дворянском клубе играет в карты и что квартиры до завтра отвести нельзя.
— Так и началось. Папенька-то ваш, знаете, какой, — все в долгий ящик откладывает; собирался, собирался, да вот и собрался! Все говорили, пора ехать, чего
ждать, почитай, в городе
никого не оставалось. Нет, все с Павлом Ивановичем переговаривают, как вместе ехать, то тот не готов, то другой.
Несколько испуганная и встревоженная любовь становится нежнее, заботливее ухаживает, из эгоизма двух она делается не только эгоизмом трех, но самоотвержением двух для третьего; семья начинается с детей. Новый элемент вступает в жизнь, какое-то таинственное лицо стучится в нее, гость, который есть и которого нет, но который уже необходим, которого страстно
ждут. Кто он?
Никто не знает, но кто бы он ни был, он счастливый незнакомец, с какой любовью его встречают у порога жизни!
Цынский был на пожаре, следовало
ждать его возвращения; мы приехали часу в десятом вечера; в час ночи меня еще
никто не спрашивал, и я все еще преспокойно сидел в передней с зажигателями.
— Хочешь ли ты мне сослужить дружескую службу? Доставь немедленно, через Сашу или Костеньку, как можно скорей, вот эту записочку, понимаешь? Мы будем
ждать ответ в переулке за углом, и ни полслова
никому о том, что ты меня видел в Москве.
Благо еще, что ко взысканию не подают, а только документы из года в год переписывают. Но что, ежели вдруг взбеленятся да потребуют: плати! А по нынешним временам только этого и
жди.
Никто и не вспомнит, что ежели он и занимал деньги, так за это двери его дома были для званого и незваного настежь открыты. И сам он жил, и другим давал жить… Все позабудется; и пиры, и банкеты, и оркестр, и певчие; одно не позабудется — жестокое слово: «Плати!»
— А хочешь, я тебя, балбес, в Суздаль-монастырь сошлю? да, возьму и сошлю! И
никто меня за это не осудит, потому что я мать: что хочу, то над детьми и делаю! Сиди там да и
жди, пока мать с отцом умрут, да имение свое тебе, шельмецу, предоставят.
Третий месяц Федот уж не вставал с печи. Хотя ему было за шестьдесят, но перед тем он смотрел еще совсем бодро, и потому
никому не приходило в голову, что эту сильную, исполненную труда жизнь
ждет скорая развязка. О причинах своей болезни он отзывался неопределенно: «В нутре будто оборвалось».
Во всяком случае, ежели смолоду, и когда притом браки между дворовыми разрешались довольно свободно, он ни разу не выказал желания жениться, то тем менее можно было предположить в нем подобное намерение в таком возрасте, когда он уже считал, по малой мере, пятьдесят лет. Но чего
никто не
ждал, то именно и случилось.
— Да разве есть на свете казнь, равная твоим грехам?
Жди ее;
никто не станет просить за тебя.
Но меня уже
ждал законоучитель. Он отпустил одного исповедника и смотрел на кучку старших учеников, которые как-то сжимались под его взглядом.
Никто не выступал. Глаза его остановились на мне; я вышел из ряда…
«Сила власти» иллюстрировалась каждый раз очень ярко, но сила чисто стихийная, от которой, по самой ее природе,
никто и не
ждал осмысленности и целесообразности.
Впрочем, солдат скоро успокоился. Их встретила Харитина и как-то особенно просто отнеслась к нему. Она, видимо,
поджидала Галактиона и не могла скрыть своей женской радости, которую и обратила на Вахрушку. Кажется,
никто так не умел обойтись с человеком, как Харитина, когда она была в духе. Она потащила солдата в кухню и сама принялась угощать его обедом.
Но
никто так не
ждал навигации, как Галактион.
Я, конечно, грубо выражаю то детское различие между богами, которое, помню, тревожно раздвояло мою душу, но дедов бог вызывал у меня страх и неприязнь: он не любил
никого, следил за всем строгим оком, он прежде всего искал и видел в человеке дурное, злое, грешное. Было ясно, что он не верит человеку, всегда
ждет покаяния и любит наказывать.
Тут
никто не может ни на кого положиться: каждую минуту вы можете
ждать, что приятель ваш похвалится тем, как он ловко обсчитал или обворовал вас; компаньон в выгодной спекуляции — легко может забрать в руки все деньги и документы и засадить своего товарища в яму за долги; тесть надует зятя приданым; жених обочтет и обидит сваху; невеста-дочь проведет отца и мать, жена обманет мужа.
Шел громкий говор, покачиванья головами, даже смех;
никто не выходил из церкви, все
ждали, как примет известие жених.
Я
никому не показала писем, я вас
ждала; вы знаете, что это значит?
— Ведь скромница была, как жила у отца, — рассказывала старуха, — а тут девка из ума вон. Присунулся этот машинист Семеныч, голь перекатная, а она к нему… Стыд девичий позабыла,
никого не боится, только и
ждет проклятущего машиниста. Замуж, говорит, выйду за него… Ох, согрешила я с этими девками!..
Да ведь я… слушай, Наташа: да ведь я часто к тебе ходил, и мать не знала, и
никто не знал; то под окнами у тебя стою, то
жду: полсутки иной раз
жду где-нибудь на тротуаре у твоих ворот!
Никто от меня ничего не
ждет,
никто на меня не возлагает ни надежд, ни упований.
На нем нет ни богатого платья, ни драгоценных камней,
никто его не знает, но он
ждет меня и уверен, что я приду, — и я приду, и нет такой власти, которая бы остановила меня, когда я захочу пойти к нему, и остаться с ним, и потеряться с ним там, в темноте сада, под шорох деревьев, под плеск фонтана…