Неточные совпадения
— Ну, bonne chance, [желаю вам удачи,] — прибавила она, подавая Вронскому палец, свободный от держания веера, и движением
плеч опуская поднявшийся лиф платья, с тем чтобы, как следует, быть вполне
голою, когда выйдет вперед, к рампе,
на свет газа и
на все глаза.
Лютов видел, как еще двое людей стали поднимать гроб
на плечо Игната, но человек в полушубке оттолкнул их, а перед Игнатом очутилась Алина; обеими руками, сжав кулаки, она ткнула Игната в лицо, он мотнул
головою, покачнулся и медленно
опустил гроб
на землю.
На какой-то момент люди примолкли. Мимо Самгина пробежал Макаров, надевая кастет
на пальцы правой руки.
Самгин пошел мыться. Но, проходя мимо комнаты, где работал Кумов, — комната была рядом с ванной, — он, повинуясь толчку изнутри, тихо приотворил дверь. Кумов стоял спиной к двери,
опустив руки вдоль тела, склонив
голову к
плечу и напоминая фигуру повешенного.
На скрип двери он обернулся, улыбаясь, как всегда, глуповатой и покорной улыбкой, расширившей стиснутое лицо его.
Две лампы освещали комнату; одна стояла
на подзеркальнике, в простенке между запотевших серым потом окон, другая спускалась
на цепи с потолка, под нею, в позе удавленника, стоял Диомидов,
опустив руки вдоль тела, склонив
голову к
плечу; стоял и пристально, смущающим взглядом смотрел
на Клима, оглушаемого поющей, восторженной речью дяди Хрисанфа...
Он наклонился к ней и, по-видимому, хотел привести свое намерение в исполнение. Она замахала руками в непритворном страхе, встала с кушетки, подняла штору, оправилась и села прямо, но лицо у ней горело лучами торжества. Она была озарена каким-то блеском — и,
опустив томно
голову на плечо, шептала сладостно...
Она
опустила глаза; он тихо привлек ее к себе, и
голова ее упала к нему
на плечо… Он отклонил немного свою
голову и коснулся ее бледных губ.
Ефим принес горшок молока, взял со стола чашку, сполоснул водой и, налив в нее молоко, подвинул к Софье, внимательно слушая рассказ матери. Он двигался и делал все бесшумно, осторожно. Когда мать кончила свой краткий рассказ — все молчали с минуту, не глядя друг
на друга. Игнат, сидя за столом, рисовал ногтем
на досках какой-то узор, Ефим стоял сзади Рыбина, облокотясь
на его
плечо, Яков, прислонясь к стволу дерева, сложил
на груди руки и
опустил голову. Софья исподлобья оглядывала мужиков…
Сама во время чтения она не смеялась; но когда слушатели (за исключением, правда, Панталеоне: он тотчас с негодованием удалился, как только зашла речь о quel ferroflucto Tedesco [Каком-то проклятом немце (ит. и нем.).]), когда слушатели прерывали ее взрывом дружного хохота, — она,
опустив книгу
на колени, звонко хохотала сама, закинув
голову назад, — и черные се кудри прыгали мягкими кольцами по шее и по сотрясенным
плечам.
Зверев все это время сидел, облокотившись
на стол и
опустив свою
голову, причем его штаб-офицерские эполеты низко-низко спускались с
плеч.
Ирландцы пошумели еще некоторое время, потом расступились, выпустив Падди, который опять вышел вперед и пошел
на Матвея, сжав
плечи, втянув в них
голову,
опустивши руки и изгибаясь, как змея. Матвей стоял, глядя с некоторым удивлением
на его странные ужимки, и уже опять было приготовился повторить прежний урок, как вдруг ирландец присел; руки Матвея напрасно скользнули в воздухе, ноги как будто сами поднялись, и он полетел через постель
на спину.
Хоботов отворил
на вершок дверь и взглянул в палату; Иван Дмитрич в колпаке и доктор Андрей Ефимыч сидели рядом
на постели. Сумасшедший гримасничал, вздрагивал и судорожно запахивался в халат, а доктор сидел неподвижно,
опустив голову, и лицо у него было красное, беспомощное, грустное. Хоботов пожал
плечами, усмехнулся и переглянулся с Никитой. Никита тоже пожал
плечами.
Опуская в колодец свое ведро, чернобородый Кирюха лег животом
на сруб и сунул в темную дыру свою мохнатую
голову,
плечи и часть груди, так что Егорушке были видны одни только его короткие ноги, едва касавшиеся земли; увидев далеко
на дне колодца отражение своей
головы, он обрадовался и залился глупым, басовым смехом, а колодезное эхо ответило ему тем же; когда он поднялся, его лицо и шея были красны, как кумач.
Илья сначала отталкивал её от себя, пытаясь поднять с пола, но она крепко вцепилась в него и, положив
голову на колени, тёрлась лицом о его ноги и всё говорила задыхающимся, глухим голосом. Тогда он стал гладить её дрожащей рукой, а потом, приподняв с пола, обнял и положил её
голову на плечо себе. Горячая щека женщины плотно коснулась его щеки, и, стоя
на коленях пред ним, охваченная его сильной рукой, она всё говорила,
опуская голос до шёпота...
Раз через
плечо бросила взгляд
на Сашу и увидела: сидит,
опустив голову на ладони рук, и слушает и думает — родной сын Саша.
Галуэй поднял кулак в уровень с виском, прижал к
голове и резко
опустил. Он растерялся лишь
на одно мгновение. Шевеля веером у лица, Дигэ безмолвно смеялась, продолжая сидеть. Дамы смотрели
на нее, кто в упор, с ужасом, или через
плечо, но она, как бы не замечая этого оскорбительного внимания, следила за Галуэем.
Накинув
на плечи лисью шубу, хозяин стоял над издыхавшими животными молча и неподвижно,
опустив голову.
Отошел в угол, убито
опустив голову, долго торчал там, поводя
плечами, выгнув спину, и, наконец, тихо ушел к работе. Весь день он был рассеян и зол, вечером — безобразно напился, лез
на всех с кулаками и кричал...
(Генерал хохочет, Клеопатра пожимает
плечами. Татьяна смотрит
на Грекова и что-то напевает сквозь зубы. Полина
опустила голову и тщательно вытирает ложки полотенцем.)
— Смотри же, — заметила Ненила Макарьевна, погладила ее по щеке и вышла вслед за мужем. Маша прислонилась к спинке кресел,
опустила голову на грудь, скрестила пальцы и долго глядела в окно, прищурив глазки… Легкая краска заиграла
на свежих ее щеках; со вздохом выпрямилась она, принялась было шить, уронила иголку, оперла лицо
на руку и, легонько покусывая кончики ногтей, задумалась… потом взглянула
на свое
плечо,
на свою протянутую руку, встала, подошла к зеркалу, усмехнулась, надела шляпу и пошла в сад.
(Яков,
опустив голову, сидит
на стуле, около него убитая страхом Софья; рядом с нею Пётр, задыхающийся; в углу Любовь, спокойной зрительницей. У стола Александр и Надежда. Иван сел. Вера, стоя сзади, ласково гладит его
плечо и смотрит
на всех круглыми глазами.)
Он был бледен. Некоторое время он стоял,
опустив голову и опершись
плечом о стену. Потом он поднял
голову и посмотрел
на нас смутным и недоумевающим взглядом.
И, опершись руками
на плечи Пантелея,
опустил Алексей
на грудь его пылающую
голову.
Он
опустил лохматую
голову на локоть;
плечи, дергаясь, поднимались и опускались.
По уходе его Серафима сидела минуты с две в той же откинутой позе, потом порывисто положила
на стол полуобнаженные руки,
опустила на них
голову и судорожно зарыдала. Звуки глохли в ее горле, и только грудь и
плечи поводило конвульсией.
Раз Владимир Семеныч, вернувшись со службы домой, застал сестру плачущей. Она сидела
на диване,
опустив голову и ломая руки, и обильные слезы текли у нее по лицу. Доброе сердце критика сжалось от боли. Слезы потекли и у него из глаз и ему захотелось приласкать сестру, простить ее, попросить прощения, зажить по-старому… Он стал
на колени, осыпал поцелуями ее
голову, руки,
плечи… Она улыбнулась, улыбнулась непонятно, горько, а он радостно вскрикнул, вскочил, схватил со стола журнал и сказал с жаром...
На тропинке показалась женщина в выцветшем голубом платочке, с котомкою за
плечами. Она бежала, согнувшись и
опустив голову, обливаемая дождем; ветер трепал мокрую юбку, липнувшую к ногам. Путница через лужи добежала до нашей сторожки и, охая, вошла в сенцы.
— Нет, в первый раз вижу, — и начал чтение. В продолжение его он часто пожимал
плечами, потирал себе средину лба пальцем;
на лице его то выступала радость, как у обезьяны, поймавшей лакомый кусок, то хмурилось оно, как у обезьяны, когда горячие каштаны обжигают ей лапы. Наконец, Зуда
опустил руку с письмом и опять уныло покачал
головой.
"Брось, — прошептала бы она ему,
опуская голову на его
плечо, со слезами душевного облегчения. — Брось, милый! Уедем в деревню! Откажись от должности!.. Будь прежним Гаяриным!"
Зенон бережно
опустил Нефору
на один из диванов, до которого свободнее доходила струя воздуха, подложил ей под
голову и под
плечи подушки, расстегнул тунику
на ее груди и выбежал в смежную комнату, где была его спальня. Отсюда он принес флакон с индийскою эссенцией и, капнув одну каплю этой эссенции
на предсердие Нефоры, провел тихо рукою и подул, чтоб эфирная жидкость быстрее испарялась. Потом он облегчил
голову гостьи и ослабил цветные ремни у ее сандалий.