Неточные совпадения
Если бы в темной комнате вдруг вспыхнула прозрачная картина, освещенная сзади лампою, она бы не поразила так, как эта сиявшая
жизнью фигурка, которая точно предстала затем, чтобы
осветить комнату.
«Он делает не то, что все, а против всех. Ты делаешь, не веруя. Едва ли даже ты ищешь самозабвения. Под всею путаницей твоих размышлений скрыто живет страх пред
жизнью, детский страх темноты, которую ты не можешь, не в силах
осветить. Да и мысли твои — не твои. Найди, назови хоть одну, которая была бы твоя, никем до тебя не выражена?»
Мое ли дело чертить картины нравов, быта, осмысливать и
освещать основы
жизни!
Она чувствовала условную ложь этой формы и отделалась от нее, добиваясь правды. В ней много именно того, чего он напрасно искал в Наташе, в Беловодовой: спирта, задатков самобытности, своеобразия ума, характера — всех тех сил, из которых должна сложиться самостоятельная, настоящая женщина и дать направление своей и чужой
жизни, многим
жизням,
осветить и согреть целый круг, куда поставит ее судьба.
Или, как огонь,
осветит путь, вызовет силы, закалит их энергией и бросит трепет, жар, негу и страсть в каждый момент, в каждую мысль… направит
жизнь, поможет угадать ее смысл, задачу и совершить ее.
Вере становилось тепло в груди, легче на сердце. Она внутренно вставала на ноги, будто пробуждалась от сна, чувствуя, что в нее льется волнами опять
жизнь, что тихо, как друг, стучится мир в душу, что душу эту, как темный, запущенный храм,
осветили огнями и наполнили опять молитвами и надеждами. Могила обращалась в цветник.
Он смотрит, ищет,
освещает темные места своего идеала, пытает собственный ум, совесть, сердце, требуя опыта, наставления, — чего хотел и просит от нее, чего недостает для полной гармонии красоты? Прислушивался к своей
жизни, припоминал все, что оскорбляло его в его прежних, несостоявшихся идеалах.
В мягких, глубоких креслах было покойно, огни мигали так ласково в сумерках гостиной; и теперь, в летний вечер, когда долетали с улицы голоса, смех и потягивало со двора сиренью, трудно было понять, как это крепчал мороз и как заходившее солнце
освещало своими холодными лучами снежную равнину и путника, одиноко шедшего по дороге; Вера Иосифовна читала о том, как молодая, красивая графиня устраивала у себя в деревне школы, больницы, библиотеки и как она полюбила странствующего художника, — читала о том, чего никогда не бывает в
жизни, и все-таки слушать было приятно, удобно, и в голову шли всё такие хорошие, покойные мысли, — не хотелось вставать.
Ни в нас, ни в предмете не было ничего, что
осветило бы
жизнь в глухом городишке, среди стоячих прудов.
В своей чересчур скромной обстановке Женни, одна-одинешенька, додумалась до многого. В ней она решила, что ее отец простой, очень честный и очень добрый человек, но не герой, точно так же, как не злодей; что она для него дороже всего на свете и что потому она станет жить только таким образом, чтобы заплатить старику самой теплой любовью за его любовь и
осветить его закатывающуюся
жизнь. «Все другое на втором плане», — думала Женни.
— Ко всему несут любовь дети, идущие путями правды и разума, и все облачают новыми небесами, все
освещают огнем нетленным — от души. Совершается
жизнь новая, в пламени любви детей ко всему миру. И кто погасит эту любовь, кто? Какая сила выше этой, кто поборет ее? Земля ее родила, и вся
жизнь хочет победы ее, — вся
жизнь!
Мать старалась не двигаться, чтобы не помешать ему, не прерывать его речи. Она слушала его всегда с бо́льшим вниманием, чем других, — он говорил проще всех, и его слова сильнее трогали сердце. Павел никогда не говорил о том, что видит впереди. А этот, казалось ей, всегда был там частью своего сердца, в его речах звучала сказка о будущем празднике для всех на земле. Эта сказка
освещала для матери смысл
жизни и работы ее сына и всех товарищей его.
— Иной раз говорит, говорит человек, а ты его не понимаешь, покуда не удастся ему сказать тебе какое-то простое слово, и одно оно вдруг все
осветит! — вдумчиво рассказывала мать. — Так и этот больной. Я слышала и сама знаю, как жмут рабочих на фабриках и везде. Но к этому сызмала привыкаешь, и не очень это задевает сердце. А он вдруг сказал такое обидное, такое дрянное. Господи! Неужели для того всю
жизнь работе люди отдают, чтобы хозяева насмешки позволяли себе? Это — без оправдания!
Только ненависть к честным и высоким идеалам
жизни стоит неизменно и незыблемо,
освещая своим распространяющим чад факелом путь распри, умственной смуты и лжи.
Нет, оно означает стремление
осветить и осмыслить
жизнь.
Все эти речи,
освещая предо мною
жизнь, открывали за нею какую-то унылую пустоту, и в этой пустоте, точно соринки в воде пруда при ветре, бестолково и раздраженно плавают люди, те самые, которые говорят, что такая толкотня бессмысленна и обижает их.
— Я не нахожу особенной причины радоваться, — сказал Андрей Ефимыч, которому движение Ивана Дмитрича показалось театральным и в то же время очень понравилось. — Тюрем и сумасшедших домов не будет, и правда, как вы изволили выразиться, восторжествует, но ведь сущность вещей не изменится, законы природы останутся всё те же. Люди будут болеть, стариться и умирать так же, как и теперь. Какая бы великолепная заря ни
освещала вашу
жизнь, все же в конце концов вас заколотят в гроб и бросят в яму.
Он чувствовал, что на месте его недоумения пред
жизнью вспыхнуло что-то иное, что вот-вот
осветит мрак его души и успокоит её навсегда.
Ты, как прекрасная звезда,
осветишь закат его
жизни; ты, как зеленый плющ, обовьешся около его старости, ты, а не эта крапива, эта гнусная женщина, которая околдовала его и с жадностию сосет его соки!
Память таких годов неразлучно живет с человеком и, неприметно для него,
освещает и направляет его шаги в продолжение целой
жизни, и куда бы его ни затащили обстоятельства, как бы ни втоптали в грязь и тину, — она выводит его на честную, прямую дорогу.
И вот, когда сумма этих унизительных страхов накопится до nec plus ultra [До крайних пределов (лат.)], когда чаша до того переполнится, что новой капле уж поместиться негде, и когда среди невыносимо подлой тоски вдруг голову
осветит мысль: «А ведь, собственно говоря, ни Грацианов, ни Колупаев залезать ко мне в душу ни от кого не уполномочены», — вот тогда-то и является на выручку дикая реакция, то есть сквернословие, мордобитие, плеванье в лохань, одним словом — все то, что при спокойном, хоть сколько-нибудь нормальном течении
жизни, мирному гражданину даже на мысль не придет.
Не один этотслучай
осветила она своими лучами; но разом втянула в себя целую
жизнь и на все прошлое, на все будущее наложила печать избавления.
«Прошу вас к будущему четвергу приготовить все брильянтовые, хозяйственные и усадебные вещи по составленной после смерти вашего мужа описи. Я намерен принять и приступить к управлению имением, а равным образом прошу вас выехать из усадьбы, в которой не считаю нужным, по случаю отсутствия вашей дочери,
освещать, отапливать дом и держать горничную прислугу, чтобы тем прекратить всякие излишние расходы, могущие, при вашей
жизни в оной, последовать из имения малолетней, на каковое вы не имеете никакого права.
—
Жизнь наполнена страхом, — говорит Михайла, — силы духа человеческого поедает взаимная ненависть. Безобразна
жизнь! Но — дайте детям время расти свободно, не превращайте их в рабочий скот, и — свободные, бодрые — они
осветят всю
жизнь внутри и вне вас прекрасным огнём юной дерзости духа своего, великой красотой непрерывного деяния!
Все мои тогдашние мысли, все тогдашние чувства были не мои, а его мысли и чувства, которые вдруг сделались моими, перешли в мою
жизнь и
осветили ее.
Я кое-что читал о русском народе, о его артельности, социальности, о мягкой, широкой, отзывчивой на добро его душе, но гораздо больше я знал народ непосредственно, с десяти лет живя за свой страх, вне внушений семьи и школы. Большей частью мои личные впечатления как будто хорошо сливались с прочитанным: да, люди любят добро, ценят его, мечтают о нем и всегда ждут, что вот оно явится откуда-то и обласкает,
осветит суровую, темную
жизнь.
Я прочитал эту краткую заметку и подумал, что мне, может быть, удастся несколько яснее
осветить причину, побудившую этого задумчивого человека уйти из
жизни, — я знал его. Пожалуй, я даже и не вправе промолчать о нем: это был славный малый, а их не часто встречаешь на жизненном пути.
Когда трубка была набита и вспыхнувшая серная спичка
осветила лицо служивого, Прошка окончательно сконфузился. Лицо приятеля было сурово. Он сидел на корточках, потягивая из чубука и глядя задумчиво в сторону. Прошка ясно понял, что мысли служивого теперь далеко: по-видимому, он предавался общим размышлениям о горькой
жизни, не обращая внимания на дорогу, как будто его приговор над хвалеными местами был уже окончательно составлен. Прошке стало очень стыдно, и вся его чванливость совершенно исчезла.
— Мужицкая грамотность, книжки с жалкими наставлениями и прибаутками и медицинские пункты не могут уменьшить ни невежества, ни смертности, так же, как свет из ваших окон не может
осветить этого громадного сада, — сказал я. — Вы не даете ничего, вы своим вмешательством в
жизнь этих людей создаете лишь новые потребности, новый повод к труду.
Весь мир, казалось, состоял только из черных силуэтов и бродивших белых теней, а Огнев, наблюдавший туман в лунный августовский вечер чуть ли не первый раз в
жизни, думал, что он видит не природу, а декорацию, где неумелые пиротехники, желая
осветить сад белым бенгальским огнем, засели под кусты и вместе со светом напустили в воздух и белого дыма.
Естественно, что, имея в виду такие примеры и понятия, автор не мог лучше
осветить домашнюю
жизнь Елены, как поставив ее совершенно в стороне от этой
жизни.
Цель этого рода романа — оживить мертвую букву летописного сказания, вдохнуть живую душу в мертвый скелет подобранных фактов,
осветить лучом поэтического разумения исторически темную эпоху, представить частную внутреннюю
жизнь общества, о котором история рассказывает нам только внешние события и отношения.
Софья Егоровна. Увидишь! Есть женщины не такие, как я, но я сильнее их… Веруй же, Мишель! Я
освещу путь твой! Ты воскресил меня, и вся
жизнь моя будет благодарностью… Едем завтра? Да? Я сейчас пойду в дорогу собираться… Собирайся и ты… B десять часов приходи в избу и приноси свои вещи… Придешь?
Всё наше преимущество заключается в нашей способности мыслить. Мысль наша возвышает нас над остальным миром. Будем же ценить и поддерживать нашу силу мысли, и она
осветит нам всю нашу
жизнь, укажет нам, в чем добро, в чем зло.
Разумная
жизнь подобна человеку, несущему далеко перед собой фонарь, освещающий его путь. Такой человек никогда не доходит до конца освещенного места, — освещенное место всегда идет впереди его. Такова разумная
жизнь, и только при такой
жизни нет смерти, потому что фонарь не переставая
освещает до последней минуты, и уходишь за ним так же спокойно, как и во всё продолжение
жизни.
Кажется, что все науки соединились, чтобы
осветить нам путь в этом лабиринте человеческой
жизни.
Я стоял и думал: какая полная, умная и смелая
жизнь осветит со временем эти берега!
Солнце по-прежнему сияло ярко и лучисто,
освещая первый самостоятельный путь четырех девушек и словно обещая дарить им свои яркие улыбки и дальше, во всю их последующую
жизнь…
Ясным своим светом счастье ярко
освещает вялость, убогость и искусственность людской
жизни.
Цельный, самим собою сильный инстинкт
жизни говорить так не может. Ему нет нужды «надувать себя», он верит в свои силы, не рассчитывает их на определенный срок. Прежде же и главнее всего — для него вполне несомненна святая законность своего существования. Жизненный же инстинкт, который сам стыдится себя, который сам спешит признать себя «подлым» и «неприличным», — это не жизненный инстинкт, а только жалкий его обрывок. Он не способен осиять душу
жизнью, — способен только ярко
осветить ее умирание.
Алеша полагает, что Иван к этому близок. Но мы уже видели, Алеша глубоко ошибается. Умирающую под холодным пеплом последнюю искорку
жизни он принимает за огонь, способный ярко
осветить и жарко согреть душу.
Пьера помещают в балаган военнопленных. Он знакомится с Платоном Каратаевым. От маленького старика солдата непрерывно лучится радостно-любовная
жизнь, и
жизнь эта
освещает и согревает все вокруг, — от лиловой собачонки, спящей на ногах Каратаева, до самого Пьера, которого он кормит печеными картошками.
«Иду, чтобы сгореть как можно ярче, и глубже
осветить тьму
жизни. И гибель для меня — моя награда. Иных наград не нужно для меня. Я вижу: власть — постыдна и скучна, богатство — тяжело и глупо, а слава — предрассудок, возникший из неумения людей ценить самих себя и рабской их привычки унижаться».
Все это я говорю затем, чтобы показать необходимость объективнее относиться к тогдашней
жизни. С 60-х годов выработался один как бы обязательный тон, когда говорят о николаевском времени, об эпохе крепостного права. Но ведь если так прямолинейно
освещать минувшие периоды культурного развития, то всю греко-римскую цивилизацию надо похерить потому только, что она держалась за рабство.
С удивлением вспоминаю я этот год моей
жизни. Он весь заполнен образом прелестной синеглазой девочки с каштановыми волосами. Образ этот постоянно стоял перед моими глазами,
освещал душу непрерывною радостью. Но с подлинною, живою Машею я совсем раззнакомился. При встречах мы церемонно раскланивались, церемонно разговаривали, она то и дело задирала меня, смотрела с насмешкой.
Сколько бы ни изучал человек
жизнь видимую, осязаемую, наблюдаемую им в себе и других,
жизнь, совершающуюся без его усилий, —
жизнь эта всегда останется для него тайной; он никогда из этих наблюдений не поймет эту несознаваемую им
жизнь и наблюдениями над этой таинственной, всегда скрывающейся от него в бесконечность пространства и времени,
жизнью никак не
осветит свою истинную
жизнь, открытую ему в его сознании и состоящую в подчинении его совершенно особенной от всех и самой известной ему животной личности совершенно особенному и самому известному ему закону разума, для достижения своего совершенно особенного и самого известного ему блага.
Он жил уже во время своего плотского существования, в лучах света от того другого центра
жизни, к которому Он шел, и видел при своей
жизни, как лучи этого света уже
освещали людей вокруг Него.
Вид несчастья сближает людей. Забывшая свою чопорность барыня, Семен и двое Гаврил идут в дом. Бледные, дрожащие от страха и жаждущие зрелища, они проходят все комнаты и лезут по лестнице на чердак. Всюду темно, и свечка, которую держит Гаврила-лакей, не
освещает, а бросает только вокруг себя тусклые световые пятна. Барыня первый раз в
жизни видит чердак… Балки, темные углы, печные трубы, запах паутины и пыли, странная, землистая почва под ногами — всё это производит на нее впечатление сказочной декорации.
Я до сих пор не могу еще высвободиться из-под впечатления горячей, вдохновенной речи Лизаветы Петровны. Вот чего мне нужно было! Я вижу в этой женщине такое глубокое всепрощение, дальше которого доброта не может идти. И если она девушка, чистая по своим помыслам и по своей
жизни, так входит в немощи падших созданий, так сливается со всеми ужасами их разврата,
освещает и согревает все это своей любовью, то как же должна чувствовать и поступать я?
Ты, одна ты, как утренняя заря,
осветила ночной мрак моей сиротской
жизни…