Неточные совпадения
— Вот вы никогда не умеете говорить такие хорошенькие
вещи, —
обратилась баронесса
к Петрицкому.
— Я полагаю, что основания такого взгляда лежат в самой сущности
вещей, — сказал он и хотел пройти в гостиную; но тут вдруг неожиданно заговорил Туровцын,
обращаясь к Алексею Александровичу.
Видя, что здесь
вещи не приятного препровождения <времени>, он
обратился к другому шкафу.
— Ну да, конечно, это все в натуре
вещей, — промолвил Василий Иваныч, — только лучше уж в комнату пойдем. С Евгением вот гость приехал. Извините, — прибавил он,
обращаясь к Аркадию, и шаркнул слегка ногой, — вы понимаете, женская слабость; ну, и сердце матери…
— О, чтоб вам пусто было, проклятые! — с яростью разразился Захар,
обращаясь к уроненным
вещам. — Где это видано завтракать перед самым обедом?
Гордость его страдала, и он мрачно
обращался с женой. Когда же, однако, случалось, что Илья Ильич спрашивал какую-нибудь
вещь, а
вещи не оказывалось или она оказывалась разбитою, и вообще, когда случался беспорядок в доме и над головой Захара собиралась гроза, сопровождаемая «жалкими словами», Захар мигал Анисье, кивал головой на кабинет барина и, указывая туда большим пальцем, повелительным шепотом говорил: «Поди ты
к барину: что ему там нужно?»
Не чувствуешь любви
к людям, сиди смирно, — думал Нехлюдов,
обращаясь к себе, — занимайся собой,
вещами, чем хочешь, но только не людьми.
Он знал ее девочкой-подростком небогатого аристократического семейства, знал, что она вышла за делавшего карьеру человека, про которого он слыхал нехорошие
вещи, главное, слышал про его бессердечность
к тем сотням и тысячам политических, мучать которых составляло его специальную обязанность, и Нехлюдову было, как всегда, мучительно тяжело то, что для того, чтобы помочь угнетенным, он должен становиться на сторону угнетающих, как будто признавая их деятельность законною тем, что
обращался к ним с просьбами о том, чтобы они немного, хотя бы по отношению известных лиц, воздержались от своих обычных и вероятно незаметных им самим жестокостей.
— Если бы была задана психологическая задача: как сделать так, чтобы люди нашего времени, христиане, гуманные, просто добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть, надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими, т. е. чтобы, во-первых, были уверены, что есть такое дело, называемое государственной службой, при котором можно
обращаться с людьми, как с
вещами, без человеческого, братского отношения
к ним, а во-вторых, чтобы люди этой самой государственной службой были связаны так, чтобы ответственность за последствия их поступков с людьми не падала ни на кого отдельно.
— Мы это все проверим, ко всему еще возвратимся при допросе свидетелей, который будет, конечно, происходить в вашем присутствии, — заключил допрос Николай Парфенович. — Теперь же позвольте
обратиться к вам с просьбою выложить сюда на стол все ваши
вещи, находящиеся при вас, а главное, все деньги, какие только теперь имеете.
Потом он
обратился к Менжинскому: «Сейчас поздно, а у нас процветает бандитизм, нельзя ли отвезти господина Бердяева домой на автомобиле?» Автомобиля не нашлось, но меня отвез с моими
вещами солдат на мотоциклетке.
Если хочешь знать, справедлива ли весть, дошедшая до твоей Александры, то
обратись к самому Евгению: я не умею быть историографом пятидесятилетних женихов, особенно так близких мне, как он. Трунить нет духу, а рассказывать прискорбно такие события, которых не понимаешь. Вообще все это тоска. Может быть, впрочем, я не ясно вижу
вещи, но трудно переменить образ мыслей после многих убедительных опытов.
В тот день, когда ее квартирные хозяева — лодочник с женой — отказали ей в комнате и просто-напросто выкинули ее
вещи на двор и когда она без сна пробродила всю ночь по улицам, под дождем, прячась от городовых, — только тогда с отвращением и стыдом решилась она
обратиться к помощи Лихонина.
Из обращения Тейтча
к германскому парламенту мы узнали, во-первых, что человек этот имеет общее a tous les coeurs bien nes [всем благородным сердцам (франц.)] свойство любить свое отечество, которым он почитает не Германию и даже не отторгнутые ею, вследствие последней войны, провинции, а Францию; во-вторых, что, сильный этою любовью, он сомневается в правильности присоединения Эльзаса и Лотарингии
к Германии, потому что с разумными существами (каковыми признаются эльзас-лотарингцы) нельзя
обращаться как с неразумными, бессловесными
вещами, или, говоря другими словами, потому что нельзя разумного человека заставить переменить отечество так же легко, как он меняет белье; а в-третьих, что, по всем этим соображениям, он находит справедливым, чтобы совершившийся факт присоединения был подтвержден спросом населения присоединенных стран, действительно ли этот факт соответствует его желаниям.
— Вот здесь… — проговорил Родион Антоныч с подавленным вздохом. — Григорий, ты вынесешь
вещи, —
обратился он
к следовавшему в почтительном отдалении швейцару. — Или лучше я сам вытащу чемоданы…
Показал, как иногда полезно бывает заставлять ум
обращаться к началам
вещей, не торопясь формулированием изолированных выводов; как это обращение, с одной стороны, укрепляет мыслящую способность, а с другой стороны, возбуждает в обывателе доверие, давая ему возможность понять, в силу каких соображений и на какой приблизительно срок он обязывается быть твердым в бедствиях.
— Превосходные! — продолжал поручик,
обращаясь уже более
к дамам. — Мебель обита пунцовым бархатом, с черными цветами —
вещь, кажется, очень обыкновенная, но в работе это дивно как хорошо! Потом эти канделябры, люстры и, наконец, огромнейшие картины фламандской школы! Я посмотрел на некоторые, и, конечно, судить трудно, но, должно быть, оригиналы — чудо, что такое!
— Сейчас, ваше превосходительство, я с пристани.
Вещи вице-губернаторские привезли, —
обратился он прямо
к губернатору.
— Все испытывают эти
вещи, — продолжал Петр Иваныч,
обращаясь к племяннику, — кого не трогают тишина или там темнота ночи, что ли, шум дубравы, сад, пруды, море? Если б это чувствовали одни художники, так некому было бы понимать их. А отражать все эти ощущения в своих произведениях — это другое дело: для этого нужен талант, а его у тебя, кажется, нет. Его не скроешь: он блестит в каждой строке, в каждом ударе кисти…
— Нет, не редок, — скромно возразил ему Федор Иваныч, — и доказательство тому: я картину эту нашел в маленькой лавчонке на Щукином дворе посреди разного хлама и, не дав, конечно, понять торговцу, какая это
вещь, купил ее за безделицу, и она была, разумеется, в ужасном виде, так что я отдал ее реставратору, от которого сейчас только и получил… Картину эту, — продолжал он,
обращаясь к князю, — я просил бы, ваше сиятельство, принять от меня в дар, как изъявление моею глубокого уважения
к вам.
— Наше худое лучше здешнего хорошего, — сказал Матвей поучительно,
обращаясь к Анне. — Собери свои
вещи. Мы пойдем сегодня.
Приехали. Вся компания ввалилась
к Передоновым с гамом, гвалтом и свистом. Пили шампанское, потом принялись за водку и сели играть в карты. Пьянствовали всю ночь. Варвара напилась, плясала и ликовала. Ликовал и Передонов, — его-таки не подменили. С Варварой гости, как всегда,
обращались цинично и неуважительно; ей казалось это в порядке
вещей.
Долгов, разумеется, по своей непривычке писать, не изложил печатно ни одной мысли; но граф Хвостиков начал наполнять своим писанием каждый номер, по преимуществу склоняя общество
к пожертвованиям и довольно прозрачно намекая, что эти пожертвования могут быть производимы и через его особу; пожертвований, однако,
к нему нисколько не стекалось, а потому граф решился лично на кого можно воздействовать и
к первой
обратился Аделаиде Ивановне, у которой он знал, что нет денег; но она, по его соображениям, могла бы пожертвовать какими-нибудь ценными
вещами:
к несчастью, при объяснении оказалось, что у ней из ценных
вещей остались только дорогие ей по воспоминаниям.
‹…› Тем временем мне сильно хотелось преобразиться в формального кирасира, и я мечтал о белой перевязи, лакированной лядунке, палаше, медных кирасах и каске с гребнем из конского хвоста, высящегося над георгиевской звездой. Нередко
обращался я с вопросами об этих предметах
к Борисову, который, не любя фронтовой службы, хмурясь, отвечал мне: «Зачем ты, братец, поминаешь такие страшные
вещи? Пожалуйста, не превращай мою квартиру в стан воинский».
При осмотре бабушка вдруг иногда приказывала останавливать кресла, указывала на какую-нибудь
вещь в меблировке и
обращалась с неожиданными вопросами
к почтительно улыбавшемуся, но уже начинавшему трусить обер-кельнеру.
Такие надежды — и не при начале только сатирических изданий, а во все продолжение царствования Екатерины — выражались нередко даже в виде положительной уверенности, хотя,
обращаясь к действительности, сам автор тут же находил
вещи, совершенно нейдущие
к златому веку.
Прохор Прохорыч. Состояние и служба — две
вещи разные, — это уж дело не вашей тонкости, Настасья Кириловна! (
Обращаясь к Дурнопечину.)Я сам,
к несчастью, потерял службу, которой, можно сказать, душой и телом посвящал все время.
То были
вещие слова, с которыми наши предки в мольбах
обращались к Небу ходячему,
к Солнцу высокому,
к Матери-Сырой Земле…
Не чувствуешь любви
к людям, сиди смирно, занимайся собой,
вещами, чем хочешь, но только не людьми. Только позволь себе
обращаться с людьми без любви, и не успеешь оглянуться, как станешь не человеком, а зверем, и людям повредишь и себя замучаешь.
— Мне мало этого шкафа для тех
вещей, которые прибудут сюда из Гори, — заметила я,
обращаясь к Мариам, совершенно забыв, что она глухонемая и, следовательно, ничего не услышит из того, что я ей скажу.
—
К чему пари?.. Во всяком случае имейте в виду, —
обратился Робен
к Ашанину, — что наши канонерки будут ходить в Сайгон ежедневно с места экспедиции… Берите с собой как можно меньше багажа. Если дело затянется, всегда можно послать за
вещами. Наши китайские мальчики пришлют… У вас есть высокие сапоги?
—
Обратитесь с этой
вещью к администрации клуба, — сказала она, подавая Ильке медальон. — Наше дело только продавать билеты…
— Ну вот видите! — закончил он. — Если там такие
вещи происходят, то у нас и подавно произойдут, за это я вам ручаюсь. Помочь вы все равно ничего не поможете, — никто
к вам и не
обратится, — а погибнете совершенно напрасно. Пользы от этого никому ведь не будет, не так ли?… Ну во-от. — И он добродушно захохотал.
Если не внесете — сгною в подвале!» — Он
обратился к Кате: — Ну, объясните мне: вклады конфискованы, продавать
вещи запрещено, дом теперь не мой, — откуда же прикажете достать денег?
Оба они и на этот раз
обратились к своему любимому занятию — и, пошептавшись, пришли, можно сказать,
к самым неожиданным результатам: их давно один с другим гармонировавшие умы прозрели в сокровенную глубь
вещей и заподозрили, что, может быть, все это дело не чисто совсем с иной стороны.
Ольга Елецкая встрепенулась, когда «маэстро»
обратился к ней. И торжественно прозвучали ее слова, хотя она говорила самые обыкновенные
вещи.
Пришел наш главный врач. Он приказал денщикам продолжать вносить
вещи в фанзу. Султанов своим ленивым, небрежным голосом
обратился к нему...
— Поедемте, —
обратился к «таинственному пассажиру» вполголоса полициймейстер, — я уже приказал ваши
вещи снести в карету.
— Что вы, что вы, — отстранял он ее, — полноте! Это обязанность каждого человека по возможности помогать другому. Великодушным нужно быть, —
обратился он уже
к Лососининой, — чтобы и другие
к нам были великодушны. Великодушие —
вещь великая. Не так ли, Наталья Петровна?
— Не могу ли я узнать от вас, как мне поступать далее и кому сдать привезенные мною
вещи покойной княгини? —
обратилась она
к нему.
— A-то не нужно ли вам кофейник? —
обратился он
к эсаулу. — Я у нашего маркитанта купил чудесный! У него прекрасные
вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, — ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… — он показал на торбы — сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуста, сколько нужно, а то и все… — И вдруг испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
— А, милый князь, нет приятнее гостя, — сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. — Франц, в мою спальню
вещи князя! —
обратился он
к слуге, провожавшему Болконского. — Что́, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.