Неточные совпадения
— Однако надо написать Алексею, — и Бетси села за стол, написала несколько строк, вложила в конверт. — Я пишу, чтоб он приехал обедать. У меня одна дама
к обеду остается без мужчины. Посмотрите, убедительно ли? Виновата, я на минутку вас оставлю. Вы, пожалуйста, запечатайте и отошлите, — сказала она от двери, — а мне надо сделать распоряжения.
— Мы здесь не умеем жить, — говорил Петр Облонский. — Поверишь ли, я провел лето в Бадене; ну, право, я чувствовал себя совсем молодым человеком. Увижу женщину молоденькую, и мысли… Пообедаешь, выпьешь слегка — сила, бодрость. Приехал в Россию, — надо было
к жене да еще в деревню, — ну, не поверишь, через две недели надел халат, перестал одеваться
к обеду. Какое о молоденьких думать! Совсем стал старик. Только душу спасать
остается. Поехал в Париж — опять справился.
После графини Лидии Ивановны приехала приятельница, жена директора, и рассказала все городские новости. В три часа и она уехала, обещаясь приехать
к обеду. Алексей Александрович был в министерстве.
Оставшись одна, Анна дообеденное время употребила на то, чтобы присутствовать при
обеде сына (он обедал отдельно) и чтобы привести в порядок свои вещи, прочесть и ответить на записки и письма, которые у нее скопились на столе.
Всего пуще пугало его и томило обидное сострадание сторожа Сидорыча, и вместе трогало своей простотой. Однажды он не выучил два урока сряду и завтра должен был
остаться без
обеда, если не выучит их
к утру, а выучить было некогда, все легли спать.
После
обеда все разбрелись: кто купаться
к другой речке, кто брать пеленги по берегам, а некоторые
остались в палатке уснуть. Я с захождением солнца уехал домой.
Обед был подан в номере, который заменял приемную и столовую.
К обеду явились пани Марина и Давид. Привалов смутился за свой деревенский костюм и пожалел, что согласился
остаться обедать. Ляховская отнеслась
к гостю с той бессодержательной светской любезностью, которая ничего не говорит. Чтобы попасть в тон этой дамы, Привалову пришлось собрать весь запас своих знаний большого света. Эти трогательные усилия по возможности разделял доктор, и они вдвоем едва тащили на себе тяжесть светского ига.
Дерсу ужасно ругал китайцев за то, что они, бросив лудеву, не позаботились завалить ямы землей. Через час мы подошли
к знакомой нам Лудевой фанзе. Дерсу совсем оправился и хотел было сам идти разрушить лудеву, но я посоветовал ему
остаться и отдохнуть до завтра. После
обеда я предложил всем китайцам стать на работу и приказал казакам следить за тем, чтобы все ямы были уничтожены.
Докладывают, что ужин готов. Ужин представляет собой повторение
обеда, за исключением пирожного, которое не подается. Анна Павловна зорко следит за каждым блюдом и замечает, сколько уцелело кусков.
К великому ее удовольствию, телятины хватит на весь завтрашний день, щец тоже порядочно
осталось, но с галантиром придется проститься. Ну, да ведь и то сказать — третий день галантир да галантир! можно и полоточком полакомиться, покуда не испортились.
К чаю полагался крохотный ломоть домашнего белого хлеба; затем завтрака не было, так что с осьми часов до двух (время
обеда) дети буквально
оставались без пищи.
— Хоть бы ты новенькое что-нибудь придумал, а то все одно да одно, — обращается он
к Корнеичу, — еще полтора часа до
обеда остается — пропадешь со скуки. Пляши.
После
обеда Груздев прилег отдохнуть, а Анфиса Егоровна ушла в кухню, чтобы сделать необходимые приготовления
к ужину. Нюрочка
осталась в чужом доме совершенно одна и решительно не знала, что ей делать. Она походила по комнатам, посмотрела во все окна и кончила тем, что надела свою шубку и вышла на двор. Ворота были отворены, и Нюрочка вышла на улицу. Рынок, господский дом, громадная фабрика, обступившие завод со всех сторон лесистые горы — все ее занимало.
В тот же день, после
обеда, начали разъезжаться: прощаньям не было конца. Я, больной, дольше всех
оставался в Лицее. С Пушкиным мы тут же обнялись на разлуку: он тотчас должен был ехать в деревню
к родным; я уж не застал его, когда приехал в Петербург.
…Новая семья, [Семья Н. В. Басаргина.] с которой я теперь под одной крышей, состоит из добрых людей, но женская половина, как вы можете себе представить, — тоска больше или меньше и служит
к убеждению холостяка старого, что в Сибири лучше не жениться. Басаргин доволен своим состоянием. Ночью и после
обеда спит. Следовательно,
остается меньше времени для размышления.
Крючники сходили
к воде, становились на колени или ложились ничком на сходнях или на плотах и, зачерпывая горстями воду, мыли мокрые разгоревшиеся лица и руки. Тут же на берегу, в стороне, где еще
осталось немного трави, расположились они
к обеду: положили в круг десяток самых спелых арбузов, черного хлеба и двадцать тараней. Гаврюшка Пуля уже бежал с полуведерной бутылкой в кабак и пел на ходу солдатский сигнал
к обеду...
Мы ездили за клубникой целым домом, так что только повар Макей
оставался в своей кухне, но и его отпускали после
обеда, и он всегда возвращался уже
к вечеру с огромным кузовом чудесной клубники.
Едва успели мы, сойдя вниз, поздороваться со всеми гостями, как нас позвали
к столу. Папа был очень весел (он был в выигрыше в это время), подарил Любочке дорогой серебряный сервиз и за
обедом вспомнил, что у него во флигеле
осталась еще бонбоньерка, приготовленная для именинницы.
Заморив наскоро голод остатками вчерашнего
обеда, Павел велел Ваньке и Огурцову перевезти свои вещи, а сам, не откладывая времени (ему невыносимо было уж
оставаться в грязной комнатишке Макара Григорьева), отправился снова в номера, где прямо прошел
к Неведомову и тоже сильно был удивлен тем, что представилось ему там: во-первых, он увидел диван, очень как бы похожий на гроб и обитый совершенно таким же малиновым сукном, каким обыкновенно обивают гроба; потом, довольно большой стол, покрытый уже черным сукном, на котором лежали: череп человеческий, несколько ручных и ножных костей, огромное евангелие и еще несколько каких-то больших книг в дорогом переплете, а сзади стола, у стены, стояло костяное распятие.
Обед имел быть устроен в парадной половине господского дома, в которой останавливался Евгений Константиныч. Кухня набоба
оставалась еще в Кукарском заводе, и поэтому
обед предполагался на славу. Тетюев несколько раз съездил
к Нине Леонтьевне с повинной, но она сделала вид, что не только не огорчена его поведением, но вполне его одобряет, потому что интересы русской горной промышленности должны стоять выше всяких личных счетов.
И ровно в 12 — запомни, — когда прозвонят
к обеду и все пройдут в столовую, мы
останемся в коридоре, запрем всех в столовой — и «Интеграл» наш…
После похорон Туберозова Ахилле
оставалось совершить два дела: во-первых, подвергнуться тому, чтоб «иной его препоясал», а во-вторых, умереть, будучи, по словам Савелия, «живым отрицанием смерти». Он непосредственно и торопливо принялся приближать
к себе и то и другое. Освободившись от хлопот за погребальным
обедом, Ахилла лег на своем войлоке в сеничном чулане и не подымался.
Он часто обращался
к ней во время
обеда, требуя разных мелких услуг: «то-то мне подай, того-то мне налей, выбери мне кусочек по своему вкусу, потому что, дескать, у нас с невесткой один вкус; напомни мне, что бишь я намедни тебе сказал; расскажи-ка нам, что ты мне тогда-то говорила, я как-то запамятовал…» Наконец, и после
обеда: «то поди прикажи, то поди принеси…» и множество тому подобных мелочей, тонких вниманий, ласковых обращений, которые, несмотря на их простую, незатейливую отделку и грубоватую иногда форму, были произносимы таким голосом, сопровождались таким выражением внутреннего чувства, что ни в ком не
осталось сомнения, что свекор души не слышит в невестке.
— Это как вы хотите, — отвечал спокойно Калатузов, но, заметив, что непривычный
к нашим порядкам учитель и в самом деле намеревается бестрепетною рукой поставить ему «котелку», и сообразив, что в силу этой отметки, он, несмотря на свое крупное значение в классе,
останется с ленивыми без
обеда, Калатузов немножко привалился на стол и закончил: — Вы запишете мне нуль, а я на следующий класс буду все знать.
И сестра тоже жила своею особою жизнью, которую тщательно скрывала от меня. Она часто шепталась с Машей. Когда я подходил
к ней, она вся сжималась, и взгляд ее становился виноватым, умоляющим; очевидно, в ее душе происходило что-то такое, чего она боялась или стыдилась. Чтобы как-нибудь не встретиться в саду или не
остаться со мною вдвоем, она все время держалась около Маши, и мне приходилось говорить с нею редко, только за
обедом.
Васильков.
К обеду освобожусь. Коли хотите обедать, так
оставайтесь без церемонии! Милости просим! А не хотите, так убирайтесь. (Уходит в кабинет.)
— «Славься сим, Максим Петрович, славься, нежная
к нам мать!» [«Славься сим, Максим Петрович, славься, нежная
к нам мать!» — Это двустишие, приводимое Бегушевым, заимствовано из рассказа М.Загоскина «Официальный
обед»: «Осип Андреевич Кочька или сам недосмотрел, или переписчики ошиблись, только в припеве польского второй стих
остался без всякой поправки, и певчие, по писанному, как по сказанному, проревели во весь голос: “Славься сим, Максим Петрович!
— Поворчите еще, Африкан Семеныч, поворчите… Это очень идет
к вашей взъерошенной прическе… Однако что же он не едет? Знаете ли что, messieurs et mesdames, — прибавила Дарья Михайловна, взглянув кругом, — пойдемте в сад… До
обеда еще около часу
осталось, а погода славная…
На другой день поутру, когда мы оделись и пришли пить чай в дом, Иван Ипатыч, против обыкновения, вышел
к нам, объяснил мою вину Манасеиным и Елагину, приказал им идти в гимназию, а меня лишил чаю, велел
остаться дома, идти во флигель, раздеться, лечь в постель и пролежать в ней до вечера, а вместо завтрака и
обеда велел дать мне ломоть хлеба и стакан воды.
После
обеда, чтоб я не
оставался праздным и не предался грустным мыслям, Упадышевский поручил одному из старших воспитанников, Илье Жеванову, хорошо рисовавшему, занять меня рисованием,
к чему в детстве я имел большую склонность.
Лаевский пошел
к Шешковскому, рассказал ему обо всем и пригласил его в секунданты; потом оба они отправились
к начальнику почтово-телеграфной конторы, пригласили и его в секунданты и
остались у него обедать. За
обедом много шутили и смеялись; Лаевский подтрунивал над тем, что он почти совсем не умеет стрелять, и называл себя королевским стрелком и Вильгельмом Теллем.
Перед
обедом Лиза пришла
к нему и, всё придумывая, что бы могло быть причиною его неудовольствия, стала говорить ему, что она боится, что ему неприятно, что ее хотят везти в Москву родить, и что она решила, что
останется здесь. И ни за что не поедет в Москву. Он знал, как она боялась и самих родов и того, чтобы не родить [не]хорошего ребенка, и потому не мог не умилиться, видя, как легко она всем жертвовала из любви
к нему.
Только после
обеда и приходит он
к нам; сел, долго говорил с бабушкой, расспрашивал, что она выезжает ли куда-нибудь, есть ли знакомые — да вдруг и говорит: «А сегодня я было ложу взял в оперу; „Севильского цирюльника“ дают; знакомые ехать хотели, да потом отказались, у меня и
остался билет на руках».
Если она не заставала его в мастерской, то оставляла ему письмо, в котором клялась, что если он сегодня не придет
к ней, то она непременно отравится. Он трусил, приходил
к ней и
оставался обедать. Не стесняясь присутствием мужа, он говорил ей дерзости, она отвечала ему тем же. Оба чувствовали, что они связывают друг друга, что они деспоты и враги, и злились, и от злости не замечали, что оба они неприличны и что даже стриженый Коростелев понимает все. После
обеда Рябовский спешил проститься и уйти.
Пройдя раза два по главной аллее, я сел рядом на скамейку с одним господином из Ярославля, тоже дачным жителем, который был мне несколько знаком и которого прозвали в Сокольниках воздушным, не потому, чтобы в наружности его было что-нибудь воздушное, — нисколько: он был мужчина плотный и коренастый, а потому, что он, какая бы ни была погода, целые дни был на воздухе: часов в пять утра он пил уж чай в беседке, до
обеда переходил со скамейки на скамейку, развлекая себя или чтением «Северной пчелы» [«Северная пчела» — газета, с 1825 года издававшаяся реакционными писателями Ф.Булгариным и Н.Гречем.],
к которой чувствовал особенную симпатию, или просто
оставался в созерцательном положении, обедал тоже на воздухе, а после
обеда ложился где-нибудь в тени на ковре, а часов в семь опять усаживался на скамейку и наблюдал гуляющих.
6-го декабря, в Николин день, приехало сразу много гостей, человек тридцать; играли в винт до поздней ночи, и многие
остались ночевать. С утра опять засели за карты, потом обедали, и когда после
обеда Вера пошла
к себе в комнату, чтобы отдохнуть от разговоров и от табачного дыма, то и там были гости, и она едва не заплакала с отчаяния. И когда вечером все они стали собираться домой, то от радости, что они наконец уезжают, она сказала...
Чертокуцкий после этого хотел немедленно отправиться домой, чтобы заблаговременно приготовить всё
к принятию гостей
к завтрашнему
обеду; он взял уже было и шляпу в руки, но как-то так странно случилось, что он
остался еще на несколько времени. Между тем уже в комнате были расставлены ломберные столы. Скоро всё общество разделилось на четверные партии в вист и расселось в разных углах генеральских комнат.
К семи часам гуляющие спешили домой. Это час
обеда, и грудным больным нельзя
оставаться на улицах. Солнце уже закатилось, и приятная свежесть разливалась в воздухе.
Петербургский гость
остался ночевать у Тарасия, так как время было уже позднее. На ужин явились все те же закуски, какие были поданы
к обеду. Уха сварена была из наловленных послушниками окуней, и явился
к столу поданный ими жареный судак и другие давешние кушанья, кроме каши, замененной малиной со сливками.
А в его внутренних"покоях"помещалась его подруга, которую он не сразу показывал менее близким людям, так что я только на вторую зиму познакомился с нею, когда она выходила
к обеду,
оставалась и после
обеда, играла на бильярде. Это была та самая особа, с которой он обвенчался уже на смертном одре.
Летом зачастую обеденный стол накрывался в саду, у бюста императора Павла Петровича, против которого
оставалось незанятое место и во время
обеда ставилась на стол каждая перемена кушанья; в конце
обеда подавался кофе, и граф Аракчеев, взяв первую чашку, выливал ее
к подножию императорского бюста, после же этого возлияния он брал уже другую чашку.
Ей захотелось позлить Лору, забыв свои невеселые думы, занявшись другим. Она взглянула на часы. Через два часа должен быть
обед. Без сомнения, князь
останется обедать. Анжелика подошла
к шкафу и выбрала хорошенькое платье золотистого цвета, в котором она была неотразима.
— Ничего особенного, все, что мы давно ожидали… Он не соглашается на наш брак. Он говорит, что лучше желает видеть меня в монастыре, в могиле, чем замужем за человеком не нашего, т. е. не его, общества. Он приехал сегодня
к обеду и долго говорил со мной. Я объявила ему, что скорее умру, нежели буду женой другого, я плакала, я умоляла его — он
остался непоколебим… и уехал, приказав мне готовиться в отъезд за границу.
После
обеда Татьяна Петровна пошла наверх в свою комнату — бывшую комнату Марьи Петровны. Ей хотелось
остаться наедине со своими мыслями. За время ее последнего пребывания в
К. она сильно изменилась. В ней пропала беззаботность ребенка, ее сердце наполнилось каким-то неведомым ей доселе ощущением — ей чего-то недоставало, она стала ощущать внутри и около себя какую-то страшную пустоту.
Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «
к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя
остаюсь» и т. п.
С Верой Ивановной Стягин как бы избегал разговора и тотчас же после
обеда предложил ей поехать
к Лебедянцеву, узнать, в каком состоянии его жена, и попросить его побывать на другой день хоть на минутку. Он отправил свою чтицу, чувствуя, что если она
останется весь вечер, то, в антрактах между чтением, он непременно должен будет предупредить ее о приезде Леонтины, а может быть, не удержится и скажет что-нибудь лишнее.
Перед
обедом Наталья Николаевна с детьми поехали
к старой тетке, брат с сестрой
остались вдвоем, и он стал рассказывать свои планы.
И так смело держал и влек за собою архиерея, что тот ему сказал: «Да отойди ты прочь от меня! — чего причiпився!» и затем еще якось его пугнул, но, однако, поехал
к нему обедать, а наш
обед, хотя и без налима, но хорошо изготовленный,
оставался в пренебрежении, и отец за это страшно рассвирепел и послал в дом
к Финогею Ивановичу спросить архиерея: что это значит?