Неточные совпадения
Трофимов. Придумай что-нибудь поновее. Это старо и плоско. (Ищет калоши.) Знаешь, мы, пожалуй, не увидимся больше, так вот позволь мне дать тебе на прощанье один совет: не размахивай руками! Отвыкни от этой привычки — размахивать. И тоже вот строить дачи, рассчитывать, что из дачников со временем выйдут
отдельные хозяева, рассчитывать так — это тоже значит размахивать… Как-никак, все-таки я тебя люблю. У тебя тонкие, нежные
пальцы, как у артиста, у тебя тонкая, нежная душа…
Дядя Яков всё более цепенел; казалось, он крепко спит, сцепив зубы, только руки его живут
отдельной жизнью: изогнутые
пальцы правой неразличимо дрожали над темным голосником, точно птица порхала и билась;
пальцы левой с неуловимою быстротой бегали по грифу.
Это было, в сущности, противоестественное зрелище: вообразите себе человеческий
палец, отрезанный от целого, от руки —
отдельный человеческий
палец, сутуло согнувшись, припрыгивая бежит по стеклянному тротуару.
Лекция оканчивалась тем, что Колосов, вооружившись длинным тонким карандашом, показывал все
отдельные части чертежа и называл их размеры: скат три фута четыре дюйма. Подъем четыре фута. Берма, заложение, эскарп, контрэскарп и так далее. Юнкера обязаны были карандашами в особых тетрадках перечерчивать изумительные чертежи Колосова. Он редко проверял их. Но случалось, внезапно пройдя вдоль ряда парт, он останавливался, показывал
пальцем на чью-нибудь тетрадку и своим голосом без тембра спрашивал...
У нее были маленькие загорелые руки и босые тонкие ноги, производившие под краем юбки впечатление
отдельных живых существ, потому что она беспрерывно переминалась или скрещивала их, шевеля
пальцами.
Подали ему суп, он взял ложку, но вдруг, не успев зачерпнуть, бросил ложку на стол и чуть не вскочил со стула. Одна неожиданная мысль внезапно осенила его: в это мгновение он — и бог знает каким процессом — вдруг вполне осмыслил причину своей тоски, своей особенной
отдельной тоски, которая мучила его уже несколько дней сряду, все последнее время, бог знает как привязалась и бог знает почему не хотела никак отвязаться; теперь же он сразу все разглядел и понял, как свои пять
пальцев.
Цыган, угрюмо нахмурясь, вертел папиросу между
пальцев и ожесточенно дул на нее, Артюшка, неопределенно усмехаясь, вспоминал
отдельные стихи...
Колибри стала по ту сторону стола и, пробежав несколько раз
пальцами по струнам гитары, затянула, к удивлению Кузьмы Васильевича, который ожидал веселого, живого напева, — затянула какой-то медлительный, однообразный речитатив, сопровождая каждый
отдельный, как бы с усилием выталкиваемый звук мерным раскачиванием всего тела направо и налево.