Неточные совпадения
Отец, не имея почтения к жене своей, едва смеет их
обнять, едва смеет отдаться нежнейшим чувствованиям человеческого сердца.
В следующую речь Стародума Простаков с сыном, вышедшие из средней двери, стали позади Стародума.
Отец готов его
обнять, как скоро дойдет очередь, а сын подойти к руке. Еремеевна взяла место в стороне и, сложа руки, стала как вкопанная, выпяля глаза на Стародума, с рабским подобострастием.
Г-жа Простакова (бросаясь
обнимать Софью). Поздравляю, Софьюшка! Поздравляю, душа моя! Я вне себя от радости! Теперь тебе надобен жених. Я, я лучшей невесты и Митрофанушке не желаю. То — то дядюшка! То-то
отец родной! Я и сама все-таки думала, что Бог его хранит, что он еще здравствует.
Девочка, любимица
отца, вбежала смело,
обняла его и смеясь повисла у него на шее, как всегда, радуясь на знакомый запах духов, распространявшийся от его бакенбард. Поцеловав его наконец в покрасневшее от наклоненного положения и сияющее нежностью лицо, девочка разняла руки и хотела бежать назад; но
отец удержал ее.
— Родя, милый мой, первенец ты мой, — говорила она, рыдая, — вот ты теперь такой же, как был маленький, так же приходил ко мне, так же и
обнимал и целовал меня; еще когда мы с
отцом жили и бедовали, ты утешал нас одним уже тем, что был с нами, а как я похоронила
отца, — то сколько раз мы, обнявшись с тобой вот так, как теперь, на могилке его плакали.
Он сбросил с себя шинель и так весело, таким молоденьким мальчиком посмотрел на
отца, что тот опять его
обнял.
Клим рассказал, что бог велел Аврааму зарезать Исаака, а когда Авраам хотел резать, бог сказал: не надо, лучше зарежь барана.
Отец немного посмеялся, а потом,
обняв сына, разъяснил, что эту историю надобно понимать...
Обняв ноги, он положил подбородок на колени, двигал челюстями и не слышал, как вошел брат. Когда Клим спросил у него книгу Некрасова, оказалось, что ее нет у Дмитрия, но
отец обещал подарить ее.
Отец же, бывший когда-то приживальщик, а потому человек чуткий и тонкий на обиду, сначала недоверчиво и угрюмо его встретивший («много, дескать, молчит и много про себя рассуждает»), скоро кончил, однако же, тем, что стал его ужасно часто
обнимать и целовать, не далее как через две какие-нибудь недели, правда с пьяными слезами, в хмельной чувствительности, но видно, что полюбив его искренно и глубоко и так, как никогда, конечно, не удавалось такому, как он, никого любить…
Отец мой вышел из комнаты и через минуту возвратился; он принес маленький образ, надел мне на шею и сказал, что им благословил его
отец, умирая. Я был тронут, этот религиозный подарок показал мне меру страха и потрясения в душе старика. Я стал на колени, когда он надевал его; он поднял меня,
обнял и благословил.
—
Отец! — вскричала Катерина,
обняв и поцеловав его. — Не будь неумолим, прости Данила: он не огорчит больше тебя!
— О! зачем ты меня вызвал? — тихо простонала она. — Мне было так радостно. Я была в том самом месте, где родилась и прожила пятнадцать лет. О, как хорошо там! Как зелен и душист тот луг, где я играла в детстве: и полевые цветочки те же, и хата наша, и огород! О, как
обняла меня добрая мать моя! Какая любовь у ней в очах! Она приголубливала меня, целовала в уста и щеки, расчесывала частым гребнем мою русую косу…
Отец! — тут она вперила в колдуна бледные очи, — зачем ты зарезал мать мою?
— Друзья мои, — сказал
отец, — сегодня мы расстанемся, — и,
обняв их, прижал возрыдавших к перси своей.
Петр Елисеич на руках унес истерически рыдавшую девочку к себе в кабинет и здесь долго отваживался с ней. У Нюрочки сделался нервный припадок. Она и плакала, и целовала
отца, и,
обнимая его шею, все повторяла...
Возвратясь с коронации, в слезах
обнял его и говорит: скачи за
отцом и заезжай в дом Бронникова!
Не знаю, помнит ли меня в 849-м году Федя Кучевской, но я его очень помню.
Обнимите его. Что делается с его
отцом? Давным-давно ничего не слышу.
…Яуже имел известие о приезде Я. Д. Казимирского в Иркутск. Он 25 генваря явился на Ангару, и все наши
обняли его радушно. Даже Иван Дмитриевич, надев доху, выплыл из дому, где сидел почти всю зиму безвыходно. — Черемша свое дело сделала — дай бог, чтоб раны совсем закрылись. — Чех должен теперь быть с
отцом, не понимаю, какая цель была командировать его к инородцам.
— Папа, милый мой! вы зашиблись? — спрашивала Лиза, наклоняясь к
отцу и
обнимая его.
Он
обнял Любку за стан и поглядел на нее ласковыми, почти влюбленными глазами, хотя сам подумал сейчас же, что смотрит на нее, как
отец или брат.
Бабушка с искренними, радостными слезами
обняла моего
отца и мать, перекрестилась и сказала: «Ну, слава богу!
Потом всех крестьян и крестьянок угощали пивом и вином; все кланялись в ноги моему
отцу, все
обнимали, целовали его и его руку.
Он воротился еще задолго до обеда, бледный и расстроенный, и тетушка Татьяна Степановна рассказывала, что мой
отец как скоро завидел могилу своей матери, то бросился к ней, как исступленный,
обнял руками сырую землю, «да так и замер».
Пришел
отец, сестрица с братцем, все улыбались, все
обнимали и целовали меня, а мать бросилась на колени перед кивотом с образами, молилась и плакала.
«Правда, правда, — сказал мой
отец со вздохом, — видно, уж так угодно богу», — снова залился слезами и
обнял мою мать.
Едва мать и
отец успели снять с себя дорожные шубы, как в зале раздался свежий и громкий голос: «Да где же они? давайте их сюда!» Двери из залы растворились, мы вошли, и я увидел высокого роста женщину, в волосах с проседью, которая с живостью протянула руки навстречу моей матери и весело сказала: «Насилу я дождалась тебя!» Мать после мне говорила, что Прасковья Ивановна так дружески, с таким чувством ее
обняла, что она ту же минуту всею душою полюбила нашу общую благодетельницу и без памяти обрадовалась, что может согласить благодарность с сердечною любовью.
Мне стало так жаль бедного моего
отца, что я начал его
обнимать и сам готов был заплакать.
Я не видел или, лучше сказать, не помнил, что видел
отца, а потому, обрадовавшись, прямо бросился к нему на шею и начал его
обнимать и целовать.
«Я тебя давно знаю, — проговорила она как-то резко, — успеем поздороваться, а вот дай мне хорошенько разглядеть твою жену!» Наконец, она сказала: «Ну, кажется, мы друг друга полюбим!» — и обратилась к моему
отцу,
обняла его очень весело и что-то шепнула ему на ухо.
Много ли, мало ли времени она лежала без памяти — не ведаю; только, очнувшись, видит она себя во палате высокой беломраморной, сидит она на золотом престоле со каменьями драгоценными, и
обнимает ее принц молодой, красавец писаный, на голове со короною царскою, в одежде златокованной, перед ним стоит
отец с сестрами, а кругом на коленях стоит свита великая, все одеты в парчах золотых, серебряных; и возговорит к ней молодой принц, красавец писаный, на голове со короною царскою: «Полюбила ты меня, красавица ненаглядная, в образе чудища безобразного, за мою добрую душу и любовь к тебе; полюби же меня теперь в образе человеческом, будь моей невестою желанною.
Как я ни был мал, но заметил, что моего
отца все тетушки, особенно Татьяна Степановна, часто
обнимали, целовали и говорили, что он один остался у них кормилец и защитник.
Она крепко и долго
обнимала моего
отца и особенно мать; даже нас всех перецеловала, чего никогда не делывала, а всегда только давала целовать нам руку.
Добрый мой
отец, обливаясь слезами, всех поднимал и
обнимал, а своей матери, идущей к нему навстречу, сам поклонился в ноги и потом, целуя ее руки, уверял, что никогда из ее воли не выйдет и что все будет идти по-прежнему.
Я один был с
отцом; меня также
обнимали и целовали, и я чувствовал какую-то гордость, что я внук моего дедушки.
Михаил Поликарпович после того, подсел к сыну и — нет-нет, да и погладит его по голове. Все эти нежности
отца растрогали, наконец, Павла до глубины души. Он вдруг схватил и
обнял старика, начал целовать его в грудь, лицо, щеки.
Он бросился к
отцу и горячо
обнял его. Тот отвечал ему тем же, но поспешил сократить чувствительную сцену, как бы стыдясь выказать свои чувства.
Граф мне руку жмет, глаза у него стали масленые; а
отец, хоть он и добрейший, и честнейший, и благороднейший человек, но верьте или не верьте, а чуть не плакал от радости, когда мы вдвоем домой приехали;
обнимал меня, в откровенности пустился, в какие-то таинственные откровенности, насчет карьеры, связей, денег, браков, так что я многого и не понял.
Она захохотала, подбежала к
отцу и крепко
обняла его своими горячими ручками...
Наконец наступила и минута разлуки. Экипаж стоял у крыльца; по старинному обычаю,
отец и сын на минуту присели в зале. Старый генерал встал первый. Он был бледен, пошатываясь, подошел к сыну и слабеющими руками
обнял его.
— Я сейчас от них. Отчего
отцу не согласиться? Напротив, он со слезами на глазах выслушал мое предложение;
обнял меня и сказал, что теперь он может умереть спокойно: что он знает, кому вверяет счастье дочери… «Идите, говорит, только по следам вашего дядюшки!»
Тяжеловато было Александрову оставаться с батюшкой Михаилом. Священник
обнял мальчика, и долгое время они ходили туда и назад по паперти.
Отец Михаил говорил простые, но емкие слова.
Лена отчего-то вдруг вздрогнула и отвернулась. Подойдя к
отцу, она
обняла его и припала головой ему на плечо.
Губернатор пожимал руки, губернский предводитель
обнимал, молодежь толпилась в номере, поглядывая на хорошенькую дочь и поздравляя
отца с «возвращением к настоящей живой работе».
Отца и братьев
обнимает,
Подружек видит молодых
И старых мамушек своих —
Забыты плен и разлученье!
Я ей говорил как-то, сколь меня трогает нежность беднейшего Пизонского о детях, а она сейчас поняла или отгадала мысль мою и жаждание:
обняла меня и с румянцем стыдливости, столь ей идущим, сказала: „Погоди,
отец Савелий, может, Господь даст нам“.
— Папочка! — вскричала Саша, вдруг стремительно бросаясь к
отцу, заливаясь слезами и крепко
обняв его своими ручками. — Папочка! ну вам ли, доброму, прекрасному, веселому, умному, вам ли, вам ли так себя погубить? Вам ли подчиняться этому скверному, неблагодарному человеку, быть его игрушкой, на смех себя выставлять? Папочка, золотой мой папочка!..
Ее сердце так обширно, что
обнимает всю природу, до малейшего таракана или лягушки, словом все, за исключением родного
отца.
Встали из-за стола; сын и дочери поцеловали у
отца руку, что хотела было сделать и Софья Николавна, но старик не дал руки,
обнял и расцеловал свою невестку.
Накануне, рано поутру, пришла она к Степану Михайловичу, который, задумавшись, печально сидел на своем крылечке; она
обняла его, поцеловала, заплакала и сказала: «Братец, я чувствую всю вашу ко мне любовь и сама люблю и почитаю вас, как родного
отца.
«Он засмеялся и пошел, куда захотелось ему, — к одной красивой девушке, которая пристально смотрела на него; пошел к ней и, подойдя,
обнял ее. А она была дочь одного из старшин, осудивших его. И, хотя он был красив, она оттолкнула его, потому что боялась
отца. Она оттолкнула его да и пошла прочь, а он ударил ее и, когда она упала, встал ногой на ее грудь, так, что из ее уст кровь брызнула к небу, девушка, вздохнув, извилась змеей и умерла.
(
Отцу). Ну, прощай, батюшка! Спи, господь с тобой! А я теперь дождалась красных дней, я теперь всю ночку на воле просижу с милым дружком под деревцем, потолкую я с ним по душе, как только мне, девушке, хочется. Будем с ним щебетать, как ласточки, до самой ясной зореньки. Птички проснутся, защебечут по-своему, — ну, тогда уж их пора, а мы по домам разойдемся. (
Обнимает Гаврилу, садятся на скамью под дерево).