Неточные совпадения
Поцелуй совершился звонко, потому что собачонки залаяли снова, за что были хлопнуты платком, и обе дамы отправились в гостиную, разумеется голубую, с
диваном, овальным столом и даже ширмочками, обвитыми плющом; вслед за ними побежали, ворча, мохнатая Адель и высокий Попури на тоненьких
ножках.
— А вам случалось видеть, что люди в моем положении не отправляются в Елисейские? — спросил Базаров и, внезапно схватив за
ножку тяжелый стол, стоявший возле
дивана, потряс его и сдвинул с места.
Она расслабленно сидела на стуле у
дивана, вытянув коротенькие
ножки в пыльных ботинках, ее лицо празднично сияло, она обмахивалась платком, отклеивала пальцами волосы, прилипшие к потным вискам, развязывала синенький галстук и говорила ликующим голосом...
— Вот у вас все так: можно и не мести, и пыли не стирать, и ковров не выколачивать. А на новой квартире, — продолжал Илья Ильич, увлекаясь сам живо представившейся ему картиной переезда, — дня в три не разберутся, все не на своем месте: картины у стен, на полу, галоши на постели, сапоги в одном узле с чаем да с помадой. То, глядишь,
ножка у кресла сломана, то стекло на картине разбито или
диван в пятнах. Чего ни спросишь, — нет, никто не знает — где, или потеряно, или забыто на старой квартире: беги туда…
Это дворец невидимой феи, индийской пери, самой Сакунталы, может быть. Вот, кажется, следы ее
ножек, вот кровать, закрытая едва осязаемой кисеей, висячие лампы и цветные китайские фонари, роскошный европейский
диван, а рядом длинное и широкое бамбуковое кресло. Здесь резные золоченые колонны, служащие преддверием ниши, где богиня покоится в жаркие часы дня под дуновением висячего веера.
Перед
диваном из красного дерева, с выцветшей бархатной обивкой, стояла конторка палисандрового дерева; над
диваном висела картина с купающимися нимфами; комод, оклеенный карельской березой, точно навалился на простенок между окнами; разбитое трюмо стояло в углу на простой некрашеной сосновой табуретке; богатый туалет с отломленной
ножкой, как преступник, был притянут к стене запыленными шнурками.
— Садитесь на
диван; оно без
ножки, — проговорил, засмеявшись, Арапов и опять стал писать.
— Скажите, пожалуйста! — воскликнул, в свою очередь, Разумов, еще более разваливаясь на
диване и уставляя против Павла свои ноги. — Фу-ты, ну-ты,
ножки гнуты! — прибавил он что-то такое.
Положив рядом с собой мешок и проговоря севшему напротив Калиновичу: «Pardon, monsieur, permettez» [Простите, сударь, позвольте (франц.).], — протянула свои очень красивые
ножки на
диван, причем обнаружила щегольски сшитые ботинки и даже часть белых, как снег, чулок.
— Вы шалун, я вас боюсь, — сказала она, кокетливо складывая руки на груди и снимая
ножки с
дивана.
Соседка этих слов совершенно уж не поняла, и, когда Калинович кончил и взял ее за упершийся в
диван его башмачок, она отдернула
ножку и проговорила...
— Уйдет в свою комнату и так там по
дивану и катается, а сам, как дитя,
ножка об
ножку от боли так и сучит, так и сучит… И я ему всегда, бывало, сейчас рюмочку березовки да горчишник под ложечку. Как его защипит, он и вскочит, и опять благодарный кричит...
— А почему я не верю? — заговорил Мухоедов, складывая на
диване ножки калачиком.
В гостиной есть
диван и круглый стол
На витых
ножках, вражеской рукою
Исчерченный; но час их не пришел, —
Они гниют незримо, лишь порою
Скользит по ним играющий Эол
Или еще крыло жилиц развалин —
Летучей мыши. Жалок и печален
Исчезнувших пришельцев гордый след.
Вот сабель их рубцы, а их уж нет:
Один в бою упал на штык кровавый,
Другой в слезах без гроба и без славы.
Но ничего мне не было так совестно, как запаха… Пахло водкой, прокисшими апельсинами, скипидаром, которым дядя спасался от моли, кофейной гущей, что в общем давало пронзительную кислятину… Вошел мой кузен Митя, маленький гимназистик с большими оттопыренными ушами, и шаркнул
ножкой… Подобрав апельсинные корки, он взял с
дивана подушку, смахнул рукавом пыль с фортепиано и вышел… Очевидно, его прислали «прибрать»…
— А вот и я! — заговорил наконец дядя, входя и застегивая жилетку. — А вот и я! Очень рад… весьма! Садитесь, пожалуйста! Только не садитесь на
диван: задняя
ножка сломана. Садись, Сеня!
Сидит корнет на
диване, разомлел в тепле, пух на губе щиплет, все мимо попадает. А потом, черт вяленый, разоблакаться стал: сапожки
ножкой об
ножку снял, мундир на ковер шмякнул…
В одном из громадных домов Офицерской улицы, во дворе, в убогой комнате, отдаваемой «от съемщика», сидел на сильно потертом, но когда-то обитом американской клеенкой, покосившемся, видимо, от отсутствия одной
ножки,
диване «куплетист» одного столичного увеселительного заведения Федор Николаевич Дождев-Ласточкин.
— Нет, я сяду здесь, — сказала она и быстро направилась к турецкому
дивану, уселась на нем, вытянув свои миниатюрные
ножки в красных сафьянных туфельках и чулках телесного цвета.
Она уже сползла с
дивана и, опустив ноги на пол, топнула
ножкой.
Черноглазая девочка смело скрыпнула дверью, подошла энергическими шажками тупых
ножек к
дивану и, рассмотрев положение отца, спавшего к ней спиною, поднялась на цыпочках и поцеловала лежавшую под головой руку отца.