Неточные совпадения
Кроме того, все
предметы, которыми занимался Вронский, она изучала по книгам и специальным журналам, так что часто он
обращался прямо к ней
с агрономическим, архитектурными, даже иногда коннозаводческими и спортсменскими вопросами.
Я знаю: дам хотят заставить
Читать по-русски. Право, страх!
Могу ли их себе представить
С «Благонамеренным» в руках!
Я шлюсь на вас, мои поэты;
Не правда ль: милые
предметы,
Которым, за свои грехи,
Писали втайне вы стихи,
Которым сердце посвящали,
Не все ли, русским языком
Владея слабо и
с трудом,
Его так мило искажали,
И в их устах язык чужой
Не
обратился ли в родной?
Хотя на всех этих
предметах болтались ярлыки
с номерами и сургучными печатями, но пан Крыжановский
обращался с ними довольно свободно: самовар сторож ставил для архивариуса, когда у него являлось желание напиться чаю (что, впрочем, случалось не ежедневно), а
с двустволками пан Крыжановский нередко отправлялся на охоту, надевая при этом болотные сапоги и соединяя, таким образом, для одного употребления вещественные доказательства из различных дел.
Этот человек, отверженный из отверженных, так низко упавший, как только может представить себе человеческая фантазия, этот добровольный палач, обошелся
с ней без грубости, но
с таким отсутствием хоть бы намека на ласку,
с таким пренебрежением и деревянным равнодушием, как
обращаются не
с человеком, даже не
с собакой или лошадью, и даже не
с зонтиком, пальто или шляпой, а как
с каким-то грязным
предметом, в котором является минутная неизбежная потребность, но который по миновании надобности становится чуждым, бесполезным и противным.
Наконец я
обратился к самому свежему
предмету моих недоумений: отчего сначала говорили об Мироныче, как о человеке злом, а простились
с ним, как
с человеком добрым?
Тополи, окаймлявшие шоссе, белые, низкие домики
с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих — все почернело, утратило цвета и перспективу; все
предметы обратились в черные плоские силуэты, но очертания их
с прелестной четкостью стояли в смуглом воздухе.
Все это очень обязательно объяснил мне один из gardiens de la paix, к которому я
обратился с вопросом по этому
предмету:"Поживете, говорит, у нас, может быть, и вы привыкнете".
— Для того, чтобы решить этот вопрос совершенно правильно, — сказал он, — необходимо прежде всего
обратиться к источникам. А именно: ежели имеется в виду статья закона или хотя начальственное предписание, коими разрешается считать душу бессмертною, то, всеконечно, сообразно
с сим надлежит и поступать; но ежели ни в законах, ни в предписаниях прямых в этом смысле указаний не имеется, то, по моему мнению, необходимо ожидать дальнейших по сему
предмету распоряжений.
Я сразу разочаровался. Характерной чертой Ярмолы была упорная несловоохотливость, и я уж не надеялся добиться от него ничего больше об этом интересном
предмете. Но, к моему удивлению, он вдруг заговорил
с ленивой небрежностью и как будто бы
обращаясь не ко мне, а к гудевшей печке...
Со всем тем Захар все-таки глядел
с прежнею наглостью и самоуверенностью, не думал унывать или падать духом. В ястребиных глазах его было даже что-то презрительно-насмешливое, когда случайно
обращались они на прорехи рубашки. Казалось, жалкие остатки «форсистой» одежды были не на плечах его, а лежали скомканные на земле и он попирал их ногами, как
предметы, недостойные внимания.
— Нет, он все глупости говорит: засматривался там на хорошеньких мастериц! — перебила
с досадой Мерова и снова
обратилась к главному
предмету, ее занимающему: — Ты спрашиваешь, отчего тяжело, но зачем такие широкие складки? — сказала она, показывая на одну из складок на платье Домны Осиповны.
Не испытывая никакой напускной нежности по отношению к Московскому университету, я всегда
с сердечной привязанностью
обращаюсь к немногим профессорам, тепло относившимся к своему
предмету и к нам, своим слушателям.
‹…› Тем временем мне сильно хотелось преобразиться в формального кирасира, и я мечтал о белой перевязи, лакированной лядунке, палаше, медных кирасах и каске
с гребнем из конского хвоста, высящегося над георгиевской звездой. Нередко
обращался я
с вопросами об этих
предметах к Борисову, который, не любя фронтовой службы, хмурясь, отвечал мне: «Зачем ты, братец, поминаешь такие страшные вещи? Пожалуйста, не превращай мою квартиру в стан воинский».
С тяжелым чувством оставляем мы прошлогоднюю литературу крестьянского вопроса и
обращаемся к другим близким к нему
предметам, занимавшим в прошлом году нашу журналистику. Эти
предметы — общинное владение, грамотность народа и телесное наказание. К сожалению, и здесь мало отрадного.
Поэтому-то достоинство поэта зависит,
с одной стороны, от того, как сильно в нем поэтическое чувство, а
с другой — от того, на какие
предметы и на какие стороны
предмета оно
обращается.
Но как бы восхищенный и в энтузиазме покоится он в уединении, никуда не склоняясь и даже не
обращаясь вокруг себя, стоя твердо и как бы сделавширь неподвижностью (στάσις); и о прекрасном не думает он, находясь уже выше прекрасного, выше хора добродетелей, подобный человеку, который проник в самое внутреннее святилище и оставил позади себя в храме изображения богов, и, лишь выходя из святилища, впервые встречает их, после внутреннего созерцания и обращения
с тем, что не есть ни образ, ни вид, но сама божественная сущность; образы же, следовательно, были бы
предметами созерцания второго порядка.
И когда я сказал, что та наука и то искусство, которыми торгуют на умственном базаре, маргариновые или, по крайней мере,
с большими подмесями чуждых истинной науке и истинному искусству веществ и что знаю я это, потому что купленные мною на умственном базаре продукты оказались неудобосъедаемыми ни для меня, ни для близких мне людей, не только неудобосъедаемыми, но прямо вредными, то на меня стали кричать и ухать и внушать мне, что это происходит оттого, что я не учен и не умею
обращаться с такими высокими
предметами.
Кабинет-министр внутренно досадовал; но, желая разобрать смысл намека на знаменитую книжицу, потребовал ее к себе и присовокупил, что он между тем будет слушать поэта внимательно,
с тем, однако ж, уговором, чтобы он обрадовал его секретною весточкой. Василий Кириллович улыбнулся, показал таинственно на сердце, мигнул глупо-лукаво на Зуду, как бы считая его помехою, и поспешил
обратиться к своему любезному
предмету.
Предмет зависти боярских детей, окруженный довольством и негою, утешая царевну и придворных ее игрою на гуслях и пением, нередко, среди детских игр, похищая пыл первой страсти
с уст прекрасных женщин, которые
обращались тем свободнее со мною, что не опасались ни лет моих, ни ревнивого надзора родственников, не дерзавших следовать за ними ко двору властолюбивой правительницы; вознагражденный тайною любви одной прекрасной, умной, чувствительной женщины, которой имя знает и будет знать только один Бог, — на таком пиру жизни я не мог желать ничего, кроме продолжения его.
— Да у тебя новые очки, — сказала Лиза, — поздравляю тебя
с покупкой, ты был без них как без глаз. Дай-ка, попробую их на себе. Ведь я тоже близорука, настоящая папашина дочка, — прибавила она,
обращаясь к Сурмину, сняла
с отца очки, надела на свой греческий носик и кокетливо провела ими по разным
предметам в комнате, не минуя и гостя.
И
с привычкой вслух
обращаться к неодушевленным
предметам, создавшейся долгими годами уединения, я шутливо сказал неподвижному распятию...