Неточные совпадения
— Что такое? что? кого? — Доверенность? кому? что? —
Опровергают? — Не доверенность. — Флерова не допускают. — Что же, что под судом? — Этак никого не допустят. Это подло. — Закон! — слышал Левин с разных сторон и вместе со
всеми, торопившимися куда-то и боявшимися что-то пропустить, направился в большую залу и, теснимый дворянами, приблизился к губернскому столу, у которого что-то горячо спорили губернский предводитель, Свияжский и другие коноводы.
–…Не верю! Не могу верить! — повторял озадаченный Разумихин, стараясь
всеми силами
опровергнуть доводы Раскольникова. Они подходили уже к нумерам Бакалеева, где Пульхерия Александровна и Дуня давно поджидали их. Разумихин поминутно останавливался дорогою в жару разговора, смущенный и взволнованный уже тем одним, что они в первый раз заговорили об этом ясно.
— Обо
всем, — серьезно сказала Сомова, перебросив косу за плечо. — Чаще
всего он говорил: «Представьте, я не знал этого». Не знал же он ничего плохого, никаких безобразий, точно жил в шкафе, за стеклом. Удивительно, такой бестолковый ребенок. Ну — влюбилась я в него. А он — астроном, геолог, — целая толпа ученых, и
все опровергал какого-то Файэ, который, кажется, давно уже помер. В общем — милый такой, олух царя небесного. И — похож на Инокова.
— Не понимаю, а если понимаю, то не согласен. Земля не может не быть чьей-нибудь собственностью. Если вы ее разделите, — начал Игнатий Никифорович с полной и спокойной уверенностью о том, что Нехлюдов социалист и что требования теории социализма состоят в том, чтобы разделить
всю землю поровну, а что такое деление очень глупо, и он легко может
опровергнуть его, — если вы ее нынче разделите поровну, завтра она опять перейдет в руки более трудолюбивых и способных.
Другой гимназист, Иорданский, написал злую критику, в которой
опровергал все поэтические положения товарища — поэта по пунктам.
Во-первых,
все это было ему до такой степени больно, что он не находил в себе силы с должным хладнокровием
опровергать взведенные на него обвинения, а во-вторых, что же он и мог сказать?
Писал он, что не в силах выразить своих мучений; признавался, между прочим, что вполне сознает в себе возможность составить счастье Наташи, начинал вдруг доказывать, что они вполне ровня; с упорством, со злобою
опровергал доводы отца; в отчаянии рисовал картину блаженства
всей жизни, которое готовилось бы им обоим, ему и Наташе, в случае их брака, проклинал себя за свое малодушие и — прощался навеки!
— Сколько смеху у нас тут было — и не приведи господи! Слушай, что еще дальше будет. Вот только немец сначала будто не понял, да вдруг как рявкнет: «Вор ты!» — говорит. А наш ему: «Ладно, говорит; ты, немец, обезьяну, говорят, выдумал, а я, русский, в одну минуту
всю твою выдумку
опроверг!»
Остается, стало быть, единственное доказательство «слабости» народа — это недостаток неуклонности и непреоборимой верности в пастьбе сельских стад. Признаюсь, это доказательство мне самому, на первый взгляд, показалось довольно веским, но, по некотором размышлении, я и его не то чтобы
опровергнул, но нашел возможным обойти. Смешно, в самом деле, из-за какого-нибудь десятка тысяч пастухов обвинить
весь русский народ чуть не в безумии! Ну, запил пастух, — ну, и смените его, ежели не можете простить!
Мне надо было бы этим случаем графской милости пользоваться, да тогда же, как монах советовал, в монастырь проситься; а я, сам не знаю зачем, себе гармонию выпросил, и тем первое самое призвание
опроверг, и оттого пошел от одной стражбы к другой,
все более и более претерпевая, но нигде не погиб, пока
все мне монахом в видении предреченное в настоящем житейском исполнении оправдалось за мое недоверие.
Я догадался, что он достал и изучаетроман единственно с тою целью, чтобы в случае несомненного столкновения с «визжавшими» знать заранее их приемы и аргументы по самому их «катехизису» и, таким образом приготовившись, торжественно их
всех опровергнуть в ее глазах.
— Да, маменька, великая это тайна — смерть! Не вйсте ни дня ни часа — вот это какая тайна! Вот он
все планы планировал, думал, уж так высоко, так высоко стоит, что и рукой до него не достанешь, а Бог-то разом, в одно мгновение,
все его мечтания
опроверг. Теперь бы он, может, и рад грешки свои поприкрыть — ан они уж в книге живота записаны значатся. А из этой, маменька, книги, что там записано, не скоро выскоблишь!
Ужасаюсь я; а он
все дальше да больше: «Да там и во
всем, говорит, бездна противоречий…» И пошел, знаете, и пошел, и
все опровергает; а я
все это сижу да слушаю.
— И представь же ты себе, Наташа! — заключил он, заметив, что уже начинает рассветать и его канарейка, проснувшись, стала чистить о жердочку свой носик, — и представь себе, моя добрая старушка, что ведь ни в чем он меня, Туганов, не
опровергал и во
всем со мною согласился, находя и сам, что у нас, как покойница Марфа Андревна говорила, и хвост долог, и нос долог, и мы стоим как кулики на болоте да перекачиваемся: нос вытащим — хвост завязнет, а хвост вытащим — нос завязнет; но горячности, какой требует такое положение, не обличил…
Русские светские критики, очевидно не зная
всего того, что было сделано по разработке вопроса о непротивлении злу, и даже иногда как будто предполагая, что это я лично выдумал правило непротивления злу насилием, нападали на самую мысль,
опровергая, извращая ее и с большим жаром выставляя аргументы, давным-давно уже со
всех сторон разобранные и опровергнутые, доказывали, что человек непременно должен (насилием) защищать
всех обиженных и угнетенных и что поэтому учение о непротивлении злу насилием есть учение безнравственное.
Опровергать такое утверждение бесполезно потому, что люди, утверждающие это, сами себя
опровергают или, скорее, отвергают себя от Христа, выдумывая своего Христа и свое христианство вместо того, во имя которого и существует и церковь и то положение, которое они в ней занимают. Если бы
все люди знали, что церковь проповедует Христа казнящего и не прощающего и воюющего, то никто бы не верил в эту церковь и некому было бы доказывать то, что она доказывает.
Все эти положения до такой степени несправедливы и голословны, что совестно
опровергать их.
Все положения их могу
опровергнуть!
— Как раз! Один-то раз, конечно, можно, пожалуй, и
опровергнуть, а если на вас по
всем правилам осады разом целые батальоны, целые полки на вас двинут, ящик Пандоры со всякими скверностями на вас опрокинут, — так от
всех уж и не отлаешься. Макиавелли недаром говорил: лги, лги и лги, — что-нибудь прилипнет и останется.
Во
все время этого объяснения Захар не давал отдыха языку своему. Он
опровергал с неописанною наглостью
все обвинения, требовал очной ставки с Герасимом, называл его мошенником, призывал в доказательство своей невинности расписку, в которой не был даже поименован, складывал
всю вину на Гришку, говорил, что приемыш
всему делу голова-заглавие, поминутно обращался к дружбе Федота Кузьмича и проч. Но Федот Кузьмич только подтрунивал, а гуртовщик, державший Захара за ворот рубахи, не переставал его потряхивать.
Журналистика — поле для
всех открытое, где всякий может свободно оправдываться,
опровергать и даже в свою очередь клеветать.
После уж от Васи я узнал
все. «Адамовой головой» кто-то со злости назвал Анну Николаевну, о чем до этого случая никто не знал. Действительно, бледная, с большими темными, очень глубоко сидящими добрыми глазами и с совершенно вдавленным носом, она была похожа издали на череп. Судя по лицу, можно было думать, что это результат известной болезни, но ее прекрасный голос сразу
опровергал это подозрение.
—
Опровергай и опрокидывай
все, что можешь! Дороже человека ничего нет, так и знай! Кричи во
всю силу: свободы! свободы!..
—
Все! — не
опровергнул и граф Хвостиков.
Невозможно прямее и резче
опровергнуть все возгласы, которые делаются опрометчивыми панегиристами о великих замыслах и планах, какие Петр соединял будто бы с потешными занятиями.
Я не буду говорить о том, что основные понятия, из которых выводится у Гегеля определение прекрасного], теперь уже признаны не выдерживающими критики; не буду говорить и о том, что прекрасное [у Гегеля] является только «призраком», проистекающим от непроницательности взгляда, не просветленного философским мышлением, перед которым исчезает кажущаяся полнота проявления идеи в отдельном предмете, так что [по системе Гегеля] чем выше развито мышление, тем более исчезает перед ним прекрасное, и, наконец, для вполне развитого мышления есть только истинное, а прекрасного нет; не буду
опровергать этого фактом, что на самом деле развитие мышления в человеке нисколько не разрушает в нем эстетического чувства:
все это уже было высказано много раз.
К удивлению моему, никто не почел нужным
опровергнуть такое ужасное, наверное, ни на чем не основанное обвинение! Это тем более меня удивило, что, несмотря на приведенные мною бранчивые выражения, уважение к Анне Мартыновне чувствовали
все, не исключая неделикатного владельца. Посредник, тот даже в пафос впал.
Шаховской огорчился и в свою очередь поступил так же прямо: он приехал ко мне сам и рассказал мне искренно и добродушно
всю историю своей службы при Петербургском театре; рассказал мне несколько таких обвинений против него, каких я не знал, и, опровергнув многое положительно, заставил меня усомниться в том, чего
опровергнуть доказательствами не мог.
Я знал, чувствовал, что он — неправ в спокойном отрицании
всего, во что я уже верил, я ни на минуту не сомневался в своей правде, но мне трудно было оберечь мою правду от его плевков; дело шло уже не о том, чтобы
опровергнуть его, а чтоб защитить свой внутренний мир, куда просачивался яд сознания моего бессилия пред цинизмом хозяина.
Получив весть о смерти брата, Лев Степанович в первые минуты горести попробовал
опровергнуть брак покойника, потом законность его сына, но вскоре увидел, что Акулина Андреевна взяла
все меры еще при жизни мужа и что седьмую часть ей выделить во всяком случае придется, и сыну имение предоставить, да еще заплатить протори.
Но во
всем этом господствует недоумение; сначала виною ему послужили грубые материалисты; а потом и мечтательные идеалисты,
опровергая их, впали в ту же самую ошибку.
Через час я и Нелюбов были уже опять в саду и заказывали себе чудовищный завтрак, а через два часа
вся труппа чокалась со мною шампанским и поздравляла меня. Честное слово: это не я, а Нелюбов пустил слух, что мне досталось наследство в шестьдесят тысяч. Я не
опровергал его. Валерьянов потом клялся, что дела с антрепризой ужасно плохи, и я подарил ему сто рублей.
—
Все можно представить в нелепом виде; шутка иногда рассмешит, но
опровергнуть ею ничего нельзя.
— Пардон. Сорвалось. Но я говорю только одно: я сейчас высказал
все свои убеждения. По крайней мере — честно и откровенно. Пусть теперь они, то есть, я хочу сказать, господин студент, пусть они
опровергнут меня, разубедят. Я слушаю. Это все-таки будет честнее, чем отделываться разными кривыми улыбочками.
Другие, чтоб что-нибудь в свою очередь сделать, предложили малинный настой, говоря, что он немедленно и от
всего помогает и что будет очень приятен больному; но Зимовейкин тотчас же
всех опровергнул, включив, что в таком деле нет лучше доброго приема какой-нибудь ромашки забористой.
Но практика немедленно
опровергла меня; напротив, иначе, чем есть, и не может быть. Я лечил одного чиновника, больного брюшным тифом; его крепило, живот был сильно вздут; я назначил ему каломель в обычной слабительной дозе, со
всеми обычными предосторожностями.
Всё это так просто, ясно и несомненно, что малый ребенок не может не понять этого, и никакой софист не может
опровергнуть.
— Это не у
всех одинаково, — отвечала Лариса, насупив брови, под неприятными воспоминаниями, что муж ее был нечувствителен ни к каким ее приемам; но Бодростина ее
опровергла.
Павел Николаевич не постоял за эту надбавку, а на другой день, вечером, он имел вполне благоприятный случай
опровергнуть пред Ларой
все подозрения и коснуться той темной власти, которая руководила
всеми его поступками.
Бодростина весело рассмеялась и заметила своему собеседнику, что он неосторожно богохульствует, порицая совершенство творения, чего ему, как спириту, делать не надлежит; но он категорически
опроверг это обвинение и доказал, что именно как спирит-то он и прав, потому что признает планету и обитающие на ней организмы еще в периоде самого раннего развития и верит, что в далеком или в недалеком будущем воспоследуют усовершенствования, при которых нынешняя и
все более и более усиливающаяся власть женщин над мужчинами упразднится.
— Вы знаете, что Глафире Васильевне теперь одно средство: чтоб
опровергнуть все подозрения в соучастии с вами…
— Ну, это врешь, —
опроверг его козелковатый голос. — На что ангел станет в окно сигать? Ангелу во
всем небеси везде дверь, а звезда пламень, она на то поставлена, чтоб гореть, когда месяц спать идет.
Словами можно доказать и
опровергнуть всё, что угодно, и скоро люди усовершенствуют технику языка до такой степени, что будут доказывать математически верно, что дважды два — семь. Я люблю слушать и читать, но верить, покорнейше благодарю, я не умею и не хочу. Я поверю одному только богу, а вам, хоть бы вы говорили мне до второго пришествия и обольстили еще пятьсот Кисочек, я поверю разве только, когда сойду с ума… Спокойной ночи!
Это делается
все яснее для современной науки и философии и совершенно
опровергает старые теории эволюции и прогресса, господствовавшие в XIX веке.
«Да, но это что же? Это буддизм?» говорят на это обыкновенно люди нашего времени. «Это нирвана, это стояние на столбу!» И когда они сказали это, людям нашего времени кажется, что они самым успешным образом
опровергли то, что
все очень хорошо знают и чего скрыть ни от кого нельзя: что жизнь личная бедственна и не имеет никакого смысла.
Человек развитой, изнеженный, праздный всегда будет доказывать, что личность имеет свои неотъемлемые права. Человек же голодающий не будет доказывать, что человеку нужно есть, — он знает, что
все это знают и что этого ни доказать, ни
опровергнуть нельзя: он только будет есть.
«Это буддизм, нирвана», говорят они, и им кажется, что этими словами они
опровергли всё то, что признавалось и признается миллиардами людей и что каждый из нас в глубине души знает очень хорошо, — именно, что жизнь для целей личности губительна и бессмысленна, и что если есть какой-нибудь выход из этой губительности и бессмысленности, то выход этот несомненно ведет через отречение от блага личности.
Вера Дмитриевна быстро взглянула на него, закусила губу и молча наклонилась над чашкою. Она видела, — Ордынцев соглашался просто потому, что ему было неинтересно спорить. Чувствовалось, он уже сотни раз слышал
все эти возражения, и их скучно было
опровергать.
Могут сказать, что Микеланджело, Рафаэль, Жулио Романо, Браманте,
вся архитектура высокого Возрождения
опровергают мнение о неудаче Возрождения.