Неточные совпадения
— «Лети-ка, Летика», — сказал я себе, — быстро заговорил он, — когда я с кабельного мола увидел, как танцуют вокруг брашпиля наши ребята, поплевывая в ладони. У меня глаз, как у орла. И я полетел; я так дышал
на лодочника, что человек вспотел от волнения. Капитан, вы хотели
оставить меня
на берегу?
Когда мы предложили
оставлять стулья
на берегу, в доме губернатора, его превосходительство — и руками и ногами против этого.
Море уже отзывалось землей, несло
на себе ее следы; бешено кидаясь
на берега, оно
оставляет рыб, ракушки и уносит песок, землю и прочее.
Мы пока кончили водяное странствие. Сегодня сделали последнюю станцию. Я опять целый день любовался
на трех станциях природной каменной набережной из плитняка. Ежели б такая была в Петербурге или в другой столице, искусству нечего было бы прибавлять, разве чугунную решетку. Река, разливаясь,
оставляет по себе след, кладя слоями легкие заметки. Особенно хороши эти заметки
на глинистом
берегу. Глина крепка, и слои — как ступени: издали весь
берег похож
на деревянную лестницу.
Якуты стригутся, как мы,
оставляя сзади за ушами две тонкие пряди длинных волос, — вероятно, последний, отдаленный намек
на свои родственные связи с той тесной толпой народа, которая из Средней Азии разбрелась до
берегов Восточного океана.
Тут тропа
оставляет берег моря и по ключику Ада поднимается в горы, затем пересекает речку Чуриги и тогда выходит в долину реки Сяо-Кемы, которая
на морских картах названа Сакхомой.
Сегодня первый день осени (1 сентября). После полудня мы
оставили реку Сяо-Кему и перешли
на Такему. Расстояние это небольшое — всего только 7 км при хорошей тропе, проложенной параллельно
берегу моря.
Немного дальше камней Сангасу тропа
оставляет морское побережье и идет вверх через перевал
на реке Квандагоу (приток Амагу). Эта река длиной около 30 км. Истоки ее находятся там же, где и истоки Найны. Квандагоу течет сначала тоже в глубоком ущелье, заваленном каменными глыбами, но потом долина ее расширяется. Верхняя половина течения имеет направление с северо-запада, а затем река круто поворачивает к северо-востоку и течет вдоль
берега моря, будучи отделена от него горным кряжем Чанготыкалани.
Километрах в 10 от реки Соен тропа
оставляет берег и через небольшой перевал, состоящий из роговообманкового андезита, выходит к реке Витухэ — первому правому притоку Кусуна. Она течет в направлении с юго-запада
на северо-восток и по пути принимает в себя один только безымянный ключик. Окрестные горы покрыты березняком, порослью дуба и сибирской пихтой.
— Не стану я вас, однако, долее томить, да и мне самому, признаться, тяжело все это припоминать. Моя больная
на другой же день скончалась. Царство ей небесное (прибавил лекарь скороговоркой и со вздохом)! Перед смертью попросила она своих выйти и меня наедине с ней
оставить. «Простите меня, говорит, я, может быть, виновата перед вами… болезнь… но, поверьте, я никого не любила более вас… не забывайте же меня…
берегите мое кольцо…»
Пока земля прикрыта дерном, она может еще сопротивляться воде, но как только цельность дернового слоя нарушена, начинается размывание. Быстро идущая вода уносит с собой легкие частицы земли,
оставляя на месте только щебень. От ила, который вместе с пресной водой выносится реками, море около
берегов, полосой в несколько километров, из темно-зеленого становится грязно-желтым.
А пароход быстро подвигался вперед,
оставляя за собой пенившийся широкий след.
На берегу попадались мужички, которые долго провожали глазами удивительную машину. В одном месте из маленькой прибрежной деревушки выскочил весь народ, и мальчишки бежали по
берегу, напрасно стараясь обогнать пароход. Чувствовалась уже близость города.
Судя по описанию, которое он
оставил,
на берегу застал он не одних только живших здесь айно, но и приехавших к ним торговать гиляков, людей бывалых, хорошо знакомых и с Сахалином и с Татарским
берегом.
Летом, если пост находился
на берегу, приходило судно,
оставляло солдатам провиант и уходило; зимою приезжал «попостить» их священник, одетый в меховую куртку и штаны и по виду похожий больше
на гиляка, чем
на священника.
Но каково было мое удивление, когда, не дотащив невод сажен
на 10 от
берега, японцы
оставили его в воде, потому что эти 10 сажен невод до того был наполнен сельдями, что, несмотря
на все усилия 60 работников, они не могли более притянуть невод к
берегу…
Берега ее не измяты ничьим прикосновением; изредка забредет
на них охотник, но не
оставит следов своих надолго: сильная растительность, происходящая от избытка влаги, сейчас поднимет смятые травы и цветы.
То план состоял в том, чтобы нас
оставить в Москве в университете, а самому с Любочкой ехать
на два года в Италию, то в том, чтоб купить именье в Крыму,
на южном
берегу, и ездить туда каждое лето, то в том, чтобы переехать в Петербург со всем семейством, и т. п.
Но я очень увлекся птицеловством, оно мне нравилось и,
оставляя меня независимым, не причиняло неудобств никому, кроме птиц. Я обзавелся хорошими снастями; беседы со старыми птицеловами многому научили меня, — я один ходил ловить птиц почти за тридцать верст, в Кстовский лес,
на берег Волги, где в мачтовом сосняке водились клесты и ценимые любителями синицы-аполлоновки — длиннохвостые белые птички редкой красоты.
Они пошли по
берегу. Адриатика катила перед ними свои мутно-синие волны; они пенились, шипели, набегали и, скатываясь назад,
оставляли на песке мелкие раковины и обрывки морских трав.
Взломанный лед тянулся без конца,
оставляя за собой холодную струю воздуха; вода продолжала прибывать, с пеной катилась
на берег и жадно сосала остатки лежавшего там и сям снега.
Между тем тщетно вопивший мужик смолкает и,
оставив лошадь с телегой
на том
берегу, переправляется к нам вместе с Иванком, для личных переговоров. К удивлению моему, он самым благодушным образом здоровается с Тюлиным и садится рядом
на скамейку. Он значительно старше Тюлина, у него седая борода, голубые, выцветшие, как и у Тюлина, глаза,
на голове грешневик, а
на лице, где-то около губ, ютится та же ветлужская складка.
Связав зачем-то две лодки — нос к корме, — он сел в переднюю и быстро отпихнулся от
берега, не
оставив на этой стороне ни одной.
Берег в этом месте представлял каменистый спуск, с домами и зеленью наверху. У воды стояли опрокинутые лодки, сушились сети. Здесь же бродило несколько человек, босиком, в соломенных шляпах. Стоило взглянуть
на их бледные заросшие лица, чтобы немедленно замкнуться в себе.
Оставив свои занятия, они стали
на некотором от нас расстоянии, наблюдая, что мы такое и что делаем, и тихо говоря между собой. Их пустые, прищуренные глаза выражали явную неприязнь.
— Дай бог тебе счастье, если ты веришь им обоим! — отвечала она, и рука ее играла густыми кудрями беспечного юноши; а их лодка скользила неприметно вдоль по реке,
оставляя белый змеистый след за собою между темными волнами; весла, будто крылья черной птицы, махали по обеим сторонам их лодки; они оба сидели рядом, и по веслу было в руке каждого; студеная влага с легким шумом всплескивала, порою озаряясь фосфорическим блеском; и потом уступала,
оставляя быстрые круги, которые постепенно исчезали в темноте; —
на западе была еще красная черта, граница дня и ночи; зарница, как алмаз, отделялась
на синем своде, и свежая роса уж падала
на опустелый
берег <Суры>; — мирные плаватели, посреди усыпленной природы, не думая о будущем, шутили меж собою; иногда Юрий каким-нибудь движением заставлял колебаться лодку, чтоб рассердить, испугать свою подругу; но она умела отомстить за это невинное коварство; неприметно гребла в противную сторону, так что все его усилия делались тщетны, и челнок останавливался, вертелся… смех, ласки, детские опасения, всё так отзывалось чистотой души, что если б демон захотел искушать их, то не выбрал бы эту минуту...
Судебный следователь. Было ли известно господину Каренину и вашей жене, что вы живы, когда вы
оставили свою одежду
на берегу реки и сами скрылись?
Река лежала у ног их и, взволнованная лодкой, тихо плескалась о
берег. Лодка стрелой летела к лесу,
оставляя за собой длинный след, блестевший
на солнце, как серебро. Видно было, что Григорий смеялся, глядя
на Машу, а она грозила ему кулаком.
Здесь нет въезда,
берег представляет отвесную стену, и потому зимой сани
оставляют на реке, а лошадей приводят узкой тропой прямо
на лед.
Еще до восхождения солнечного Лиза встала, сошла
на берег Москвы-реки, села
на траве и, подгорюнившись, смотрела
на белые туманы, которые волновались в воздухе и, подымаясь вверх,
оставляли блестящие капли
на зеленом покрове натуры.
В летнюю ночь 187* года пароход «Нижний Новгород» плыл по водам Японского моря,
оставляя за собой в синем воздухе длинный хвост черного дыма. Горный
берег Приморской области уже синел слева в серебристо-сизом тумане; справа в бесконечную даль уходили волны Лаперузова пролива. Пароход держал курс
на Сахалин, но скалистых
берегов дикого острова еще не было видно.
Кисельников. Нет, Погуляев, бери их,
береги их; Бог тебя не
оставит; а нас гони, гони! Мы вам не компания, — вы люди честные. У нас есть место, оно по нас. (Тестю.) Ну, бери товар, пойдем. Вы живите с Богом, как люди живут, а мы
на площадь торговать, божиться, душу свою проклинать, мошенничать. Ну, что смотришь! Бери товар! Пойдем, пойдем! (Сбирает свой товар.) Прощайте! Талан-доля, иди за мной… (Уходит.)
Мать не хотела
оставить его; но поручик прикрикнул и уговорил ее, основываясь
на том, что место получил по ходатайству Столыгина и что его дружбу надо
беречь на черный день.
Сей витязь [Сей витязь — Александр Невский.] добродетельный, драгоценный остаток древнего геройства князей варяжских, заслужив имя бессмертное с верною новогородскою дружиною, храбрый и счастливый между нами,
оставил здесь и славу и счастие, когда предпочел имя великого князя России имени новогородского полководца: не величие, но унижение и горесть ожидали Александра во Владимире — и тот, кто
на берегах Невы давал законы храбрым ливонским рыцарям, должен был упасть к ногам Сартака.
Но она уже
оставила его и, по-мужски загребая руками, плыла к
берегу. Там, ловко взобравшись снова
на баркас, она стала
на корме и, смеясь, смотрела
на Якова, торопливо подплывавшего к ней. Мокрая одежда, пристав к ее телу, обрисовывала его формы от колен по плечи, и Яков, подплыв к лодке и уцепившись рукой за нее, уставился жадными глазами
на эту почти голую женщину, весело смеявшуюся над ним.
Полая вода уже сошла, и речка струилась узеньким ручейком, далеко
на противоположном низком
берегу оставив следы своего буйства, огромные, ноздреватые льдины.
Философствование, как и всякое творчество, требует от человека отваги: он должен
оставить берег и пуститься в безвестное плаванье, результат не обеспечен, он может не вернуться
на берег, потеряться, а то и погибнуть в волнах.
— Ну, едемте, Ашанин, — проговорил доктор
на следующий день. — Уж я
оставил малайскую лодку. К чему беспокоить даром людей и брать с корвета шлюпку! — прибавил милейший доктор, обычный спутник Ашанина при съездах
на берег, так как оба они любили осматривать посещаемые ими места основательно, а не знакомиться с ними только по ресторанам да разным увеселительным местам, как знакомились многие (если не большинство) из их товарищей.
— Пить — пил, ежели
на берегу, но только с рассудком. А
на другой год старший офицер его в старшие марсовые произвел, а когда в командиры вышел, — к себе
на судно взял… И до сих пор его не
оставил: Кирюшкин
на евойной даче сторожем. Вот оно что доброе слово делает… А ты говоришь, никак невозможно! — заключил Бастрюков.
Все
на корвете торопились, чтобы быть готовыми к уходу к назначенному сроку. Работы по тяге такелажа шли быстро, и оба боцмана и старший офицер Андрей Николаевич с раннего утра до позднего вечера не
оставляли палубы. Ревизор Первушин все время пропадал
на берегу, закупая провизию и уголь и поторапливая их доставкой. Наконец к концу пятого дня все было готово, и вечером же «Коршун» вышел из Гонконга, направляясь
на далекий Север.
Точно такие же впечатления переживал и Володя. Несмотря
на то что он старался не поддаваться скуке и добросовестно занимался, много читал и не
оставлял занятий с матросами, все-таки находили минуты хандры и неодолимого желания перелететь в Офицерскую и быть со своими… Длинный переход с вечно одними и теми же впечатлениями, в обществе одних и тех же лиц казался ему под конец утомительным. И ему, как и всем, хотелось
берега,
берега.
В эту минуту он забыл все
на свете, даже своего маленького сынка-сиротку, которого он
оставил в Кронштадте и ради которого отказывает себе в удовольствиях, редко съезжает
на берег и копит деньги.
Они вырвали у него глаза, выбили зубы и
оставили тело
на берегу, где оно лежало до тех пор, пока волны Амура не унесли его в море.
Оставив свой отряд около устья реки Дынми, я с двумя удэхейцами и с Чжан-Бао поднялся еще по Анюю километров
на тридцать и стал биваком
на правом нагорном
берегу.
Между тем два солдата,
оставив Гроссевича
на произвол судьбы, поплыли назад вдоль
берега моря.
На той же шхуне их повезли вдоль
берега с приказанием указать место, где они
оставили своего начальника.
Павел Сергеевич тотчас же вместе с доктором отправились к трупу, лежавшему, как известно,
на берегу реки Енисея при дороге, которая шла невдалеке от заимки Толстых.
Оставив лошадей в заимке, они пошли пешком. Их сопровождали прибывшие одновременно с ними староста поселка и трое понятых из прислуги высокого дома.
Двое из них остались у проруби и с беспокойным любопытством смотрели
на ее гладкую поверхность, за минуту поглотившую человеческую жизнь, а третий,
оставив свою лошадь под присмотром товарищей, побежал в ближайшую
на берегу полицейскую будку, известить начальство.
— Я выеду вслед за княгиней с тем поездом, который приходит в Т. утром, сойду
на предпоследней станции и проеду
на лошадях в пригородный монастырь. Ты велишь разбудить себя у Фальк пораньше и поедешь туда к обедне. Я буду тебя ждать в маленькой рощице
на берегу озера. Там ты отдашь мне бумагу и ключ. Пузырек же
оставишь на столе у постели княгини. Поняла?
Воронецкий проехал узкую Казанскую, бессонный Невский, повернул
на Литейный; под догоравшей зарей блеснула далекая гладь Невы. Буксирный пароход, мерцая зеленым фонарем, бесшумно поворачивал к
берегу,
оставляя «а собою тускло сверкавшую струю. Воронецкий следил за ним угрюмым взглядом; приятное настроение его исчезло и не возвращалось; прелесть предстоящего свидания потускнела.
Оставляя глубокие следы, я поспешно выбрался
на берег и ахнул: моря не было.