Неточные совпадения
Одно ухо заворотилось еще
на бегу, и она тяжело, но осторожно дышала и еще осторожнее
оглянулась, больше глазами, чем головой,
на хозяина.
Тут только,
оглянувшись вокруг себя, он заметил, что они ехали прекрасною рощей; миловидная березовая ограда тянулась у них справа и слева. Между дерев мелькала белая каменная церковь. В конце улицы показался господин, шедший к ним навстречу, в картузе, с суковатой палкой в руке. Облизанный аглицкий пес
на высоких ножках
бежал перед ним.
Вдруг Жиран завыл и рванулся с такой силой, что я чуть было не упал. Я
оглянулся.
На опушке леса, приложив одно ухо и приподняв другое, перепрыгивал заяц. Кровь ударила мне в голову, и я все забыл в эту минуту: закричал что-то неистовым голосом, пустил собаку и бросился
бежать. Но не успел я этого сделать, как уже стал раскаиваться: заяц присел, сделал прыжок и больше я его не видал.
Открывались окна в домах, выглядывали люди, все — в одну сторону, откуда еще доносились крики и что-то трещало, как будто ломали забор. Парень сплюнул сквозь зубы, перешел через улицу и присел
на корточки около гимназиста, но тотчас же вскочил,
оглянулся и быстро, почти
бегом, пошел в тихий конец улицы.
— Эй, барин, ходи веселей! — крикнули за его спиной. Не
оглядываясь, Самгин почти
побежал.
На разъезде было очень шумно, однако казалось, что железный шум торопится исчезнуть в холодной, всепоглощающей тишине. В коридоре вагона стояли обер-кондуктор и жандарм, дверь в купе заткнул собою поручик Трифонов.
Взлетела в воздух широкая соломенная шляпа, упала
на землю и покатилась к ногам Самгина, он отскочил в сторону,
оглянулся и вдруг понял, что он
бежал не прочь от катастрофы, как хотел, а задыхаясь, стоит в двух десятках шагов от безобразной груды дерева и кирпича; в ней вздрагивают, покачиваются концы досок, жердей.
На Неве было холоднее, чем
на улицах, бестолково метался ветер, сдирал снег, обнажая синеватые лысины льда, окутывал ноги белым дымом. Шли быстро, почти
бегом, один из рабочих невнятно ворчал, коротконогий,
оглянувшись на него раза два, произнес строго, храбрым голосом...
Вместо ответа мальчик вдруг громко заплакал, в голос, и вдруг
побежал от Алеши. Алеша пошел тихо вслед за ним
на Михайловскую улицу, и долго еще видел он, как
бежал вдали мальчик, не умаляя шагу, не
оглядываясь и, верно, все так же в голос плача. Он положил непременно, как только найдется время, разыскать его и разъяснить эту чрезвычайно поразившую его загадку. Теперь же ему было некогда.
Прошло несколько мгновений… Она притихла, подняла голову, вскочила,
оглянулась и всплеснула руками; хотела было
бежать за ним, но ноги у ней подкосились — она упала
на колени… Я не выдержал и бросился к ней; но едва успела она вглядеться в меня, как откуда взялись силы — она с слабым криком поднялась и исчезла за деревьями, оставив разбросанные цветы
на земле.
Когда медведь был от меня совсем близко, я выстрелил почти в упор. Он опрокинулся, а я отбежал снова. Когда я
оглянулся назад, то увидел, что медведь катается по земле. В это время с правой стороны я услышал еще шум. Инстинктивно я обернулся и замер
на месте. Из кустов показалась голова другого медведя, но сейчас же опять спряталась в зарослях. Тихонько, стараясь не шуметь, я
побежал влево и вышел
на реку.
Столовые часы пробили третью четверть седьмого, и Марья Кириловна тихонько вышла
на крыльцо,
огляделась во все стороны и
побежала в сад.
— Черт с тобою! — сказал дед, бросив котел. —
На тебе и клад твой! Экая мерзостная рожа! — и уже ударился было
бежать, да
огляделся и стал, увидевши, что все было по-прежнему. — Это только пугает нечистая сила!
Мы подходили уже к выходной калитке, когда из коридора, как бомба, вылетел Ольшанский; он ронял книги,
оглядывался и
на бегу доканчивал свой туалет. Впрочем, в ближайший понедельник он опять был радостен и беспечен
на всю неделю…
Остальные братья тоже
бежали с ругательствами. К ним присоединились бывшие поблизости ученики, и взбешенный Кранц, все прибавляя шагу, дошел до своей квартиры, сопровождаемый свистом, гиканьем и криками «ура». К счастью, квартира была недалеко.
На крыльце немец
оглянулся и погрозил кулаком, а в окно выглядывало злорадное лицо бедной жертвы его коварства…
Оглянувшись, Анфим так и обомлел. По дороге
бежал Михей Зотыч, а за ним с ревом и гиком гналась толпа мужиков. Анфим видел, как Михей Зотыч сбросил
на ходу шубу и прибавил шагу, но старость сказывалась, и он начал уставать. Вот уже совсем близко разъяренная, обезумевшая толпа. Анфим даже раскрыл глаза, когда из толпы вылетела пара лошадей Ермилыча, и какой-то мужик, стоя в кошевой
на ногах, размахивая вожжами, налетел
на Михея Зотыча.
Слышен собачий визг. Очумелов глядит в сторону и видит: из дровяного склада купца Пичугина, прыгая
на трех ногах и
оглядываясь,
бежит собака. За ней гонится человек в ситцевой крахмальной рубахе и расстегнутой жилетке. Он
бежит за ней и, подавшись туловищем вперед, падает
на землю и хватает собаку за задние лапы. Слышен вторично собачий визг и крик: «Не пущай!» Из лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дровяного склада, словно из земли выросши, собирается толпа.
Свистовые
побежали, но не с уверкою: думали, что мастера их обманут; а потому бежат, бежат да
оглянутся; но мастера за ними шли и так очень скоро поспешали, что даже не вполне как следует для явления важному лицу оделись, а
на ходу крючки в кафтанах застегивают. У двух у них в руках ничего не содержалось, а у третьего, у Левши, в зеленом чехле царская шкатулка с аглицкой стальной блохой.
Был ли дворник менее проворным, чем два друга, устал ли он от круженья по саду или просто не надеялся догнать беглецов, но он не преследовал их больше. Тем не менее они долго еще
бежали без отдыха, — оба сильные, ловкие, точно окрыленные радостью избавления. К пуделю скоро вернулось его обычное легкомыслие. Сергей еще
оглядывался боязливо назад, а Арто уже скакал
на него, восторженно болтая ушами и обрывком веревки, и все изловчался лизнуть его с разбега в самые губы.
— Взять их! — вдруг крикнул священник, останавливаясь посреди церкви. Риза исчезла с него,
на лице появились седые, строгие усы. Все бросились
бежать, и дьякон
побежал, швырнув кадило в сторону, схватившись руками за голову, точно хохол. Мать уронила ребенка
на пол, под ноги людей, они обегали его стороной, боязливо
оглядываясь на голое тельце, а она встала
на колени и кричала им...
На улице морозный воздух сухо и крепко обнял тело, проник в горло, защекотал в носу и
на секунду сжал дыхание в груди. Остановясь, мать
оглянулась: близко от нее
на углу стоял извозчик в мохнатой шапке, далеко — шел какой-то человек, согнувшись, втягивая голову в плечи, а впереди него вприпрыжку
бежал солдат, потирая уши.
Если бы вам сказали: ваша тень видит вас, все время видит. Понимаете? И вот вдруг — у вас странное ощущение: руки — посторонние, мешают, и я ловлю себя
на том, что нелепо, не в такт шагам, размахиваю руками. Или вдруг — непременно
оглянуться, а
оглянуться нельзя, ни за что, шея — закована. И я
бегу,
бегу все быстрее и спиною чувствую: быстрее за мною тень, и от нее — никуда, никуда…
Не прощаясь, не
оглядываясь — я кинулся вон из комнаты. Кое-как прикалывая бляху
на бегу, через ступени — по запасной лестнице (боялся — кого-нибудь встречу в лифте) — выскочил
на пустой проспект.
Это было в августе месяце. Уж смеркалось. Александр обещал быть в девять часов, а пришел в восемь, один, без удочки. Он, как вор, пробирался к беседке, то боязливо
оглядывался, то
бежал опрометью. Но кто-то опередил его. Тот тоже торопливо, запыхавшись, вбежал в беседку и сел
на диван в темном углу.
Александр сидел как будто в забытьи и все смотрел себе
на колени. Наконец поднял голову, осмотрелся — никого нет. Он перевел дух, посмотрел
на часы — четыре. Он поспешно взял шляпу, махнул рукой в ту сторону, куда ушел дядя, и тихонько,
на цыпочках,
оглядываясь во все стороны, добрался до передней, там взял шинель в руки, опрометью бросился
бежать с лестницы и уехал к Тафаевой.
Наконец тушилась его последняя свечка, окно захлопывалось, я оставался совершенно один и, робко
оглядываясь по сторонам, не видно ли где-нибудь, подле клумбы или подле моей постели, белой женщины, — рысью
бежал на галерею.
Собаки, махая хвостами и
оглядываясь на хозяина,
бежали по сторонам.
Во все время обеда Аким не промолвил слова, хотя сидел так же неспокойно, как будто его самого высекли. Как только окончилась трапеза, он улучил свободную минуту и
побежал к огороду. Увидев Гришку, который стоял, прислонившись к углу, старик боязливо
оглянулся на стороны и подбежал к нему, отчаянно замотав головою.
Егорушка подошел к иконостасу и стал прикладываться к местным иконам. Перед каждым образом он не спеша клал земной поклон, не вставая с земли,
оглядывался назад
на народ, потом вставал и прикладывался. Прикосновение лбом к холодному полу доставляло ему большое удовольствие. Когда из алтаря вышел сторож с длинными щипцами, чтобы тушить свечи, Егорушка быстро вскочил с земли и
побежал к нему.
Литвинов
бегом спустился с лестницы, бросился в карету и доехал до железной дороги, не
оглянувшись ни разу
на город, где осталось столько его собственной жизни… Он как будто отдался волне: она подхватила его, понесла, и он твердо решился не противиться ее влечению… От всякого другого изъявления воли он отказался.
Однажды, проходя по плотине, я услыхал за собою торопливые шаги и,
оглянувшись, увидел Соколову. Она куда-то быстро
бежала, с сбившимся платком и растрепанными волосами. Заметив, что, кроме меня, никого нет
на плотине, я остановился с некоторым недоумением.
Лиса, напротив, заганивается
на двух, много
на трех верстах; даже
на одной версте высунется у нее язык, она начнет
оглядываться, искать возможности как-нибудь прилечь, чтоб отдохнуть хотя
на одну минуту, и если это будет удаваться ей, то силы ее подкрепятся, она снова пускается в
бег и сажен сто
бежит очень резво.
Никто не мог себе вообразить, какая опасность встретила Аполлинария, но все его покинули и бросились
бежать вон из леса
на поляну, а потом, не
оглядываясь назад, — дальше, по дороге к дому.
Поликей между тем пошел не за верховою девушкой к барыне, а совсем в другое место. В сенях подле стены была прямая лестница, ведущая
на чердак. Поликей, выйдя в сени,
оглянулся и, не видя никого, нагнувшись, почти
бегом, ловко и скоро взбежал по этой лестнице.
— Есть и секрет, Савелий Гаврилыч, — шепотом объяснил Мишка, продолжая
оглядываться. — Такой секрет, такой секрет… Стою я даве у себя в передней, а Мотька
бежит мимо. Ну, пробежала халда-халдой да бумажку и обронила. Поднял я ее и припрятал… А
на бумажке написано, только прочитать не умею, потому как безграмотный человек. Улучил я минутку и сейчас, например, к Сосунову, а Сосунов и прочитал: от генеральши от моей записка к вашему Ардальону Павлычу насчет любовного дела. Вот какая причина, милый ты человек!
Люди, не сопротивляясь,
бежали от него, сами падали под ноги ему, но Вавило не чувствовал ни радости, ни удовольствия бить их. Его обняла тягостная усталость, он сел
на землю и вытянул ноги,
оглянулся: сидел за собором, у тротуарной тумбы, против чьих-то красных запертых ворот.
— Что у вас за сумасшедший дом! — кричал он через плечо,
на бегу,
оглядываясь на него. — Что это за сумасшедший дом, в котором
на ночь не затворяют дверей, так что может войти всякая… всякий, кому захочется. Я жаловаться буду! Если нет денег
на лишнего сторожа, то лучше не заводить больниц, иначе это мошенничество. Да, сударь, мошенничество, грабеж.
На вас полагаются как
на честного человека.
Вдруг в той стороне, где стоял хорошенький прапорщик со взводом, послышалось недружное и негромкое ура.
Оглянувшись на этот крик, я увидел человек тридцать солдат, которые с ружьями в руках и мешками
на плечах насилу-насилу
бежали по вспаханному полю. Они спотыкались, но всё подвигались вперед и кричали. Впереди их, выхватив шашку, скакал молодой прапорщик.
— Что это, что? — спрашиваю я, выбегая
на солнце, у дворовой женщины, которая, охая,
бежит мимо меня. Она только
оглядывается, взмахивает руками и
бежит дальше. Но вот и стопятилетняя старуха Матрена, придерживая рукою платок, сбивающийся с головы, подпрыгивая и волоча одну ногу в шерстяном чулке,
бежит к пруду. Две девочки
бегут, держась друг за друга, и десятилетний мальчишка, в отцовском сюртуке, держась за посконную юбку одной из них, поспешает сзади...
И, вскочив
на лошадь, Тереза помчалась к опушке леса. В ее глазах светилась решимость. Когда она въехала в калитку, ведущую к длинной аллее, о которой мы говорили в первой главе нашего рассказа, она услышала за собой шаги. Она
оглянулась. За ее лошадью
бежал какой-то незнакомый молодой человек с хлыстом в руке.
В ужасе вскочил он
на ноги и
огляделся, как преступник, собирающийся
бежать от стражи…
Аптекарша, спрятавшись за занавеску, слышит сиплый звонок.
Оглянувшись на мужа, который храпит по-прежнему сладко и улыбается, она набрасывает
на себя платье, надевает
на босую ногу туфли и
бежит в аптеку.
Налетала милиция, торговцы,
оглядываясь,
бежали с лотками, рысью катили тележки, вскачь уносились
на грохочущих телегах. Продавцов и покупателей вели под конвоем в милицию, конфисковали товар.
Не спеша, они сошли к мосту, спустились в овраг и
побежали по бело-каменистому руслу вверх. Овраг мелел и круто сворачивал в сторону. Они выбрались из него и по отлогому скату быстро пошли вверх, к горам, среди кустов цветущего шиповника и корявых диких слив. Из-за куста они
оглянулись и замерли:
на шоссе, возле трупов, была уже целая куча всадников, они размахивали руками, указывали в их сторону. Вдоль оврага скакало несколько человек.
Ему хочется
бежать, и,
оглядываясь подозрительно и остро, совсем теперь не похожий
на честного немца-бухгалтера, он выходит большими и сильными шагами.
Пес
оглянулся, пристально поглядел
на меня и весело замахал хвостом. Очевидно, его забавлял мой грозный тон. Мне бы следовало приласкать его, но фаустовский бульдог не выходил из моей головы, и чувство страха становилось всё острей и острей… Наступали потемки, которые меня окончательно смутили, и я всякий раз, когда пес подбегал ко мне и бил меня своим хвостом, малодушно закрывал глаза. Повторилась та же история, что с огоньком в колокольне и с вагоном: я не выдержал и
побежал…
А тот в оркестре, что играл
на трубе, уже носил, видимо, в себе, в своем мозгу, в своих ушах, эту огромную молчаливую тень. Отрывистый и ломаный звук метался, и прыгал, и
бежал куда-то в сторону от других — одинокий, дрожащий от ужаса, безумный. И остальные звуки точно
оглядывались на него; так неловко, спотыкаясь, падая и поднимаясь,
бежали они разорванной толпою, слишком громкие, слишком веселые, слишком близкие к черным ущельям, где еще умирали, быть может, забытые и потерянные среди камней люди.
Только часа два спустя, переговорив со старостой и осмотрев церковь, он улучил минутку, когда Шапкин заговорился со священником, и
побежал плакать… Подкрался он к памятнику тайком, воровски, ежеминутно
оглядываясь. Маленький белый памятник глядел
на него задумчиво, грустно и так невинно, словно под ним лежала девочка, а не распутная, разведенная жена.
Начали спускаться
на Неву. Правивший лошадью
оглянулся, укоротив
бег ее, и спросил своего товарища, не видать ли кого.
Пес мчался и изредка
на бегу оглядывался на машину.
Августовское солнце сверкало. Машина подлетала уже к Петровскому парку. Вдоль кустов желтой акации при дороге во весь опор мчался молодой доберман-пинчер, как будто хотел догнать кого-то. Вдруг
оглянулся на их машину, придержал
бег, выровнялся с машиною, взглянул
на сидевших в машине молодыми, ожидающими глазами, коротко лаянул и ринулся вперед.