Неточные совпадения
Кант так далеко заходит в своем рационализме, что для него вся действительность, все живое бытие есть продукт знания, мышления:
мир созидается категориями субъекта, и ничто не в силах из этих тисков
освободиться, ничего не является само по себе, независимо
от того, что навязывается субъектом.
Возможно ли сознательно
освободиться от соблазнительной дилеммы: возложить на Творца вину за зло, содеянное творением, и вызвать образ злого бога или совсем отрицать объективность зла в
мире?
«Благодаря мистическому направлению, эмпиризм
освобождается от необходимости конструировать весь неисчерпаемо богатый
мир из немногочисленных, бедных по содержанию элементов чувственного опыта.
Все в
мире вольно
освободиться от зла и спастись, но само зло спастись не может.
Но для этого необходимо
освободиться от исключительной власти этого
мира,
от гипноза царящих в нем смертоносных сил.
Ограниченность позитивизма и материализма жизни и мысли есть рабство у чувственного
мира,
от которого можно
освободиться лишь всей полнотой жизни.
Отщепленной
от народного целого интеллигенции всего
мира поверилось, что она окончательно вступила в третий фазис развития, окончательно
освободилась от пережитков прошлого, что знанием для нее исчерпывается восприятие
мира и сознательное отношение к
миру, что все человечество тогда лишь станет на высоту самосознания, когда вырвет из своей души семя веры и отдастся гордому, самодержавному, всесильному знанию.
Христианин ни с кем не спорит, ни на кого не нападает, ни против кого не употребляет насилия; напротив того, сам беспрекословно переносит насилие; но этим самым отношением к насилию не только сам
освобождается, но и освобождает
мир от всякой внешней власти.
Полагали, что слов «важные дела» будет достаточно для Ничипоренки и что предприниматель этот с
миром отпустит
от себя Бенни, а сам благополучно поедет себе, один, к своим домашним ларам и пенатам и так же благополучно будет себе что-нибудь писать в своих Прилуках «для блага народа» и читателей «Искры» и «Экономического указателя», а Бенни, таким образом,
освободится от своего тирана на волю.
Ни на небе, ни на море, ни в глубине гор, нет во всем
мире места, в котором человек мог бы
освободиться от того зла, которое в его сердце.
При таком понимании бог не есть еще то последнее, далее чего нельзя уже проникнуть, напротив, можно, а потому и должно прорваться за бога, совлечься не только
мира, но и бога, «Gottes ledig werden» [
Освободиться от Бога (нем.).] (Эккегарт).
Множественность может разрешаться в чистую иллюзию, фата-моргану, обман чувств, майю: истина в том, что
мира нет и нужно
освободиться от его иллюзии.
Особенно ярко это выступает в учении Мейстера Эккегарта, который «просит» прорываться за Бога, «
освобождаться от Бога», а вместе с тем, конечно, и
от мира.
В душе человеческой появляется сознание неабсолютности и внебожественности, а следовательно, относительности и греховности своего бытия, но одновременно зарождается и стремление
освободиться от «
мира», преодолеть его в Боге; другими словами, вместе с религиозным самосознанием в человеке родится и чувство зла, вины, греха, отторженности
от Бога, а равно и потребность спасения и искупления.
Создавая
миры, божество
освобождается от гнета избытка и преизбытка,
от страдания теснящихся в нем контрастов.
За тягой к «природному», к «органическому» скрыта эта потребность
освободиться от разделяющей множественности
мира цивилизации и перейти к целостности и единству божественной жизни.
По орфическому мифу, душа нисходит в греховный материальный
мир, и она должна
от него
освободиться, вернуться на свою духовную родину.
Словом, никто уже в писательском
мире — и тогда, и позднее, за целых сорок лет — не имел такого «акцента», как Писемский, и только в последние годы Максим Горький не
освободился от своего говора на «он», совершенно в таком роде, как говорят у нас в Нижнем мастеровые, мещане, мелкие лавочники, семинаристы.
Нужно его сорвать, спрятать у себя на груди, раздавить его там, впитать в свою грудь всю силу источаемого им зла, — и
мир освободится от зла.
И удивительное дело, то самое, что ясно для разума, мысленно, — то самое подтверждается в единой истинной деятельности жизни, в любви. Разум говорит, что человек, признающий связь своих грехов и страданий с грехом и страданиями
мира,
освобождается от мучительности страдания; любовь на деле подтверждает это.
В мистике
освобождается человек
от подавленности природным
миром.
Но это требует сосредоточенной решимости
освободиться от ложных, призрачных наслоений культуры и ее накипи — этого утонченного плена у «
мира».
Все органы
мира живут; источник их прежнего питания прекратился, нового же они еще не нашли; и они ищут его везде, только не у матери,
от которой они только что
освободились.
«Всё это может быть, но для того, чтобы люди могли
освободиться от той, основанной на насилии, жизни, в которой они запутаны и которая держит их, нужно, чтобы все люди были религиозны, то есть готовы были бы ради исполнения закона бога быть готовыми пожертвовать своим телесным, личным благом и жить не будущим, а только настоящим, стремясь только в этом настоящем исполнять открытую им в любви волю бога. Но люди нашего
мира не религиозны и потому не могут жить так».
Так что люди христианского
мира, всё больше и больше
освобождаясь от веры в извращенное христианское учение, дошли, наконец, до того положения, в котором они находятся в настоящее время, что большинство их не имеет никакого объяснения смысла своей жизни, то есть никакой религии, веры и никакого общего руководства поведения.
Только
освободись люди нашего
мира от того обмана извращения христианского учения церковной веры и утвержденного на ней не только оправдания, но возвеличения, несовместимого с христианством, основанного на насилии, государственного устройства, и само собой устранится в душах людей не только христианского, но и всего
мира главная помеха к религиозному сознанию высшего закона любви без возможности исключений и насилия, который 1900 лет тому назад был открыт человечеству и который теперь один только удовлетворяет требованиям человеческой совести.
Так что для восприятия христианского учения в его истинном значении людям христианского
мира, более или менее понявшим истину христианства, нужно
освободиться не только
от веры в ложные формы извращенного христианского учения, но еще и
от веры в необходимость, неизбежность того государственного устройства, которое установилось на этой ложной церковной вере.
Только
освободитесь все вы, страдающие люди христианского
мира, как властвующие и богатые, так же и подавленные и бедные,
от тех обманов лжехристианства и государственности, которые скрывают
от вас то, что открыл вам Христос и чего требует ваш разум и ваше сердце, — и вам ясно станет, что в вас, только в вас самих причины всех телесных страданий — нужды — и духовных: сознания несправедливости, зависти, раздражения, которые мучают вас, задавленных и бедных; и в вас же, вы, властвующие и богатые, — причины тех страхов, укоров совести, сознания греха своей жизни, которые более или менее, по степени вашей нравственной чуткости, тревожат и вас.